Спин - Роберт Уилсон

К «большому дому» мы подкатили в сумерки.

Внушительные окна «большого дома» ярко светились, масляно желтели под небом цвета переливчатых синих чернил. Погоду природа выбрала для выборов прохладную. Кэрол Лоутон вышла на крыльцо, спустилась по ступеням. Субтильную фигурку окутывали пёстрые вязаные шарфы, намотанные и накинутые поверх просторного свитера. Кэрол оказалась почти трезвой, судя по её подчеркнуто уверенной поступи.

Джейсон бережно высвободился из машины, ступил на гравий дорожки. Он всё ещё держался в ремиссии или почти в ремиссии. Немного самоконтроля — и он мог казаться вполне нормальным. Однако, к моему удивлению, он перестал пытаться себя контролировать, как только мы прибыли в имение Лоутонов. В дом он ввалился, слегка покачиваясь. Прислуга отсутствовала, Кэрол устроила так, чтобы нам никто не мешал. Повариха, однако, оставила для нас блюдо холодного мяса с овощами, на случай, если приедем голодными. Джейсон рухнул в кресло.

Мы с Кэрол присоединились к нему. Кэрол постарела, сильно сдала со дня смерти моей матери. Сквозь поредевшие тонкие волосы просвечивала розовая обезьянья кожа черепа. Рука на ощупь казалась щепкой, покрытой тонким шёлком. Щёки впалые, глаза яркие и нервные, взбудораженные вынужденным воздержанием. Когда я сказал, что рад её видеть, она виновато улыбнулась:

— Спасибо, Тайлер. Я, конечно, кошмарно выгляжу, чего там. Глория Суонсон из «Сансет-бульвар». Крупным планом лучше не давать, fuck его мать. — Я так и не понял, о чём она толковала. — Как Джейсон?

— Как всегда.

— Как всегда, ты мастер увиливать от ответа. Но я… не скажу, что знаю всё, но знаю, что он болен. Это он мне уже сказал. И знаю, что он ожидает, что ты его вылечишь. Каким-то необычным, но эффективным способом. — Она взяла меня за руку и заглянула в глаза: — Правда, что этот способ эффективен?

Она настолько застала меня врасплох, что я выдавил из себя краткое:

— Да.

— Он заставил меня пообещать не приставать с расспросами. И правильно. Джейсон тебе доверяет, Тайлер. И я тебе доверяю. Гляжу на тебя и вижу мальчика, живущего в домике через газон. И когда на Джейсона гляжу, тоже вижу ребёнка. Пропавшие дети. Где я их потеряла?

Эту ночь я провёл в гостевой спальне «большого дома», в которую когда-то в детстве мельком заглянул лишь раз-другой. Всё равно, часть ночи я проспал. Остальное время лежал, соображая, что мне «светит» в случае, если меня затянет в судебные жернова. Не зная точно, какие запреты преступил Джейсон, вынеся марсианскую фармапродукцию за проходную фирмы, я понимал, что уже стал соучастником преступления.

Утром Джейсон поднял вопрос хранения нескольких пузырьков с прозрачной жидкостью, выданных ему Ваном, — их хватило бы человек на пять.

«На случай, если мы уроним чемодан, — пояснил мне Джейсон перед поездкой. — Избыточность».

— Опасаешься обыска? — Я представил себе, как федеральные служащие в костюмах биохимической защиты грохочут сапогами по ступеням «большого дома».

— Нет, но дополнительная подстраховка не помешает. — Он смотрел прямо на меня, однако глаза его то и дело дёргались влево. Болезнь давала о себе знать всё более явно. — А ты ничего не опасаешься?

Я предложил ему спрятать запас в домике за лужайкой. Если им не нужно охлаждение, конечно.

— Ван говорит, что они химически стабильны, если рядом атомная бомба не взорвётся. Но ордер на «большой дом» включит в себя и маленький домик.

— Насчёт ордера я не знаю, но насчёт потайных местечек — кое-что у меня есть.

— Идём, покажешь.

И мы направились через газон. Джейсон шагал с усилием, прихрамывая и покачиваясь, то и дело отставая. День выборов клонился к вечеру, но трава, густо торчавшая из почвы, не вела строгого учёта дней и месяцев, различая лишь времена года. Где-то в столпившихся у ручья деревьях завопила птица, решительно и раздражённо; однако тут же утратила решимость, застеснялась и закончила чуть ли не вопросительным знаком. После долгих лет отсутствия я отпер дверь, и мы вступили в тишину.

В домике поддерживали порядок, периодически производили уборку, но в остальное время он пустовал. Я так и не занялся разборкой имущества, других жильцов не намечалось, а Кэрол не видела причины что-то менять. Время придерживалось иных позиций. Время свило в доме гнездо, устроилось по-хозяйски, обзавелось своим пыльным запахом истлевающей бумаги, застывшей мебельной обивки — характерным запахом нежилого помещения, за состоянием которого всё-таки следят. Позже Кэрол сказала мне, что зимой, когда температура падала до точки замерзания, дом протапливали, чтобы не замёрз водопровод, а летом задёргивали шторы, чтобы комнаты не перегревались. В тот день снаружи и внутри ощущался холодок.

Джейсон вошёл в помещение, дрожа. По причине нестабильности походки он доверил переноску драгоценных пузырьков мне — кроме тех, что я оставил в «большом доме» для использования. Около полуфунта стекла и жидкостей я бережно нёс в неприметной кожаной сумке с толстой поролоновой подкладкой.

— После смерти твоей матери я здесь впервые, — как-то робко произнёс он. — Мне её как-то не хватает… Что, глупость сморозил?

— Нет, не глупость.

— Она первая, в ком я заметил доброту. Вся доброта в «большом доме» исходила от Белинды Дюпре.

Я провёл его через кухню к дверце в подвал. Маленький домик Лоутонов — стилизация под новоанглийскую сельскую старину или, во всяком случае, воплощение чьего-то смутного представления о ней, включавшего и погреб с потолком из шероховатых бетонных плит, достаточно низким, чтобы заставить Джейсона сгорбиться. Погреб невелик, как раз места для водяного котла с топкой, стиральной машины и сушилки. Воздух здесь казался ещё холоднее и отдавал какой-то загробной влагой.

Я влез в узкий закуток за металлическим кожухом котла, пыльный тупичок, в который не заглянул бы даже профессиональный уборщик. Здесь можно было, приложив определённые усилия, вынуть кусок блока сухой кладки, за которым между сосновыми стойками и наружной стеной фундамента находилась небольшая щель. Всё это я изложил Джейсону.

— Интересно. — Джейсон стоял в ярде от меня, скрытый углом давно остывшего котла. — И что же ты там держал, Тайлер? Небось порнуху прятал.

Десятилетним я держал здесь игрушки, не потому, что боялся каких-нибудь воображаемых воров, а ради таинственности, чтобы знать, где они, знать, что, кроме меня, никто на свете их не найдёт. Позже туда же последовали менее невинные мои затеи: первые дневники, никогда никем, кроме меня, не прочитанные письма к Диане — даже не оконченные; наконец, в чём я не стал признаваться Джейсону, и распечатки обнажённой натуры из интернетовской порнографии. Всё это давно съедено временем.