Дао Блаженств - Александр Матяш

А: Который, «тяжело дыша», отскакивает, растирая ребро, и говорит: «Твой учитель – Хуан-бо».

М: Линь-цзи возвращается и пересказывает все, что с ним произошло. И вот здесь интересная фраза: «О каком „тогда“ ты говоришь? Получай немедленно, – и вслед за этим немедленно шлепнул Хуан-бо». Это состояние – это «здесь и сейчас», никакого «тогда, потом». Другого состояния не существует, существует состояние «здесь», из которого ты действуешь очень спонтанно, легко, обладая полным видением ситуации, разворачивающейся перед тобой. «Как бы удостоиться того, чтобы этот молодец пришел сюда, и тогда всыпать ему порцию!» – это проверка, которую Линь-цзи с легкостью проходит. И дальше: «Этот сумасшедший вернулся, чтобы подергать усы тигра». Видимо, это опять какая-то идиома?

А: Да, это значит «показывать невероятную лихость».

М: А почему Хуан-бо тогда приписывает ему такую «крутость»?

А: В принципе, это похвала в устах Хуан-бо.

М: Тогда получается, что Хуан-бо действительно похвалил Линь-цзи, и это говорит о том, что Линь-цзи, когда он посещал Да-юя, все сделал правильно, и получил то понимание, к которому стремился. Это оценка той ситуации, которая развернулась у Да-юя. Но вот здесь есть еще: «Он не только оседлал голову тигра, но и подержал его за хвост», – то есть: он в полной мере получил от обоих.

А: Да, но у этого есть еще один смысл. Его легко представить: сидишь на тигре и держишь его за хвост. А тигр – это большая разозленная кошка.

М: Тяжело представить.

А: Маргарита, ты молодец, рассказала почти все. Все, что мне остается сделать, это подшлифовать твой рассказ, в общем-то, практически исчерпывающий. Я даже не знаю, стоит это делать или нет.

М: Конечно, стоит.

А: Итак, с чего начинается рассказ? «Вначале Линь-цзи был в монашеской общине Хуан-бо; в поведении своем был прост и прям. Главный монах отозвался тогда о нем с похвалой: «Хотя он и новичок, он отличается от всех прочих монахов». Что происходит? Главный монах выделяет Линь-цзи, тем самым его выделяет рассказчик. Нам становится понятно, что если о нем отозвались с похвалой, то все дальнейшие перипетии, которые выпадают на его долю – не случайность, а имеют своей целью помочь наиболее способному и одаренному ученику побыстрее достичь того, чего он достоин, а именно, просветления. И после этого главный монах берет Линь-цзи «в оборот».

Затем главный монах спросил:

– Сколько времени ты здесь провел, старейшина?

Линь-цзи отвечал:

– Три года.

Главный монах спросил:

– Обращался ли ты когда-нибудь с вопросами и за наставлениями?

Линь-цзи отвечал:

– Никогда не обращался ни с вопросами, ни за наставлениями, я не знаю, о чем спрашивать.

Нам показывают, в каком состоянии находится Линь-цзи. Это человек, которому ничего не требуется, он самодостаточен, он находится в своей целостности.

Д: Его реплика говорит об отсутствии всякой гордыни. Он не говорит: «Мне не о чем спрашивать», он говорит: «Я не знаю, о чем спрашивать».

А: Да, он не знает, о чем спрашивать. Действительно, то, что Линь-цзи был человеком смиренным, в тексте подчеркивается несколько раз. Наиболее убедительный пример мы находим в его ответе главному монаху:

«К счастью, я удостоился твоей милости, будучи послан с вопросами к монаху-главе. Я трижды спрашивал и трижды был избит. Я огорчен тем, что из-за собственных преград я не могу овладеть столь глубоким смыслом».

Д: Удивительное доверие к учителям.

А: Вы знаете, там авторитет учителя был очень высок. Если бы он не был столь высок, наставники не имели бы возможности сделать очень многие вещи, которые делались исключительно на доверии. Если ты не доверяешь учителю, то он ничего не сможет с тобой сделать. Точнее, конечно, сможет, но это будет уже совсем другая работа.

Д: Удивительно, что это не только авторитет, но и доверие. Авторитет может, конечно, работать, но при этом может не быть доверия.

У: А как такое может быть?

А: Защитных механизмов много. «Он, конечно, мастер, но сам по себе такая…». И уже вроде как и не мастер.

Что получается: целостный, самодостаточный, ни о чем не спрашивающий, не нуждающийся ни в вопросах, ни в наставлениях, простой и прямой в поведении, заслуживающий похвалы. А главный монах провоцирует нарушение этой целостности. Зачем он это делает? Ведь он действительно поступает, как провокатор. Разве он не знает, что ждет Линь-цзи у Хуан-бо? Без сомнения, это ему прекрасно известно.

Д: Видимо, решил проверить на крепость эту его закругленность.

У: Он видел потенциал в Линь-цзи и решил, что тот созрел, чтобы перейти на следующий уровень.

А: Да. Какой поразительный вывод нам здесь открывается: есть целостность, которая не развивает, и есть отсутствие целостности, которое развивает. И оказывается, что отсутствие целостности – это более высокий уровень, обладающий более мощной потенцией, чем первоначальная целостность. А откуда она у него вообще, у этого юноши Линь-цзи? Как свойство его души, откуда она взялась? Что обеспечило это свойство?

Д: Его простота и прямота?

А: Нет, источником той целостности, что была у Линь-цзи, было именно его смирение. Смиренное согласие с тем фактом, что того, что у него есть, для него такого, какой он есть, достаточно. И смирение, таким образом, превращалось в две различные силы, одна из которых была конструктивной, а другая деструктивной. Первая – это та сила, которая обуздывает и усмиряет наше эго. А вторая – это смирение, переходящее в застой. Что делает главный монах? Он сталкивает между собой эти две силы, до этого момента не различимые и не противоположные друг другу в своей неразличимости, в ограниченной самодостаточности Линь-цзи. С одной стороны, самодостаточной, с другой стороны, ограниченной. И главный монах провоцирует конфликт между этими двумя различными сторонами души Линь-цзи. Каким образом? «Почему бы тебе не спросить?…» Здесь все и начинается.

Линь-цзи пошел спрашивать. Обратите внимание на то, как автор дает нам понять, что Хуан-бо, осуществляя свои действия, совершенно не ориентировался на вопрос Линь-цзи. Прежде всего, на это указывают слова главного монаха: «Почему бы тебе не спросить?..» Он не сказал: «Спроси» или «Тебе, именно тебе надо было бы спросить вот так-то». Таким образом, внутри самой подачи смысл такой: «Дорогой, пойди и брякни что-нибудь, я точно знаю, что ты не успеешь это проговорить, как уже получишь по спине». Если бы Линь-цзи был таким вдумчивым и внимательным, он бы ему сказал: «Послушай, а ты сам палкой по спине получить не хочешь?» И тогда главный монах ответил бы: «Я вижу, что ты уже достиг просветления». Но Линь-цзи его еще не достиг, поэтому он отправился спрашивать.

«Но не успел он и слова вымолвить, как Хуан-бо ударил его». Почему? Это очень важно, в этом тексте нет ничего лишнего. Раз он не успел вымолвить даже одного слова, значит, Хуан-бо увидел то состояние, в котором находился Линь-цзи, и поступил с ним единственно возможным, единственно адекватным образом.

«Когда Линь-цзи вернулся, главный монах спросил его: «Ну как?» Главный монах все понимал, он, можно сказать, был там, он присутствовал при этом. Или, другими словами, ему не надо было присутствовать, чтобы знать, что там произойдет. «Не успел я и слова вымолвить, как монах-глава ударил меня. Но я не понял, за что». Несмотря на то, что Хуан-бо отработал с этим его состоянием, Линь-цзи не понял, за что же его ударили. Что же делает главный монах? Он ориентируется на его непонимание.

Д: «Пойди, спроси».

А: Нет. «Остается только пойти и спросить еще раз». Он не сказал: «Почему бы тебе не пойти и не спросить еще раз», он сказал: «У тебя нет другого выхода, кроме как пойти и спросить еще раз». Или другими словами: «Раз тебя не пробило с первого раза, то какого-то другого варианта, кроме как получить по спине еще раз, у тебя просто нет».

Д: Все, как в жизни.

А: Ситуация повторяется: он снова идет спрашивать. Хуан-бо снова ударяет его, Линь-цзи еще раз идет и еще раз оказывается битым. И вот теперь начинаются действия Линь-цзи, начинается его реакция. Разные стороны его души: с одной стороны, смирение, а с другой стороны, отсутствие импульса к развитию, самоудовлетворенность – начинают проявляться. «К счастью, я удостоился твоей милости, будучи послан к монаху-главе. Я трижды спрашивал и трижды был избит». Итак, смирение: «Я огорчен тем, что из-за собственных преград я не могу овладеть столь глубоким смыслом». Отсутствие импульса к развитию: «Однако сегодня я ухожу». Впервые они проявились и, следовательно, они готовы для того, чтобы быть разделенными. Таким образом, первая часть того тренинга, который проводят Линь-цзи главный монах и Хуан-бо, завершена. Целью этого тренинга было поднять из глубин бессознательного те основания, которые держали Линь-цзи в его ограниченности (закукленности), и отделить зерна от плевел. Каких-либо других целей у главного монаха и Хуан-бо на первом этапе быть не могло. Вряд ли они могли рассчитывать на то, что Линь-цзи озарит просветление, так как он еще не понимал, с чем работает Хуан-бо. Он не понимал, что означает полученный им удар. Силы его рефлексии, способности к созерцанию было еще не достаточно для того, чтобы сообразить, для чего все это происходит.