О старости. О дружбе. Об обязанностях - Марк Туллий Цицерон

Особенно примечательны письма Цицерона к далекому от политики эпикурейцу Луцию Папирию Пету, полные горечи и иронии и в то же время сдобренные остротами; но это — смех сквозь слезы. Так, в июле 46 г., сообщив Пету о том, как к нему относятся Цезарь и близкие к нему люди, он пишет: «Все ненадежно, так как отошли от законности и ни за что нельзя поручиться. Неизвестно, каково будет все то, что зависит от доброй воли, не скажу — прихоти другого человека». Он тут же переходит к описанию званых обедов и вдается в гастрономические подробности (Fam., IX, 16, 3; п. 470). Письмо от августа 46 г. начинается с рассуждений о пирушках и яствах; далее Цицерон пишет: «Утром меня приветствуют многие честные мужи, правда, опечаленные, и нынешние ликующие победители; последние относятся ко мне весьма предупредительно, ласково и любезно. Как только приветствия схлынут, зарываюсь в литературные занятия… Отечество я уже оплакал сильнее и оплакивал дольше, чем любая мать — единственного сына» (Fam., IX, 20, 3; п. 473). «Мы уже четыре года живы по милости, если это милость или жизнь — пережить государство [934]… Произойдет все то, чего пожелают те, кто будет в силе, а сильным всегда будет оружие… Даже сам глава [Цезарь] не знает, что будет; ведь мы в рабстве у него, он — у обстоятельств» (Fam., IX, 17, 1; 3; п. 477). В письмах от октября 46 г. Цицерон пишет Пету о народном юморе, о старших и младших патрицианских родах и о разных событиях в этой среде (Fam., IX, 15; 21; п. 494 и 496).

В ноябре 46 г. он описывает пирушку у их общего знакомого Луция Волумния Евтрапела: «Я лег на ложе в девятом часу и вот царапаю на записных дощечках черновик этого письма к тебе. Ты спросишь, где? У Волумния Евтрапела, и выше меня на ложе Аттик, ниже Веррий. Ты удивишься тому, что наша кучка рабов так развеселилась? Что же делать мне? Живи — скажешь ты — литературными занятиями. Уж не думаешь ли ты, что я делаю что-либо иное?.. Ниже Евтрапела легла Киферида. Так на этой пирушке, скажешь ты, был Цицерон, тот, «на кого смотрели греки и чей взгляд они ловили!» Я не думал, клянусь Геркулесом, что она будет. Но даже сократик Аристипп не покраснел, когда ему сказали, что он обладает Лайдой. «Обладаю я ею, не Лайда мною». По-гречески это звучит лучше… Пир доставляет мне удовольствие: на нем я говорю то, что падает на почву, как говорится, и превращаю вздохи в громкий смех» (Fam., IX, 26, 1 сл.; п. 500). В июле 45 г. Цицерон в письме к Пету обсуждает двусмысленные выражения и непристойно звучащие сочетания вполне пристойных слов; оно содержит и цитаты из литературы (Fam., IX, 22; п. 638).

Как известно, после победы, которую Цезарь в апреле 46 г. одержал под Тапсом над помпеянцами, находившимися в Африке, Марк Порций Катон покончил с собой в Утике, чтобы не сдаваться Цезарю. Несмотря на свою полную зависимость от последнего, Цицерон в 45 г. выпустил в свет памфлет под названием «Катон», в котором он прославлял этого непримиримого деятеля. Марк Брут и Марк Фадий Галл выпустили в свет памфлеты такого же содержания. Цезарь и Авл Гирций ответили на них памфлетами под названием «Антикатон», в которых они возражали Цицерону и другим (Att., XII, 4, 2; п. 467; 41, 4; п. 593; 44, 1; п. 595; XIII, 27, 2; п. 608; 46, 2; п. 667; 50, 1; п. 671; 51, 1; п. 673; «Оратор», 35; Светоний, «Божественный Юлий», 56).

С полемикой о Катоне, возможно, связано письмо Цицерона к Фадию. Галлу: «Мне кажется, ты опасаешься, как бы нам не пришлось посмеяться сардоническим смехом. Но послушай — от записной дощечки руку прочь! Учитель IЦезарь] прибудет скорее, чем мы думали. Как бы он не отправил катонианцев в катоний [подземное царство]!» (Fam., VII, 25, 1; п. 672).

В сентябре 46 г., в связи с тем, что Цезарь в собрании сената согласился помиловать Марка Марцелла и разрешил ему возвратиться из изгнания, Цицерон произнес в сенате речь с прославлением милосердия Цезаря [935] (речь по поводу возвращения Марка Марцелла; Fam., IV, 4, 3; п. 492). Это было первое выступление Цицерона в сенате во времена диктатуры Цезаря.

В сентябре 46 г. Цицерон произнес в доме у Цезаря речь в защиту изганника Квинта Лигария, о котором уже говорилось выше. Во время этого своеобразного суда Цезарь был и судьей, и стороной. Цезарь простил Лигария, но тот впоследствии оказался в рядах заговорщиков. Речь Цицерона в защиту Лигария была выпущена в свет в списках и принята благожелательно (Att., XIII, 9, 2; п. 618; Плутарх, «Цицерон», XXXIX). Эта речь Цицерона дошла до нас.

В ноябре 45 г. Цицерон защищал перед Цезарем бывшего сторонника Помпея, тетрарха Галатии, царя Деиотара; его родственники обвинили его в заговоре на жизнь Цезаря, будто бы составленном им в 47 г., когда Цезарь проезжал через Галатию и воспользовался гостеприимством Деиотара. Речь Цицерона дошла до нас. Исход дела Деиотара неизвестен.

В феврале 45 г. умерла Туллия, единственная и любимая дочь Цицерона [936]. Это было для него тяжким ударом. Он писал Аттику 8 марта: «Ты хочешь, чтобы я оправился от этого горя… Все написанное об облегчении скорби я прочитал, находясь у тебя в доме. Но скорбь сильнее всякого утешения. Более того, я даже сделал то, чего до меня, конечно, не делал никто: стараюсь найти утешение в работе над литературным произведением; я тебе пришлю эту книгу» (Att., XII, 14, 3; п. 651). Это сочинение Цицерона (Consolatio) до нас не дошло. Цицерон пожелал построить храм в память умершей дочери («апофеоз»), но его намерение осталось неосуществленным. Сервий Сульпиций Руф прислал Цицерону представляющее для нас большой интерес письмо, в котором он пытался утешить его в горе (Fam., IV, 5; п. 560).

Благоволение Цезаря к Цицерону (искреннее или показное) выразилось также и в том, что 19 декабря 45 г. Цезарь, в сопровождении большого числа близких ему людей и многочисленной охраны, посетил его в усадьбе в Кумах. «В беседе не говорилось ни о чем важном, много о литературе» (Att., XIII, 52; п. 682).

В этой обстановке, сознавая свое бессилие изменить что бы то ни было, подвергаясь унижениям, испытывая на себе мнимую благожелательность Цезаря и его окружения, Цицерон, удалившись «в