Русофобия. История изобретения страха - Наталия Петровна Таньшина

вернулся в нашу страну, став воспитателем детей в доме графа Владимира Алексеевича Мусина-Пушкина, сына первооткрывателя «Слова о полку Иго-реве», жившего тогда в Хельсинки[1126]. По его словам, он был очень счастлив в этой семье и в этом обществе; увлёкся финским эпосом «Калевала» и решил перевести его на французский, для чего стал изучать финский и шведские языки. Не зная русского языка, он весьма вольно перевёл на французский «Героя нашего времени» М.Ю. Лермонтова.

В 1846 году он вновь прибыл в Россию. Дело в том, что французское правительство поручило ему важную миссию: привезти из России камень для саркофага Наполеона Бонапарта. Эта экспедиция длилась три года, и о ней Леузон Ле Дюк рассказывает в книге «Очерки по истории России и Северной Европы»[1127], опубликованной в 1853 году. В 1873 году эта история вышла в свет отдельной небольшой брошюрой под названием «Саркофаг Наполеона в Соборе Инвалидов»[1128]. В 1886 году этот же очерк был помещён в книге «Воспоминания и впечатления от путешествий по странам Северной Европы: Швеции, Финляндии, Дании и России» (второе издание вышло спустя десять лет)[1129]. В этой книге нет никакой политики, и в своём рассказе о путешествии за камнем Леузон Ле Дюк ничего плохого о России не написал, а в разные издания этой работы никаких изменений не вносил. Он весьма нейтрально описывает Россию, конечно, жалуясь на непроходимые дороги и бюрократию, в то же время не забывая поблагодарить за помощь, оказанную ему императором Николаем, который, по выражению Леузон Ле Дюка, «сердечно ненавидел» короля Луи-Филиппа, но при этом с большим уважением относился к Наполеону Бонапарту. Книга — просто рассказ об экспедиции и впечатлениях от Карелии и её жителей.

Итак, рассказ об экспедиции за порфиром был написан в 1853 году, накануне Крымской войны. Как только началась война, Леузон Ле Дюк оказался одним из тех, кто возглавил пропагандистскую антирусскую кампанию. В 1853–1854 годах он опубликовал работы «Современная Россия», «Русский вопрос» и «Россия и европейская цивилизация». Две последние книги — это откровенно русофобские работы, жёсткая пропагандистская публицистика, созданная на потребу дня, можно сказать, добротные пособия по классической русофобии.

При этом, как подчёркивает Леузон Ле Дюк в предисловии к работе «Россия и европейская цивилизация», датированном 1 июня 1854 года, на написание книги его подвигло только стремление рассказать правду о России и написать книгу так, как ему диктует его совесть[1130]. Ничего личного, просто Россия — враг, с ней идёт война. Для учёной публики или просто образованного читателя предназначаются научные исследования или заметки о путешествии, но для широких слоёв населения, обработанных антирусской пропагандой, создаётся агитационный опус с одиозным образом врага.

Себя автор представляет серьёзным знатоком России, сообщая, что трижды выполнял в нашей стране правительственные миссии и встречался с официальными лицами, оказывавшими ему всяческое содействие[1131]. Однако Леузон Ле Дюк подчёркивает, что вся эта помощь — лишь желание пустить пыль в глаза, и в этом искусстве русские весьма преуспели, более того, они умеют «позитивно маскировать» свою страну, то есть представлять её в выгодном свете[1132]. Как видим, он развивает уже сформировавшийся стереотип о том, что Россия — «царство фасадов» и всё в ней видимость, что объясняется стремлением скрыть реальную ситуацию. «Что такое империя русских? Имя ей — ложь»[1133], — восклицает путешественник.

По его словам, чтобы иностранец не узнал ничего лишнего и увидел лишь то, что дозволено увидеть, к нему, конечно, из самых благих побуждений, приставят фельдъегеря, который будет сопровождать его на всём пути и уж точно покажет то, что следует показать. Правда, сообщает Леузон Ле Дюк, есть возможность избавиться от опеки фельдъегеря: его надо поить водкой на каждой почтовой станции, ведь какой же русский не любит выпить![1134]

Как известно, рыба гниёт с головы, и обман в России начинается на самом высоком уровне, а главным устроителем «царства фасадов» является сам император. Леузон Ле Дюк рассказывает, как в 1846 или 1847 году в Петербург из Берлина прибыла группа прусских офицеров, чтобы изучить опыт организации эскадронов гвардейской кавалерии. Император принял гостей в высшей степени любезно и сказал по-немецки сопровождавшему его офицеру: «Видишь этих господ? Их отправил сюда мой прусский брат с целью изучить наши эскадроны. Покажи им всё, как братьям!» А потом обратился к нему уже по-русски: «Ты им всё покажешь так, как должен показать!» И офицер, по словам Леузон Ле Дюка, всё прекрасно понял[1135].

Книга построена как хорошо продуманное пропагандистское пособие, учебник по классической русофобии, где в каждой главе, а их много, описывается политическая, социальная и религиозно-нравственная картина жизни российского общества. Причём как в настоящем учебнике здесь присутствует развёрнутый план, благодаря которому содержание становится предельно понятным. Так, первая глава называется «Самодержавие». Из перечня вопросов, освещаемых здесь, читатель узнаёт, что самодержавие — это антиевропейский институт, амальгама всех тираний, не имеющая аналогов в мире, и уже одного института самодержавия достаточно, чтобы создать пропасть между Россией и цивилизованной Европой[1136]. При Иване Грозном самодержавие оформляется в окончательном виде: «Нет больше спокойствия, нет безопасности, есть только смерть для всех»[1137].

Пётр Великий, по словам Леузон Ле Дюка, напрасно попытался превратить самодержавие в инструмент цивилизации: «Самодержавная власть может побрить мужиков и одеть их в европейские одежды, но не может вызвать процветание ума и расцвет разума». При Екатерине II власть стала ещё более развращённой и «самодержавие попало в публичный дом», а при Петре III и Павле I — в дом сумасшедший. Александр I — «галантный и мистический, он ошибался и мечтал, и так прошла его жизнь». Что касается императора Николая, то он вобрал в себе черты всех своих предшественников, но превзошёл их в хитрости. Столь же жестокий и беспощадный, как Иван IV и Пётр I, но более хладнокровный, сам уже головы топором не рубит, но жизнь человеческую абсолютно не ценит. Что ещё важно, Николай I придал самодержавию милитаризованный характер: «Невозможно сегодня представить самодержца иначе как в военном мундире и с саблей в руке.

Вот идеал!»[1138] Поэтому в то время, как все другие державы мечтают о мире, Россия только и делает, что жаждет войны и готовится к ней[1139].

Россия — «это варварское по своей сути государство, с невероятным постоянством играющее в цивилизацию». И далее начинается сеанс разоблачения: «Религия? Её там нет: под роскошным покровом православия, в которое она драпируется, скрывается