Пленники зоны. Смерти вопреки - Владимир Андрейченко

– Много?

– Чего? Долга?

– Ну да.

– Так четвертак, не шутка!

Кицелюк старался держать себя в руках, но в голосе его проскальзывало явное волнение, руки дрожали. Это было заметно по тому, как он старался подклеить рукав на куртке старшего лейтенанта – заплатка никак не желала разглаживаться, то одним, то другим краем собираясь в складки. В конце концов он плюнул и с силой прижал склеенное место к своему колену. Понимая состояние подчиненного, которого знал уже не первый год, Шелестов примирительно заключил:

– Отдашь. Хм… Если не успеешь отдать в прошлом, то в будущем отдашь точно. С процентами! Я тебе даже на проценты отстегну, хочешь?

– Спасибо, утешили…

Скобленко уже завершил перевязку и принялся помогать командиру с одеванием. Тот, в свою очередь, морщась от неприятных ощущений, изменил тон:

– Все, шутки закончились! Принимаю решение: инженера Синцова искать не будем. На столь обширной территории это совершенно бессмысленно. Возможно, нам еще повезло, что мы все вместе оказались в одном месте. Вдруг возможно рассеивание по разным точкам? Может, таких пузырей образуется несколько? Кто знает… Это не наша задача, вот пусть ученые с этим разбираются. Они кашу заварили, им и расхлебывать! В крайнем случае, после прибытия в расположение и доклада о произошедшем можно попытаться вернуться сюда вновь. С организацией самих поисков. Или как назвать перенос в будущее, если уже в нем один раз был? Возвращение? Значит, придется вернуться!

– А рука, командир? – уточнил Скобленко.

– А, черт! Точно. Рука… Ну, значит, вернетесь без меня, с другим офицером. А сейчас всем по новой порции антирада, и собираемся в путь. Нет больше раненых? Вот и замечательно! – Шелестов встал с помощью Кицелюка на ноги и осмотрелся. – Вот еще что, парни… Нам надо как-то доказать начальству, что мы потеряли вверенного ученого не по своей халатности, а в особо сложной обстановке. Поэтому предлагаю следующее: вот этого ммм… трупяка, что меня чуток покалечил, забираем с собой в виде вещественных доказательств. Степан, справитесь с Пра?

– Так точно, командир!

– Вот и ладушки. А Док поможет мне, если сильно прижмет. Страшно прыгать в эту светящуюся сферу, да? Ничего, это как с парашютом: первый раз не понимаешь, что к чему, второй – страшно, а в третий – уже как по маслу! Наложил в штаны и – в свободное падение. Готовы? Одно скажу напоследок. Вы, парни, молодцы! Держались все достойно. А теперь – домой!

Центральный зал лаборатории за прошедшее время нисколько не изменился. Тошнотворный мускусный запах крысиных трупов, перемешанный с вонью крови и испражнений. Мерцающий полупрозрачный пузырь, вернувшийся к прежнему размеру, но начавший вдруг пульсировать и плавно изгибаться в разные стороны. Трещащие разряды замыканий в недрах аппаратуры и усилившееся гудение главной консоли. Правда, к этому добавилось еще и мигание ламп освещения.

Оглянувшись несколько раз в надежде все же увидеть пропавшего Синцова живым и здоровым, Шелестов вздохнул и дал команду всем выйти из помещения в коридор. Сам же потоптался неловко у пульта управления, гадая, с чего начать, и, наконец, решил действовать наугад, протянув к кнопкам здоровую руку, держащую ППШ. Но делать ему ничего не пришлось. Резкий разряд в пробитой пулями панели, похоже, завершил длительную работу экспериментального оборудования. Свет под потолком мигнул несколько раз, и воцарилась тьма, в которой еще несколько мгновений, подобно лампочке елочной гирлянды, постепенно затухая, начал уменьшаться в размерах временной пузырь, а потом схлопнулся и исчез окончательно. Наступившая тишина оглушила, заставив всех замереть на месте.

– Эге! Степа, подсвети!

Яркий луч фонаря прорезал окутавший комнату мрак, высветив одинокую фигуру офицера, закрывающую лицо рукой. Почти одновременно с этим второй луч прошелся вдоль уходящего в темноту коридора. Набравшийся впечатлений Вовка Баранов не забывал о своих обязанностях, сразу взявшись прикрывать группу с тыла.

– Да меня-то не слепи! – Шелестов двинулся к выходу, облегченно констатировав: – Как же вовремя мы вернулись. Еще бы чуть-чуть…

– Извиняюсь, командир. Никак не привыкну, что не все такого же роста, как я.

– Все, похоже, здесь нам делать больше нечего. Обследовать верхние этажи смысла не вижу. Если бы там кто-то остался, он бы нас нашел давно. Звуки выстрелов слышны были наверняка на всех этажах. А в последствиях случившегося пускай теперь разбираются компетентные лица. Мы свою борьбу завершили. Хотя как знать…

Но выбраться из комплекса группе удалось только через два дня. Входная дверь с кодовым замком почему-то оказалась закрытой намертво. Вероятно, из соображений секретности, но никак не с мыслью о необходимости срочной эвакуации в непредвиденной ситуации, которая возникла, когда лифт перестал работать, а подача электроэнергии полностью прекратилась.

Несмотря на старания суетящегося вокруг командира Скобленко, Шелестову с открытым переломом руки становилось все хуже. Старшего лейтенанта, страдающего высокой температурой, которая уже не сбивалась никакими средствами, трясло в лихорадке. Закончились обезболивающие препараты. Офицер лежал в беспамятстве. Кицелюк и Баранов, рыскающие по незатопленным этажам в поисках возможного выхода, наткнулись на несколько вентиляционных шахт. Но ширина скважин не позволяла двигаться по ним даже голому человеку. В конце концов, измученные напарники методом неимоверных усилий выломали сдвижные стальные двери шахты лифта на минус первом этаже, в надежде добраться до поверхности земли. Но и там их ждало разочарование. Минус первый этаж находился не сразу под нулевым, как предполагалось изначально, а на глубине как минимум десяти метров от него. Устройство подъема лифта не имело натяжных тросов, ведущих наверх. Электродвигатели с раздаткой и шестернями располагались в днище кабинки, а кабели к ним шли откуда-то снизу. Поэтому преодолеть десяток метров пустого пространства сержанты так и не смогли.

Наконец, даже быстро соображающий Кицелюк после получасового долбления в намертво закрытую дверь безнадежно махнул на все рукой и от усталости сполз на пол, прислонившись к створке спиной. Батареи в фонариках сели окончательно. Найденная керосиновая лампа дожигала последние капли горючего. Слабый огонек на конце обгорелого фитиля в полном мраке казался свечой спасения, но все больше уменьшался и тускнел. Вскоре глаза уже могли различить только несколько едва тлеющих красных угольков нагара, и те ненадолго.

– Все. Окончен бал, погасли свечи… – задумчиво пробормотал не менее уставший Баранов.