Правильный ход - Лиз Томфорд

ухмылка из-за моей оплошности. — Я мог бы это сделать.

— Отлично. А после мне нужно, чтобы ты немного задержался. Миллер работает над несколькими рецептами для сегодняшней работы. Ну, она еще не знает, что это так, но я думаю, ей было бы легче, если бы ты был рядом с ней.

Монти откидывается на спинку стула, складывая руки на животе, его тон полон подозрения. — Что ты планируешь, Эйс?

Я тоже откидываюсь назад, вытягивая ноги перед собой. Наверное, если бы этим человеком был кто-то другой, а не Монти, мне было бы неловко быть таким честным, но он больше, чем просто отец Миллер, он мой друг.

— Слушай, прошлой ночью ей позвонили по поводу работы, и она была очень расстроена, потому что у нее было мало времени на кухне. Это моя вина, так что сегодня вечером несколько парней из команды придут и попробуют все, что она придумает. Ей нужно вернуть часть своей уверенности, и я знаю что Миллер больше, чем кто-либо другой, хочет произвести впечатление на тебя.

Он качает головой. — Это смешно. Она всегда производила на меня впечатление.

— Я знаю. Поверь мне, я знаю, но…

Черт. Как, блять, мне рассказать Монти о его собственной дочери, которую он явно знает лучше меня?

— Она слишком сильно на себя давит, чтобы вернуться к тому уровню, на котором была до того, как получила эту награду, и услышать от тебя, что она хорошо справляется, помогло бы облегчить это бремя.

Монти делает паузу, немного сбитый с толку моей речью, но в конце концов смягчается. — Хорошо, я буду там.

— Отлично. — Я просто киваю головой и встаю со стула, но он останавливает меня у двери.

— Я знаю что ты не хочешь, чтобы она уходила, так почему ты помогаешь ей сделать именно это?

Ну и черт.

Нет никакого способа ответить на этот вопрос без того, чтобы он не понял, насколько я чертовски глубоко погрузился в это.

Я снова опускаюсь в кресло с тяжелым вздохом. — Потому что это ее мечта. Я слишком забочусь о ней, и не могу стать преградой, даже если это означает, что меня не будет рядом когда она получит все, ради чего работала.

Монти наблюдает за мной, я уверен, выискивая любые признаки дерьма. Хотел бы я солгать. Хотел бы я не быть таким гребаным болваном, чтобы я мог с чистой совестью сделать все, что в моих силах, чтобы заставить ее остаться. Но я не буду причиной, по которой она откажется от своих целей.

— Ты тот, кто ей нужен, Эйс.

— Нет, это… это не так.

— О, все не так, да? Так ты собираешься сидеть здесь и говорить мне, что спишь с моей дочерью, но это ничего не значит? Не могу дождаться, чтобы услышать это.

Черт возьми. Мне не следовало заходить сегодня в его офис.

— Эй, не смотри на меня. — я поднимаю руки, сдаваясь.

— Если ты хочешь завести этот разговор, поговори со своей девушкой о правилах, которые она установила относительно секса.

Монти морщится.

— Иисус. Не могу поверить, что я только что сказал о сексе в твоем присутствии.

— Да, давай больше никогда так не делать, особенно в отношении моей дочери.

Он откидывается на спинку стула. — Даже если вы двое слишком слепы, чтобы увидеть это, или слишком упрямы, чтобы признать это, я вижу, что происходит между вами.

— Она уедет.

Ненавистные слова, которые срываются с моих губ всякий раз, когда я ищу объяснения.

— Так и есть, — соглашается Монти. — С тобой все будет в порядке, когда это произойдет?

Я смотрю прямо на него через стол и лгу. — Я придумаю, как быть.

Его улыбка полна жалости. Теперь я получаю жалость от мужчины, с дочерью которого я сплю. Чертовски здорово.

— Ты ведь помнишь наш разговор, верно?

Он имеет в виду тот раз, когда он попросил меня поговорить с ним, если у меня когда-нибудь возникнет желание попросить Миллер остаться, оставить ее мечты позади и начать жизнь со мной и моим сыном.

Желание возникает каждый божий день, но я не буду просить ее об этом. Это не то, чего она хочет, и у меня нет сил слышать ее отказ.

Миллер не позволяет мне показать ей, что я на самом деле чувствую к ней, поэтому лучшее, что я могу сделать, — это рассказать ей об этом, своими действиями. Поддерживать ее мечты, помогать ей добиваться всего, чего она хочет. Я буду продолжать делать это до тех пор, пока это в конце концов не убьет меня, потому что я прекрасно понимаю, что простой жизни со мной и моим сыном ей никогда не будет достаточно.

— Я помню, — говорю я. — Но это не то, чего она хочет. У нее так много возможностей, которые ждут момент, когда она вернется к работе

Монти понимающе кивает мне. — Во сколько мне следует прийти сегодня вечером? Я планирую прийти достаточно рано, чтобы Макс еще не спал. Я хочу увидеть своего малыша.

— Шесть?

— Я буду там.

Я снова встаю, чтобы уйти, но мой взгляд прикован к фотографии, стоящей на столе Монти. Миллер в ярко-желтой форме для софтбола, стоящая на коленях с перчаткой питчера на колене.

— Сколько у тебя таких?

Я указываю на рамку. Я знаю, что у него есть одна дома, другая — в офисе в Чикаго, и еще одну он держит в своей дорожной сумке для выездных игр. Я думаю, у него даже может быть в бумажнике.

— Я не знаю. Три или четыре.

— Зачем?

— Зачем у тебя в бейсболке фотография Макса?

Черт.

— Чтобы напомнить мне о том что важно, когда стресс от работы или жизни становится слишком сильным.

— Именно так.

Без колебаний и не спрашивая разрешения, я беру рамку с его стола и расстегиваю заднюю крышку. Фотография маленькая, может быть, всего два-три дюйма в высоту, и идеально вписывается в место, рядом с фотографией Макса в моем головном уборе.

Монти молчит, пока я ставлю пустую рамку обратно на его стол.

— Заткнись.

Он смеется. — Я ничего не говорил.

Я засовываю фотографию Миллер под ленту, провожу большим пальцем по обоим краям. — Сколько лет ей здесь?

— Может быть, тринадцать?

— Она выглядит счастливой.

— Она такой и была. Она была действительно счастливым ребенком, во многом такой, как Макс.

Монти мягко напоминает, что у меня все в порядке. Это его способ убедить меня, что я делаю все правильно. Но сейчас я делаю хорошую работу только из-за девушки на фотографии рядом с