Берег Живых. Наследники Императора - Анна Александровна Сешт

Хатепер чуть прищурился. Секенэф был сильно встревожен, но не из-за возможности или невозможности взять город. Он боялся потерять сына. Поняв эту простую истину, дипломат почувствовал, как внутри него разлилось тепло. Ренэфу не хватало отцовской любви. Для младшего сына Секенэф всегда был далёкой могучей фигурой, к которой можно только стремиться, но никогда – приблизиться. Он знал воплощение Ваэссира, но не знал Секенэфа живого. Увы, в императорской семье так бывало часто. При том, что через каждого правителя Таур-Дуат Сила Ваэссира преломлялась и воплощалась по-разному, Владыка, служа своему народу, жертвовал многим, в том числе и аспектами собственной личности. Когда жива была Каис, всё было иначе… Но не было вины Амахисат в том, что Секенэф так и не обернулся к своему ближайшему окружению до конца. Видят Боги, она сделала всё, чтобы быть ему опорой, ибо без опоры в лице царицы ни один Император, начиная с самого Ваэссира Эмхет, не мог править благополучно.

«Ренэф был бы счастливее, знай он, что не безразличен тебе», – подумал Хатепер, но вслух сказал только:

– Давай дождёмся царицу и вынесем окончательное решение.

Перемена в брате была бы неуловима для постороннего взгляда, но старший царевич почувствовал её мгновенно. Что-то как будто захлопнулось внутри Секенэфа, хотя его взгляд остался доброжелательным.

– Да, ты прав. Дождёмся и решим, – кивнул Император и поднялся, чтобы собственноручно наполнить лёгким разбавленным вином третий бокал – для своей супруги.

Ощущение его внутренней закрытости усилилось, когда Амахисат присоединилась к братьям. Как всегда, Хатепер залюбовался её статью. Электрумовые украшения с дымчатыми халцедонами в тон светлому облачению, тонкая драпировка калазириса, искусный макияж – всё это лишь подчёркивало её красоту, почти не тронутую годами. Вызывало восхищение дипломата и умение царицы владеть собой в любых обстоятельствах, что бы ни происходило вокруг. А выпало на её долю немало. Когда-то, ещё прежде, чем стать супругой Секенэфа, Амахисат состояла в посольских миссиях, как и Хатепер. После вместе с Императором она помогала стране восстанавливаться после войны. Она была рядом с ним во всех ритуальных таинствах, пропуская сквозь себя необходимую Владыке и Таур-Дуат энергию Золотой Хэру-Хаэйат, божественной супруги Ваэссира. Она следила за порядками во дворце и, как и подобало царице, вела многие государственные дела. Хатепер уважал её мудрость, её острый ум, а порой и хитрость, её несгибаемую волю… но и опасность её не мог недооценивать. Амахисат была бесценным союзником, но врагам царицы Великий Управитель не завидовал. Связи её, частично приобретённые, частично унаследованные ещё от её могучего рода, ненамного уступали тем, которыми располагал брат Императора. Её разум был подобен заострённому клинку, прекрасно умевшему находить слабые места противника. Хатепер так и не выбрал себе супругу, о чём не слишком печалился, но если бы выбрал, то это была бы женщина вроде Амахисат – достойный партнёр, та, с кем можно было объединить силы на благо государства. В числе прочих вельмож он и сам поддержал кандидатуру Амахисат много лет назад. И она стала ближайшей союзницей Секенэфа… союзницей, партнёром, но не возлюбленной, нет. Возможно, когда-то горечь от осознания этого, от постоянных сравнений с предшественницей и отравляла жизнь новой царицы, но время милосердно притупило остроту разочарований. Секенэф был верен ей и памяти Каис, но самой царице оставил свободу. Пользовалась ли этой свободой Амахисат, ни при дворе, ни в императорской семье не обсуждалось. Их с Императором отношения строились на неизменном обоюдном уважении.

Все трое обменялись тёплыми приветствиями и расселись вокруг стола. Амахисат пригубила вина. Взгляд её серо-стальных глаз, пристальный, цепкий, уже выхватывал отдельные строчки посланий. В прелюдиях не было нужды – все они знали, зачем собрались, и что именно требовалось обсудить.

– Увы, он не послушает ни твоего приказа, ни моей просьбы, – начала царица, посмотрев на супруга. – И он в своём праве. Даже если Леддна попытается представить своё нападение как якобы необходимую защиту против агрессора, они всё же первыми обнажили оружие. Хотя, разумеется, все мы будем долго танцевать с обсуждениями и взаимными обвинениями, – она невесело усмехнулась.

– Дебаты будут долгими, да, – согласился Хатепер. – Эльфы прекрасно умеют играть словами, и чем сложнее им представить что-то в выгодном для себя свете, тем длиннее дебаты.

– Обвинения, с которыми мы пришли на «нейтральную территорию», остаются прежними: наследник трона Таур-Дуат погиб, и помощи в расследовании мы не получили, – заметила Амахисат. – Вместо этого мы получили нападение на второго… наследника, – этот титул она произнесла осторожно, но вместе с тем уверенно.

Хатепера не удивило то, что Секенэф пока не поставил супругу в известность. Среди двоих своих детей бесспорное предпочтение она всегда отдавала Ренэфу. Не время было будить её гнев. Даже вельможи усомнятся в выборе Владыки, что уж говорить о царице. За всю историю Таур-Дуат женщины почти никогда не наследовали трон как Императрицы, не становились воплощением Силы Ваэссира. Роль цариц была священной, но совсем иной.

– Я не оставлю нашего сына в Лебайе без помощи, – сказал Император. – Надеюсь, ему достанет разумности этой помощи дождаться.

Амахисат посмотрела на него со спокойным пониманием.

– Я не виню тебя за то, что ты не направил с ним больше воинов. Желание матери – закрыть своё дитя тысячей щитов. Но наш сын – воин, которого нельзя и даже пагубно опекать постоянно, по крайней мере, в открытую. Время его побед пришло, – она улыбнулась. – Ты будешь гордиться им.

Это был один из тех редких моментов, когда глаза царицы светились теплом.

– В стремлении к победам он не должен забывать о необходимости подчиняться не только своему Владыке, но и своему разуму, – веско напомнил Секенэф.

– Он ещё очень молод. Это – его первое настоящее боевое задание, куда серьёзнее перепалок с племенами на границах, – прохладно возразила Амахисат. – И обернулось это задание смертельной опасностью. Нельзя требовать, чтобы он сразу начал принимать решения мудрые и взвешенные.

– С ним – один из лучших моих военачальников.

– Которого ты фактически поставил над ним.

– Как ты сама только что сказала, Ренэф ещё очень молод. Его нужно направить, помочь ему. Нет ничего зазорного в том, чтобы следовать чужому опыту, богатому, выкованному в битвах. Напротив, он будет глуп, если не прислушается к советам.

– Ты задел его гордость. Он ведь царевич, в будущем – главнокомандующий над всеми войсками Таур-Дуат.

– До этого дня ещё очень и очень далеко.

– Прошу вас… – вмешался Хатепер, останавливая давний спор. – Давайте вернёмся к тому, зачем мы собрались.

Две пары глаз – серебристых и золотых – обратились к нему, и взгляды их были хлёсткими. Но дипломат давно уже слишком привык к правящей чете, чтобы дрогнуть, и только