Путешествие ко святым местам в 1830 году - Андрей Муравьев

Средняя полоса гор, идущая вдоль всего острова, подымается по мере приближения к западной его оконечности. Но по соседству Никосии горы сии принимают различные приятные для глаз виды. Иногда одинокие холмы, отделясь от главной цепи, уединенно стоят посреди равнины, как могильные курганы или обширные наметы. Кое-где мелькают на их вершине следы замков прежних независимых баронов Кипра; и доныне франки тайно друг от друга ищут сокровищ посреди сих развалин, не без успеха: ибо многие из венециан скрывали в землю свои богатства при набегах сарацинских и завоевании турецком. Некоторые платят даже большие деньги, чтобы открыть в архивах, принадлежащих именитым фамилиям Венеции, истолкование иероглифических букв, которые изображены на стенах монастырей и замков и означают иногда, по уверениям жителей, подземные клады в тех местах.

Приятно видеть на пути к Никосии (отстоящей за восемь часов от Ларнаки) большие христианские селения с церквами, хотя и не великолепными, которые по крайней мере показывают, какую веру исповедуют жители, когда во всех других областях империи оттоманской нельзя распознать храма от простого дома. При захождении солнца представилась нам вдали Никосия, обнесенная широким валом. Ее бойницы, купола и легкие минареты вместе с садами красиво возвышались из-за ограды, как бы из огромной кошницы, поставленной посреди вечерней долины Кипра. Вратами Фамагусты въехали мы в столицу.

Никосия

На следующее утро слушал я обедню в митрополии, в день ее храмового праздника Иоанна Богослова, и посетил архиепископа Нектария. Великими правами пользуется престол Кипра; со времен третьего Вселенского собора архиереи его отделились от власти патриархов Антиохийских, и император Зинон{104} еще более возвысил их достоинство в шестом столетии в награду за обретенные ими мощи апостола Варнавы, который родился в Кипре и был открыт в Фамагусте с собственноручным списком Евангелия от Матфея. Пурпурная мантия, длинный скипетр вместо посоха и красная подпись подобно царской отличают с той поры духовных владык Кипра. Они должны всегда быть родом из острова и имеют под своим ведением трех епископов: Константины, Пафоса и Киринии.

В тот же день посетил я бея, который, уже три года тиранствуя в Кипре, снискал себе великие богатства и был сменен еще в мою бытность на острове. Сопровождаемый большой свитой въехал я в ворота замка, сохранившиеся от средних веков; ибо на том же месте стоял дворец Лузинианов и правителей венецианских. Сын бея и его домоправитель (одабаши) встретили меня на крыльце и повели сквозь два ряда стражей в главный покой, убранный в турецком вкусе, где ожидал меня сам бей. Его очень занимала тайная причина вооружения Мегемета Али египетского, которое предполагал он назначенным против Порты{105}; по мере возможности старался я удовлетворить его вопросам и просил позволения посетить знаменитую мечеть Св. Софии. Он изъявил согласие, предлагая только снять в ее вратах мою обувь. «Русские, – отвечал я, не только странниками, но даже и победителями в покоренных ими землях уважают святыню других народов, подобно как в Андрианополе, где каждый из нас входил с босыми ногами в мечеть Селима». Тогда, показывая мне из окон плодоносный сад свой, начал он хвалиться своими богатствами, не предвидя в суетной гордости, что через три дня придет роковой фирман, лишающий его правления и зовущий на суд в Царьград за все жестокости и притеснения. На следующее утро бей прислал ко мне стражей для сопровождения в мечеть.

Мечеть Св. Софии поразила меня своим великолепием. Основание ее приписывают Юстиниану, и доныне носит она имя Св. Софии, которой любил посвящать император свои величественные храмы; но мне кажется, что ее готические украшения не могут быть времен византийских. Я полагаю, что короли Кипра совершенно переделали ее внутри и снаружи, и даже, если позволено сомневаться в предании древности, им должно приписать основание сей церкви, ибо мало в ней сходства с греческими соборами{106}. Двенадцать мраморных столбов, ныне забеленных, поддерживают ее своды и дают ей более вид рыцарской великолепной залы, чем византийского храма, в котором взоры наши привыкли искать куполов. Четыре коринфские столба означают своим полукружием место главного алтаря; по обеим сторонам были еще малые приделы; но один заделан, а в другом хранится Коран и стоит кафедра муллы. Итальянские решетчатые окна были некогда украшены разноцветными стеклами; пять высоких, готических арк образуют главный притвор, и каждая из них поддержана десятью слитыми вместе столбами. Изваянные плетеницы и арабески обвивают сии арки, от которых совершенно уцелела одна только нижняя часть. Снаружи нет однообразия между северной и южной стеной храма, ибо, как видно, он часто был поновляем; но все вместе составляет великолепную громаду, где промежду своенравных украшений средних веков и самые минареты кажутся сродными сему зданию.

На южной стене храма видны еще два герба с тремя виноградными на щите их кистями, и с той же стороны, напротив Св. Софии, стоит древняя церковь Св. Николая, обращенная ныне в житницу. Она гораздо меньше, хотя и в том же готическом вкусе, но разнствует своим куполом и примечательна красотой входа. Четыре херувима украшают углубившуюся арку ворот, и над ними изваян образ св. Николая посреди шести рыцарских гербов{107}. Здание сие, как все принадлежности Св. Софии, и дворец архиереев латинских, примечательный по кардинальской шапке, венчающей гербы на стенах его, ныне весьма обезображены разрушительным варварством турков.

Еще несколько древних храмов, частью обращенных в мечети, частью оставленных в руках греков и армян, заслуживают внимание путешественников. Между ними всех древнее мечеть Эмиюрге в густом саду, которого пальмы, как природные столбы, возвышаются промеж готических арк притвора. Она была некогда монастырем рыцарей Иоанна Иерусалимского, в то время как большая мечеть Св. Екатерины{108} служила главным собором храмовников, где некогда находился прах Лузинияна и королей Кипра. Малая мечеть Мессир-Ико, или короля Генриха, основанная им во имя креста, замечательна также зодчеством. Все почти нижние ярусы домов Никосии означены гербами венециан. Город обнесен широким, низменным валом, который только снаружи обложен камнем. Еще существуют древние бастионы и трое ворот Киринии, Пафоса и Фамагусты, у которых пролилось столько благородной крови во время убийственной осады турков. Сими последними вратами ворвались они в столицу Кипра. Никосия, по множеству садов своих и живых ключей, освежающих ее воздух, была бы приятным жилищем, если бы губительная власть беев не разрушала ее очарования.

Полагая, что корабль, отплывший из Ларнаки, уже ожидал меня в Левке, я спешил оставить Никосию и даже не хотел отклониться на несколько часов от пути моего в Киринию, чтобы видеть там остатки знаменитого аббатства храмовников Беллапаези. Выехав из Никосии, я долго следовал по плодоносной равнине, усеянной большими селами. Приятно для взоров мелькали по сторонам церкви, на которые направляли мы путь наш в сумраке вечера, как будто в благословенной моей отчизне. Проведя ночь близ монастыря Св. Маманта{109}, я достиг на следующее утро Левки, отстоящей за одиннадцать часов от столицы. Желанный корабль уже стоял в отдаленной от селения пристани, но он еще не совершенно был нагружен. Таким образом я принужден был остаться на пустынном берегу, в подворьи, принадлежавшем монастырю Богоматери горы Кикко и, пользуясь временем, решился посетить оный на праздник Вознесения.

Монастырь сей, отстоящий за восемь часов от Левки, основан в XI веке на самых диких и бесприютных горах Кипра Мануилом Вутомитом, греческим правителем острова, посреди соснового леса, куда часто завлекала его ловля. Однажды он встретил там святого отшельника Исаию и в минуту гнева осыпал его поруганиями. Тяжкая болезнь была следствием сего поступка, и тот же отшельник, тронутый его покаянием, пришел исцелить его в Никосию. Благодарный правитель хотел ознаменовать подвигом благочестивым место своего преступления и воздвиг величественный монастырь на горах Кикко в честь Св. Девы. Тогда вместе с пустынником отплыл он в Царьград просить у императора Алексия Комнина знаменитую икону Богоматери, писанную св. Лукою: но тщетны остались бы их мольбы, если бы Исаия не приобрел сего сокровища исцелением царской дочери. Кипр принял с торжеством священный залог сей, вручивший его покрову Богоматери, и с тех пор процвела обитель Кикко, как главное святилище острова. Она не зависит от его архиепископов, но прямо от патриарха Константинопольского, хотя для большей свободы игумен ее всегда избирается из туземцев. Около ста ее подворий рассеяны по всему острову с лучшими садами и землями, которые и поныне возделывают без всякой платы жители Кипра, движимые одним благочестием. Но ее благосостояние рушилось в последнюю войну, и все сокровища расхищены были беем Кипра, в том числе и дары наших государей.