Пленники зоны. Смерти вопреки - Владимир Андрейченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все. Окончен бал, погасли свечи… – задумчиво пробормотал не менее уставший Баранов.
– И но-очка тео-омная-а бы-ыла… – тихо пропел в ответ Степан. Выдержал паузу и спросил: – А что, может, пойдем и застрелимся нафиг, а? Патроны у нас есть. Мно-ого. И прощай «счастливое детство»…
– Да ну, Степ… Вот уж от тебя не ожидал такого услышать! – опешил Вовка.
– Хах! Да ладно ты, Пра! Я ж шучу, – Кицелюк зашуршал чем-то, потом раздался щелчок, и входной предбанник озарился вспыхнувшим огоньком. Прикурив, Степан не стал тушить спичку, а держал ее между пальцами до тех пор, пока не обжегся. Только тогда затряс рукой и уже в темноте шумно подул на больное место. – Ну вот, последняя спичка и последняя сигарета… Я тут, наверное, уже все облазил в поисках хотя бы курева. Вот что за ученый мир, а? Ни покурить нормально, ни бункер построить…
Вовка несколько раз сладостно вдохнул воздух, наполненный табачным дымом.
– Все спросить хотел. А сигареты ты какие куришь, Степ? По запаху похожи на что-то такое… Даже не знаю, какое определение дать. Но ароматные очень.
– «Золотое руно». А запах? Это привкус меда.
– Точно! Никак слово вкусовое подобрать не мог, – Баранов вздохнул. – А может, у них тут курить и нельзя было? Хотя, нигде предупредительных знаков я не видел…
– Предупредительных знаков?! – встрепенулся вдруг Степан. – Точно! Вот же я балда, а! Ведь командование должно было давно о нас вспомнить! С проходной в тоннеле ведь ему доложили, что группа проследовала в сторону комплекса! И родственники погибших давно должны были всполошиться! Хотя из-за творящейся в городе паники могли и не дергаться с нашими поисками… Но попытаться-то надо! Молодец, Пра!
– Что? Что? – не понял еще мыслей сержанта Вован.
– Так рации на глубине до поверхности не доставали. А здесь ведь могут и достать! Или из шахты лифта. И аккумуляторы! Для раций же аккумуляторы запасные имеются! А они подходят к переходникам в фонариках!
Простая, казалось бы, задумка напарников на деле превратилась в изнурительный путь слепых котят в поисках материнской груди. Полный, кромешный мрак вокруг; переплетение труб и кабелей, закрепленных на стенах коридора в несколько рядов, так и норовящее зацепиться острыми поддерживающими штырями за и без того потрепанные химические костюмы с разгрузками; непонятно для чего сделанные в стенах ниши и выступы; дверные проемы, возникающие перед ощупывающими путь ослабленными руками. Возникающие внезапно, отчего уставшие тела с грохотом, проваливаясь, падали на пол, временно теряя ориентацию в пространстве, с добавкой к множеству имеющихся уже ушибов и царапин. Ко всему прочему, оба уже начали ощущать неприятное жжение по всей поверхности открытых участков кожи, резь в глазах и тошноту…
Вот в такие моменты человек начинает понимать настоящую цену так необходимого ему напарника, способного приободрить и помочь. Но нервы сдали. Особенно у громоздкого Кицелюка. И он все чаще изворотливо матерился, кроя самыми последними словами всех, оставшихся на поверхности – от далеких красоток в стиле «Ню» на песчаном побережье островов Гонолулу, у лазурного теплого моря, до просиживающего мягкие кабинетные кресла начальства, пославшего их группу навстречу смертельной неизвестности. Вовану оставалось больше молчать или, сравнивая себя с галчонком из мультфильма «Трое из Простоквашино», коротко поддакивать в промежутках между бранью и ворчанием Степана:
– Ешкина кочерыжка! Фули ты тут еще торчишь?! Падла… Локоть, кажется, разбил…
– Дя…
– Гребанный папуас! Кочерыжку эту тебе в зад! Сука… Пра, дай руку! Стул поймал лбом… Какой хер стулья у входа расставляет?! У столов им место! Бар-р-рдак…
– Дя…
– Да что ж за… Мляааа… Суки! Все суки! Комбез жалко… Такого размера больше нигде не найду… Начсклада, козел! Сам, поди, носит втихушку их там все по очереди! В складе… Как баба, меняет ежеминутно эти «недельки»… Добро наше переводит… Долдон!
– Дя…
Но все имеет свои границы, даже мучения и долгая дорога любого заплутавшего путника, пусть и в границах необъятного Мироздания.
– Стой, стрелять буду… – раздался едва слышный голос Виталика Скобленко, когда Кицелюк ввалился в очередную дверь, со звоном отправив шаркнувшей ногой в дальний угол непонятно откуда взявшуюся в проходе железяку. Над столом вспыхнул на миг фонарик и тут же погас, оставив на некоторое время в привыкших к темноте зрачках бегающую за взглядом светлую полоску нити накаливания. – Ааа… Вы… Наконец-то…
– Док, что там с командиром? – первым делом уточнил сержант.
– Плохо… Температура высокая, а я сбить не могу. Только протираю ему голову и руки мокрой тряпкой.
– А воду откуда берешь? Не из радиоактивной же лужи?
– Нет. Тут из крана вода льется. Правда, тонкой струйкой…
– А если и она заражена? Ты об этом подумал?
– Да. Ммм… нет… – Виталик запутался в словах и выдержал паузу, приводя мысли в порядок. – Я тут ничего уже не соображаю толком… И сил нет совсем. Боюсь сам сознание потерять. А еще этот смердящий запах… Тошнит…
– Так что с водой?!
– Я счетчик Гейгера подносил, он молчит.
– А включал его?!
– Кого, свет?.. Так нет же его…
– Тьфу ты! Счетчик включал?!
– А! Да, включал.
– Слава богу… Хоть это допытались… – усталой походкой Степан добрался до соседнего стола, ударился об него коленкой, выругался и, кряхтя, осторожно присел на край. – Пра, ты там где?
– Следую за ледоколом…
– Ага. Ленин, мля… Первопроходец в Арктике… Слышь, Док? А тошнит не тебя одного. Нас тоже мутит страшно. Таблетки надо катнуть вовнутрь. От радиации и рвоты. Найдешь?
– Найду. Я их уже на ощупь помню, какие где. Неделю глотаю…
– Какую еще неделю?! – вскочил Кицелюк.
– Неделю сидим тут, неделю и глотаем…
– Э-э-э! Баранов!
– Краткость…
– Какая к е…нотам краткость?! – Степан взревел. – А ну-ка, живо найди батареи раций и запусти один фонарик! У нас тут Скребку, кажись, лечиться пора! От безумия…
– Вот и следующий день прошел… – меланхолично парировал Скобленко.
– Какой день? Ты там не свихнулся, Док?!
– Не, это у командира в кармане часы сигналят так после каждых суток…
– Офонареть! Пра! Веревку ищи! – Кицелюк распалялся все больше.
– А что же тогда такое там сигналом курантов бьет?
– Каких курантов?!
– Вот, слушайте… – в наступившей тишине, нарушаемой лишь возней Вовки Баранова, роющегося в ворохе заплечных ранцев, и в самом деле отчетливо прозвучала слабая мелодия кремлевских курантов. – Ну, вот… опять день прошел…
Послышался щелчок открываемой индивидуальной аптечки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});