Клан – моё государство 3. - Китлинский

– А не надорвешься от нашей платы?- спросил пришедший в себя крепыш.

– Увидим,- Скоблев усмехнулся, хорошо усвоив уроки Александра, всегда и при любых обстоятельствах надо улыбаться нагло в лицо.- Если вы пришли взять меня данными моего прошлого, какать я хотел на такой компромат. Я его сам на себя склепал при увольнении. А пожелаете получить что-то без оплаты, я вам рога наставлю. Сможете обломить – ваш куш, а нет, пойдёте не солоно хлебавши. Я сижу в нейтралитете. Мне игры в идеи не по нутру, обрыдло в старые времена. Так что давайте без стеснений к главному. Торгуемся, как культурные люди в одесском варианте.

– Высоко ты, Анатолий, взлетел! Очень,- произнёс высокий и лысый неопределённо.

– Моя высота,- отрезал Скоблев, улыбаясь.- Не вам падать.

– Что ж! И то верно. Не нам лететь, тебе. Сначала уточним ряд моментов. Как?- крепыш смотрит на Скоблева вопросительно.

– Валяйте,- Скоблев встал, вытащил из холодильника водку и бутерброды, баночки с пивом, водрузил всё на стол, налил в стопки водку, выпил и спросил:- В чём суть-то?

– Вопрос из прошлого,- высокий лысый взял свою стопку, перевернул её в рот и, понюхав бутерброд с сыром и ветчиной, продолжил:- Ты знал, что Кириллов готовится уйти за границу?

– А это имеет теперь значение? Знал, не знал?- Скоблев открыл себе баночку пива и сделал глоток.- Хотите меня внести в его подельники?

– Имеет!- высокий лысый откусил кусочек бутерброда.

"Сопротивление сломлено,- радуется как дитя Скоблев.- Видно с харчами у них не того. Не очень. Я их, пожалуй, мог бы купить, при необходимости,- оценил он свои возможности.- Какие-то они не складные, не крепкие. Или мне так просто кажется и моя уверенность от излишней самоуверенности. Ладно, закинем крюк".

– Знал! И чем смог ему помог,- сказал Скоблев вслух.- Вас такой ответ устроит?

Гости переглянулись.

– Тогда ещё один вопрос,- встрепенулся крепыш. Он не пил, и всё время косил на напарника, который оказался проворным. По инструкции одному из них пить было не положено во избежание эксцессов. При этом ссылались на язву или больные почки. Почки применяли частенько в бытность председателем КГБ Андропова, у которого была почечная недостаточность.- Кириллов с собой упёр капитал. В этом ты ему тоже помог?

– Пособить можно по-разному,- расставил точки над и Скоблев.- Мои люди его шефа трясли и я с того имею. И что?- Скоблев взял чужие грехи на себя специально и назвал вещи своими именами открыто, не пытаясь увиливать. Он знал, что это проворачивал Александр, и всё происходившее было ему положено на стол. Того требовала тактика игры, с помощью которой он, Скоблев, набирал вес. При этом чётко выделялась открытость, с которой он это делал, что в свою очередь говорит о большой массе человека и дела им осуществлявшегося. И если тебе в том поверят, а именно это и надо было сейчас, возникает возможность всучить дезинформацию любой категории. И только в конце беседы, получив с той стороны всё что надо, можно привести данные о своей не причастности ко взятому на себя в начале беседы дела по выколачиванию средств и привести в доказательство точные данные. Но дезинформация при таких раскладах всегда оседает мёртвым грузом и её уже никто не сможет списать в архив. Её сглотнут.

– Вот значит, как было!- мямлит высокий лысый.- Выходит, это ты наших людей убрал, которые у него на хвосте сидели!

– Люди те не ваши,- ответил Скоблев, зная, кто был в просмотре наверняка.- Подхватное дерьмо. Откуда появились – туда и сошли. Беру этих покойников на себя. Но и тем вы меня не укусите.

– Никто не собирается тебя кусать. Просто выяснили по адресу мы пришли или нет,- сказал высокий лысый.- Похоже, что по адресу. Как он уходил, мы не спрашиваем. Нам это без интереса.

– Перекинуть могу и вас,- предложил Скоблев.

– Спасибо! Мы своими каналами, коль будет нужда, воспользуемся,- отказался крепыш.

– Вольному воля,- Скоблев пожал плечами.- Насильно мил не будешь.

– Как тебе живётся, Анатолий?- спросил высокий лысый вдруг, явно намереваясь, навести тень, так как первый заход у них не прошёл и надо было срочно перестраивать тактику, но Скоблев, почувствовал это замешательство посетителей и, дал полный газ, не оставляя шансов.

– Лучше, чем вам. Только не надо вилять. Если хотите знать, есть ли у меня с ним контакт, с этим врагом народа, отвечаю – да, есть у меня с ним ниточка связи, по которой он мне оттуда кое-что перекидывает весьма регулярно. А вам, что, собственно, неизвестно было об этом или ваши скрытые агенты там не имеют доступа?- Скоблев радостно заулыбался и даже сам почувствовал внутреннее удовлетворение от собственной улыбки.

– Значит, ты, в самом деле высоко взлетел. Крепко,- произносит высокий лысый, совсем потеряв лицо.- Ох, оборвешься, а лететь оттуда страшно.

– Так дальше смерти не упасть. Да и кто ловить будет? Карлики из МВД? Мои бывшие коллеги? Так там все разбежались. Может, вы подтолкнуть меня хотите? Милости просим, но я в курсе, что вы теперь без "рук", а те, кто теперь с "руками", чтобы меня упечь, с вас плату потребуют. Но и меня не всякая плата со стороны свалит. Сумма потребуется хорошая, а вот на авось нынче не надейтесь, не те времена. Статью: "Измена Родины", ко мне не пришить. Её надо доказать, а то, что вы меня пишите, фактом быть не сможет. Грош цена моим признаниям. И потом. Кто вам сказал, что Кириллов ушёл на Запад? Вы его там видели? Так что ни его, ни меня вам во враги народа не записать. Он вообще мог не покидать пределов родного отечества и теперь обитает где-то под Тамбовом в глухой деревеньке. Сумейте его сначала отыскать. Я знаю, что ваши его завербовали в 1964 году. И что с того? А может его уж и в живых нет. Тогда как? Вы тут дали маху, мужички. Поехали дальше. Моё время дорогое и ко всему прочему я ваше тоже уважаю и ценю,- загорелся огонёк на радиотелефоне.- Извините, мне звонят,- Скоблев поднёс аппарат к уху.

– Давыдович,- послышался голос Ивана.- Это ещё те хмыри. Высокий и лысый Ремуз Аркадий Фёдорович от рождения. Фамилий у него уйма, но основная – Гладышев Сергей Иванович. Крепенький мужичок – Боровский Дмитрий Анатольевич от рождения, в конторе числится под именем Голушко Андрей Семёнович. Идёшь ты хорошо. Не пускай их в атаку, но не зевай и держи ухо востро. Купить они себя не дадут, не те клиенты, однако, зубы свои им покажи, чтобы они сели в коллективный просчет. Когда они приволокутся к тебе повторно, мы подготовим материалы и схватим их за жабры. На них есть многое, но мы тебя не сможем быстро сориентировать. Зацепи их хорошенько на интерес к себе, жалко такую рыбку пускать, крупная она. Это всё. Долбани для пущей важности и отвода глаз тираду от души.

– Еб твою мать!!- заорал Скоблев в трубку, багровея при этом.- Что ты мне плетешь, сукин сын? Я тебе дам, не успеваю. Я тебе эти договора в задницу засуну, чтобы ты успевал. Ты мне всё к сроку сдашь. А нет, то я тебя козла так взъебу – смерти своей возрадуешься, сука паршивая. Хоть сутками там сиди, но мне нужен объект под ключ в срок. Я лично принимать приеду и в каждую дырку залезу. Я тебя гада научу работать. Я не чинуша, три шкуры сниму, если просрочишь,- и выключился, добавив для ясности присутствующим:- Прораб, сука московская, дом к договоренному сроку сдавать не хочет. Я жилой строю для своих сотрудников и одиноких ветеранов-инвалидов. Афганских. Семнадцать ребятишек взял на попечение. Все они детдомовские и у всех семьи, маются по общагам,- это была сущая правда, что он взял на себя афганских ребят заботы, но то, что дом не хотели сдавать было ложью. Там работала бригада из беженцев, которым в доме он выделил квартиры, и они работали на стройке без выходных, опережая все планы строительства. Пахали на совесть. Это касалось первого дома. А на втором, где квартиры были отписаны в городской фонд всё шло ни шатко, ни валко.- Так на чём мы остановились? Ах, да!- Скоблев опять расплылся в улыбке.- Я о времени говорил. Моё время – деньги. Ваше тоже. Прошу,- он налил по второй.- Что там у вас есть ещё?

– Вопрос о деньгах,- поднимая налитую стопку, сказал высокий лысый.- Где ты их черпаешь?- и послал водку в рот.

– Аркадий Фёдорович, Аркадий Фёдорович!- покачал головой Давыдович.- Ай, ай! Не хорошо, батенька вы мой, совсем не хорошо,- высокий побледнел.- Вы что же думаете, я совсем ума лишился? Мои финансы имеют концы. Направляясь ко мне, вы тщательно об этом осведомились. Вопрос снимаю и пояснений не дам, хватит с меня фининспекторов. Оставьте им это. Их хлеб, пусть они и копают.

– Так-то оно так, но есть данные, что у твоих спонсоров руки не чисты,- высокий лысый раздосадован тем, что его назвали по имени и отчеству, и что теперь запись беседы придётся стереть.

– По мне, так пусть они хоть из дерьма взяты. Я у них взял кредиты, всё, что мне надо купил, построил три завода и одну фабрику, с доходов живу сам и те, кто со мной. Деньги вернул с процентами в срок. Где тут криминал? Может Ельцин кредитов на Западе не берёт? Берёт. Вот отдавать не умеет, а я честью своей дорожу. Честь Ельцина меня мало беспокоит, хоть, ясное дело, брызги дерьма и на мне есть, как-никак я гражданин России. Тут вы мне не конкуренты. Едем дальше,- Скоблев вошёл в роль так, как будто в ней родился. Однако, когда Иван назвал фамилию Ремуз, у Давыдовича сердце холонуло, но вида он не подал. Он много слышал про этого человека, но прежде его не видел. Ремуза боялись страшно, это был асс, только Давыдович, ещё не научившись хорошо соизмерять опасность, возомнил себя впрок выше и пёр, как бульдозер. "Ну, Ремуз и Ремуз, что с того. Вот невидаль тоже мне,- мелькала у него временами мысль.- Пусть он сунется под Александра, а я потом посмотрю, как Ремуз держит удар и что с него будет стекать в конце".