Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гражданская война в Таджикистане между различными кланами и этническими группами (1992–1998), мало кем замеченная за пределами региона, принесла сотню тысяч смертей и более миллиона беженцев. Полный контроль со стороны правительства все еще не установлен. И если обычная война между республиками кажется очень маловероятной, то другие формы конфликта могут вспыхнуть как в результате плохого управления вообще, так и специфических проблем, как, например, контроль торговли наркотиками, которая составляет важную неофициальную часть серой экономики региона. Местные правительства часто закрывают свои границы, причиняя значительные трудности населению, даже если контрабанда продолжается. Напряженные отношения среди этнических и религиозных групп уходят своими корнями далеко в прошлое. И если правительства таких стран, как Казахстан и Узбекистан, склонны проводить националистическую светскую политику, то консервативные исламские тенденции преобладают во многих регионах, и беспорядки, возникающие на этом фоне, будут усиливать атмосферу нестабильности.
Трудно оценить перспективы воинственного исламского движения, потому что большинство его действий происходит в подполье. Кажется вероятным, что, по крайней мере, некоторые из боевиков Афганской войны вторгнутся в среднеазиатские республики.
Самым активным в Средней Азии воинственным движением был Хизб-ут-Тахрир, панисламская политическая организация, основанная в иорданском Иерусалиме в 1950-х годах и стремящаяся к созданию охватывающего всех мусульман государства (халифата). В настоящее время она запрещена почти во всех странах, включая страны арабского мира. Ее перспективы в некоторых среднеазиатских странах, таких как Кыргызстан, не следует недооценивать.
В целом среднеазиатские республики успешно подавили террористические группы. Китайские уйгуры, которые являются мусульманами, были арестованы и возвращены в Китай. Однако существует большая неудовлетворенность среди населения некоторых областей, и приток боевиков из Афганистана мог бы изменить ситуацию. Учитывая коррупцию на локальном уровне, в определенных регионах можно было бы купить «доброжелательность» со стороны властей; такое положение дел могло бы оказаться благоприятным для производства оружия массового поражения. Однако подобные условия преобладают в других регионах мира, таких как Сомали или Йемен, которые можно было бы считать предпочтительными с точки зрения логистики.
До сих пор упоминалось о вероятном повторном появлении терроризма в Казахстане, но ситуация в Узбекистане не является несходной. Объединяющей организации ИДУ (Исламское движение Узбекистана) пока не удалось добиться своей цели — свержения правительства в этой стране, но ей может представиться второй шанс с возвращением узбекских джихадистов с полей боев Афганистана, Сирии, Ирака и других стран. В настоящее время узбекский джихадизм базируется, главным образом, в узбекской «диаспоре» соседнего Таджикистана, некоторых арабских стран, и Турции, где молодые узбеки учились и радикализировались. Некоторые из них жаждут возобновить борьбу дома, и местные власти, возможно, не смогут противостоять этой проблеме.
Еще неизвестно, сможет ли ШОС справиться с этими угрозами. Россия продемонстрировала мало энтузиазма по поводу включения Кыргызстана и Таджикистана в ее евразийские проекты, зная, что эти страны станут там бременем, а не активом. С точки зрения Москвы было бы предпочтительно установить пророссийские квазинезависимые правительства. Однако такая схема может столкнуться с внутренним националистическим сопротивлением, и риск появления несостоявшихся государств на границе России не исчез бы. Следовательно, есть вероятность того, что части Средней Азии останутся опасными зонами.
Я здесь не рассматривал Украину и Молдову, прибалтийские государства, или Грузию и Азербайджан, все страны, которые когда-то были частью Советского Союза или советского блока. Москва рассматривает их как часть своей зоны влияния и не хочет изменений этого положения. Это могло бы быть достигнуто путем прямого российского физического присутствия, но несомненно, что эти страны (или области) захотят сохранить максимум независимости. Смогут ли они рассчитывать на поддержку своих усилий со стороны других держав, включая Европу и Соединенные Штаты, никто пока не может сказать. Это зависит от международного баланса сил и, прежде всего, от спроса и поставок нефти и газа. Может появиться некая непрочная договоренность, но временные и местные конфликты на этом фоне почти неизбежны.
Эпилог: Камо грядеши, Россия?
Как видят русские место своей страны в мире через пятнадцать или двадцать лет? Год или два назад было много пессимизма, но затем произошло существенное изменение в настроении Кремля и страны в целом, умеренное, конечно, до некоторой степени, экономическим кризисом. Согласно опросам общественного мнения, большинство россиян думает о своей стране как о сверхдержаве; среди экспертов это представление распространено не столь широко. Как они теперь видят это, Запад отступает, он изолирован. Правила игры, которые ЕС и Вашингтон диктовали на протяжении долгого времени, изменились. Расширение НАТО и ЕС к российской периферии было остановлено. Эти представления разделяют умеренные комментаторы, представляющие мейнстрим, такие как Сергей Караганов, Александр Лукин, и другие, а именно: до недавнего времени достоинство и интересы России попирались. Особо раздражали российский политический класс систематические обманы и лицемерие, и нарушенные обещания. Неспособная и нежелающая ходить по струнке Россия теперь оставила свои попытки стать частью Запада.
Теперь Запад теряет свое лидерство в мировой экономике, его военное преимущество сокращается, и главной причиной был отказ Запада де-факто и деюре положить конец Холодной войне. Запад систематически продвигался вперед в расширении своей зоны влияния и контроля в военном, экономическом и политическом отношении. Россию рассматривали как побежденную страну, ее интересы и возражения игнорировали. Все же русские не считают себя проигравшими. Особую досаду у политического класса России вызывали систематически и лицемерно нарушавшиеся обещания и декларации. Русским сказали, что политика «сфер влияния» устарела. Но в остальной части мира было известно, что это было просто неверно, и это вызывало недоверие и насмешки. Движущей силой расширения ЕС должно было заставить Россию поверить, что геополитическое и социополитическое отступление Запада закончилось. Это должно было скрыть непоправимый кризис проекта европейской интеграции. Этот кризис был очень болезненным для политического класса западных стран, так как подвергал сомнению их моральную и политическую легитимность. Запад также хотел саботировать евразийский проект России по воссозданию азиатско-европейского экономического союза. Язык был не всегда ясен, но намерение было именно таким. России не нравилась Европа. Она не была
