Говорящие часы. Честная игра. Бей ниже пояса, бей наповал - Фрэнк Грубер

— Смеешься?

— Еще бы! Я смеюсь целый день, иначе на этой работе можно спятить. Так кто такой Джонни Флетчер?

— Я, крошка.

— Ты, крошка?

— У тебя неплохо выходит, крошка. А теперь скажи в свой аппарат, — Джонни указал на телефон, — мистер босс, к вам идет мистер Флетчер.

Секретарша с сомнением посмотрела на Джонни, но все же сняла трубку и набрала двузначный номер.

— Мистер Прескотт, пришел Джонни Флетчер… хорошо…

Она зажала трубку ладонью и обратилась к Джонни:

— Он спрашивает, кто такой Джонни Флетчер.

— Узнаю босса, — усмехнулся Джонни. — Всегда шутит. Скажи ему, что я — приятель Эла Доннелли.

Она повторила слова Джонни, кивнула и положила трубку на место:

— Проходите.

— Я знал, что это сработает. Эл велик. Где сидит босс?

— У себя в кабинете.

Джонни прошел через вертушку и зашагал по коридору. За одними дверями проигрывали какие-то записи, за другими, похоже, пели вживую. Вдруг из одного офиса раздались звуки трубы. Джонни сперва отпрянул, чуть не потеряв равновесия, но потом продолжил идти вперед, полагая, что кабинет шефа должен располагаться в конце коридора.

Он оказался прав. Коридор заканчивался дверью с надписью: «Мистер Прескотт. Управление делами».

Джонни открыл дверь и увидел очень толстого мужчину с усами, сидевшего на стуле без подлокотников за письменным столом, заваленным бумагами.

— Кто ты? — резко спросил он.

— Джонни Флетчер.

— Ты сказал, что тебя послал Эл. Он ушел отсюда полчаса назад. Ты пришел за его чековой книжкой?

— Вот умора! — сказал Джонни. — Помнишь то время, когда у Эла еще не было чековой книжки?

— Не тяни! — отрезал толстяк. — У меня работа стоит. Что нужно Элу?

— Речь не об Эле, а обо мне, — уточнил Джонни.

— Да? А кто ты такой?

— Ну что ж, начнем сначала. Меня зовут Джонни Флетчер. Я пришел предложить сделку. Мы оба знаем, что Эл присвоил себе песню «Леденцы на палочке».

— Вон отсюда! — завопил толстяк Прескотт.

— Я-то уйду, но вместо меня придут мои адвокаты, и тебе это встанет вдвое дороже. Я же сейчас готов обсудить компенсацию.

Толстяк щелкнул пальцами.

— Эл предупреждал меня, — сказал он, — что придет какой-то шутник и заведет речь об украденной песне. Только фамилию он называл другую: Стрэгг или Брэг…

— Крэгг, — поправил его Джонни. — Он мой деловой партнер, и я пришел от его имени. Он владеет правами на песню «Фруктовая ириска», которую украл Эл…

— Выметайся отсюда! — вновь закричал Прескотт. — Если не уберешься сам, то встану я, и ты пролетишь прямо сквозь дверь.

— Мое предложение — сто тысяч долларов, — спокойно сказал Джонни, — однако сюда следует добавить гонорары адвокатов, судебные издержки…

Прескотт вскочил на ноги. Стул, на котором он сидел, отлетел назад. Прескотт обладал телом чудовищных размеров — метра два ростом и весом куда более ста килограммов.

Он выбирался из-за стола. Джонни бросил последний взгляд на приближающегося к нему гиганта и пустился наутек. Выбежав в коридор, он захлопнул за собой дверь и столкнулся нос к носу со стильным юношей, на подбородке которого пробивались первые волоски растительности.

— Привет, — сказал юноша, — я все слышал. Старик Том чуть не сцапал тебя, да?

— Что? — не понял Джонни.

Молодой битник показал пальцем на кабинет Прескотта и повторил:

— Старик Том. Я слышал его голос.

Джонни усмехнулся:

— А ты что здесь делаешь?

— Просто тусуюсь.

И тут битник вдруг потерял интерес к Джонни Флетчеру — из-за двери ближайшего к ним офиса полилась музыка, и юноша принялся щелкать пальцами ей в такт. Джонни достал из кармана монету в пятьдесят центов и бросил на пол. Юноша еще четыре раза щелкнул пальцами, прежде чем нагнулся и взял пятидесятицентовик.

— Это на что?

— На еду голодающим, — сказал Джонни. — Знаешь Эла Доннелли?

— Я знаю, а он нет.

— Что значит «он нет»?

— Я иногда встречаю его, но он не разговаривает с такими, как я. Он общается только с большими людьми, вроде старика Тома.

— А ты знаешь парня по имени Вилли Воллер?

Юноша сложил ладони лодочкой и жестом изобразил нырок.

— Он — мертвец!

— Вилли когда-нибудь заходил сюда?

На этот раз битник показал, как дают пинок.

— Он-то приходил, да его никто не слушал. Он был ничего парень.

— А ты слышал его песни?

Парень быстро оглянулся и сказал:

— Добавил бы деньжат-то…

Джонни порылся в кармане, но в нем звенели только мелкие монеты. Тогда с мрачным видом он протянул парню долларовую бумажку. Тот быстро схватил ее:

— За такие деньги я даже спеть могу.

— Когда Воллер заходил сюда последний раз?

— Сегодня — это сегодня, — начал перечислять битник, — вчера было вчера, а позавчера…

— Пришлось на позавчера! — закончил за него Джонни.

— Точно! Позавчера!

— К кому он приходил?

— К нему самому, к старику Тому. Слышал бы ты, как они там друг на друга кричали. Но старик Том, видимо, одержал верх, потому что Вилли пулей вылетел из кабинета и орал как резаный. Вот так…

Неожиданно битник бросился бежать, крича во все горло, и куда-то исчез. Джонни покачал головой и пошел к выходу.

Глава 14

Сэм Крэгг развешивал в ванной белье, оставшееся со вчерашнего дня, когда зазвонил телефон. Сэм схватил полотенце, быстро вытер руки и отправился в комнату. Положив руку на трубку, он остановился в нерешительности. Телефон зазвонил снова. Сэм снял трубку:

— Алло.

Он услышал мягкий голос, в котором едва угадывался иностранный акцент:

— Попросите, пожалуйста, мистера Крэгга.

— Кто говорит? — спросил Сэм.

— Меня зовут Константин Палеолог, — ответил голос.

— Константин… а фамилия?

— Палеолог, — повторил голос. — Это древнегреческая фамилия. Так звали двух римских императоров. Один из них стал свидетелем падения Константинополя. Я — его прямой потомок.

— Ну да? — спросил Сэм с сомнением в голосе. — Так мне называть вас «ваше высочество»?

— Императорская династия прекратила свое существование в 1543 году… Я говорю с мистером Крэггом?

— Может, да, а может, и нет.

— От чего это зависит?

— Если вы хотите получить от него деньги, то вы говорите не с ним. А если хотите сообщить приятную новость, то Сэм Крэгг вас слушает.

— Вы очень забавны, — мягко сказал мистер Палеолог, — я буду рад познакомиться с вами. До меня дошли слухи, что вы являетесь наследником поэта-песенника Вилли Воллера.

— Ничего об этом не слышал, — вздрогнув, сказал Сэм. — Может, вам лучше поговорить с моим приятелем, Джонни Флетчером? Правда, его сейчас нет.

— Нет, я хочу поговорить именно с вами. Наследство, о котором идет речь, — песня под названием «Фруктовая ириска».

— Ну и что?

— Скажите, пожалуйста, мистер Крэгг, владеете ли вы правами на эту песню?

— Скоро вернется Джонни. Он — мой бизнес-менеджер. Я ничего не делаю без его советов.

— Но скажите хотя бы, принадлежит вам песня или нет? — не сдавался мистер Палеолог.

— Как сказать… Если песня хорошая, тогда принадлежит, а если плохая, то нет.

— Мудрая позиция, мистер Крэгг. Очень хорошо, я полагаю, что вы являетесь владельцем прав. Не передадите ли вы вашему менеджеру, что я заинтересован купить у вас права на нее?

— Что? — не понял Сэм.

— Я готов предложить вам за нее некоторую сумму. Попросите, пожалуйста, вашего менеджера мне позвонить. Я звоню вам не из офиса, поэтому запишите мой телефон. Мононгахила 3-4723.

— Что?! — воскликнул Сэм. — Мона Хина?

— Мононгахила. А зовут меня Константин Палеолог.

Сэм тщетно пытался найти на телефонной подставке карандаш.

— Не могу найти карандаш. Придется запомнить. Константин, а дальше… Пал О’Лог?

— Палеолог. Па-ле-о-лог.

— Понятно, — сказал Сэм, — а теперь как пишется ваша Мона Хина?

— Мононгахила, — терпеливо повторил мистер Палеолог. — Так еще называются река и город в Пенсильвании.

— А… так это другая Мона Хина, — произнес Сэм.

Трубка некоторое время молчала.

— Возможно, мне лучше перезвонить вам, когда вернется ваш менеджер.

— Точно, мистер… Ваше высочество. Придет он через полчаса. Подождите, не вешайте трубку. Сколько вы хотите предложить денег? Как кот наплакал?

— Кот плакал? Не понимаю.

— Если вы хотите предложить нам денег с гулькин нос, мы не станем с вами разговаривать. Нам подавай настоящие деньги. Да! Мне Вилли Воллер говорил, что эта песня потянет на полмиллиона.

— Это слишком высокая цена, — заметил мистер Палеолог. — Сама песня не сможет принести такого дохода. Я подумывал о начальном авансе в пятьдесят тысяч…