Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе

Понятие внутренней сущности и коалиционная интуиция

Одно из самых значимых и известных открытий социальной психологии заключается в том, что создать сильное чувство групповой причастности и солидарности между выбранными произвольно членами группы удивительно легко. Достаточно разбить участников, скажем, на команду «синих» и команду «красных». Потом дать каждой команде какое-то простейшее задание (любое) – и вскоре люди уже будут выказывать больше расположения к участникам своей группы, а не чужой. Кроме того, они будут считать участников – своей команды, разумеется – более привлекательными, честными и умными. Обмануть или обидеть они предпочтут участников противоположной команды. Даже прекрасно сознавая, что разделение произвольное, и даже когда произвольность эта подчеркивается, участники с трудом могут удержаться от подобных ощущений, а также представления, что в основе групповой принадлежности лежит некое внутреннее свойство.[142]

Эти широко известные данные демонстрируют, насколько сильна у человека тяга к объединению в группы, которую Мэтт Ридли назвал общинностью. Люди не мыслят себя вне какой бы то ни было группы и всеми силами пытаются продемонстрировать верность ей. Однако по этим же данным видно, как легко спровоцировать эссенциалистское понимание группы и даже перевести его в реальные поступки в контексте коалиции. То есть представителям означенных групп предлагается теснее сотрудничать со своими, чем с чужими. У них быстро вырабатываются интуитивные установки и чувства доверия и надежности, связанные с групповой принадлежностью, то есть установки и эмоции, необходимые для создания коалиции.[143]

На мой взгляд, на стыке искусственных лабораторных условий и действительного социального поведения возникает объяснение, почему эссенциалистское понимание становится выраженным и эмоционально значимым: к этим понятиям мы спонтанно обращаемся, описывая интуитивные установки, которые на самом деле относятся не к категориям, а к коалициям.

Формулировка, возможно, несколько запутанная, но идея проста. Согласно нашему наивному взгляду на социальное взаимодействие, мы часто имеем дело с людьми, с которыми нас роднят общие существенные качества – род, племя, религиозные практики и т. д. Но мне кажется, нам удастся лучше разобраться в том, как на самом деле строится такое взаимодействие, если мы осознаем, что многие из этих групп на самом деле представляют собой коалиционные образования и их стабильность обеспечивается тем, что в результате оценки выгод и издержек участие выглядит более желанным, чем уклонение. В предыдущих главах я упоминал гибкие, импровизированные коалиции, встречаемые во многих социальных контекстах, – от неформальных союзов и приятельства на работе до охотничьих вылазок, которые организовывали первобытные кочевые племена. Коалиция требует сложных оценок надежности участников на основе сигналов, которые часто бывают двойственными и иногда фальшивыми, а также сопоставления выгод и издержек, сопряженных с участием. Но оглашать это людям, как правило, не требуется. Им достаточно мыслей и утверждений, что одни люди заведомо надежны, а другие нет. Обычно это «шестое чувство» вполне оправдывает себя как руководство к действию, поскольку оно продиктовано сложными расчетами в наших специализированных системах, которые ведутся вне сознательного осмысления.

В некоторых контекстах социальные отношения, выстраиваемые на основе этих коалиционных интуитивных установок, упрощаются за счет восприятия групп с эссенциалистских позиций. В лабораторных исследованиях участники, произвольным образом объединенные в коалицию, начинали приписывать группам некие существенные различия. В реальном социальном взаимодействии очень часто происходит противоположное: человеку преподносятся социальные категории, представленные как существенный признак – касты кузнецов или род, – и он опирается на них при создании коалиций.

В силу своей коалиционной стабильности эти эссенциалистские группы вовсе не воспринимаются как коалиции. То есть и своим, и чужим кажется, что руководящим критерием служит именно внутренняя сущность. Но я подозреваю, что в действительности поведением управляют коалиционные интуитивные установки. Возьмем в качестве примера родовую принадлежность у африканских народов, в частности фанг. Род явно определяется в эссенциалистских терминах, поскольку речь идет не только о том, что люди являются потомками одного прародителя, но и о том, что они обладают некими определенными чертами. Когда я работал в Камеруне, мне часто доводилось слышать, что такие-то – разгильдяи, а такие-то – бедокуры. Но род у фанг – это еще и почва для активного безоговорочного сотрудничества: сородичи всегда придут друг другу на выручку, чего нельзя ждать от чужаков, даже если они односельчане. Иногда род у фанг расселяется так широко, что у каждого находятся кузены, с которыми он почти не видится. В редких случаях взаимодействия эссенциалистское понимание рода подсказывает, что доверять им можно все равно (это одна с тобой плоть и кровь, ты представляешь себе их типаж и, следовательно, их реакцию), тогда как коалиционная интуиция рекомендует остерегаться (это первое и, возможно, последнее взаимодействие, зачем им оказывать тебе услугу?). В таких случаях люди, как правило, полагаются на коалиционную интуицию, но примиряют ее с эссенциалистскими понятиями, утверждая, что просто не уверены, действительно ли имеют дело с сородичем.

Таким образом, некоторые социальные категории опираются на критерии сущности – эссенциалистские представления, однако в действительном поведении человек руководствуется более сложными сигналами – установками коалиционной интуиции, которые минуют сознание, но дают нам точные указания, как поступить. В делении на социальные группы различие может показаться скорее метафизическим, но оно обретает принципиальный характер, когда речь заходит о социальной иерархии и господстве.

Это четко видно по иерархиям, созданным на основе «произвольных комплексных различий», как называют их социологи Джим Сиданиус и Фелиция Пратто, таких как расовая или этническая принадлежность. Здесь тоже заметно расхождение между эксплицитными понятиями социальной группы и интуитивными установками, направляющими поступки. Рассмотрим сначала эксплицитные представления: опасность или ненадежность основной массы представителей меньшинства считается основополагающим свойством таких групп у расистов и порицается нерасистами как несправедливый стереотип. Но обе стороны сходятся в одном: отношение к таким социальным группам строится на эссенциализации. С этой точки зрения, чтобы улучшить отношения, достаточно убедить большинство представителей группы-гегемона, что меньшинство по сути своей ничем не отличается от них. Если воспитывать ребенка в убеждении, что стереотипы не действуют и люди им не подчиняются, он осознает этическое уродство дискриминации.

Однако в то же время Сиданиусу и Пратто удалось собрать достаточный массив данных, свидетельствующих о том, что гегемония строится не только на стереотипах и что они скорее следствие, чем причина. По сути, они демонстрируют, что поведение в доминирующих группах во многом отражает желание не только принадлежать к своей группе, поддерживать свой клан, но и делать это так, чтобы принижать статус другой группы. Расистские стереотипы входят в число представлений, создаваемых с целью истолковать собственную интуитивную установку, что члены других групп представляют опасность и угрожают тем преимуществам, которые обеспечивает коалиция. Одна из возможных причин, по которым мы в упор не замечаем здесь коалиционную структуру, заключается, судя по всему, в том, что эта структура вступает в противоречие с нашими этическими нормами. Именно поэтому многие предпочитают видеть в расизме следствие ошибочных представлений, а не высокоэффективной экономической стратегии.[144]

Не стоит удивляться, что многие социальные категории одновременно строятся на коалиционной солидарности и эксплицитно воспринимаются через призму эссенциализма. Это еще одна иллюстрация социальной магии, описанной в седьмой главе. Наличие у людей тонких коалиционных настроек не означает, что они понимают принципы их действия. Признаки, по которым одни люди кажутся более надежными, а другие менее, вычисляются вне сознательного осмысления. Точно так же большинство людей интуитивно чувствуют, хотя не могут объяснить почему, что дезертирство – это угроза и для них, даже если напрямую оно вредит кому-то другому. Поэтому представление о том, что кузнецы или занимающиеся погребением по сути своей отличаются от остальных, приобретает особую актуальность как объяснение, почему не принадлежащие к этим кастам поддерживают высокую степень солидарности, исключающей представителей данных ремесел. Однако причина подобного разделения не в представлениях, а в интересах группы, рассматриваемых через призму коалиционного мышления. В этой области социального взаимодействия, как и в других, создание авторитетных представлений о том, что такое группы, в какой-то степени обусловлено тем, что они обеспечивают достоверное и релевантное объяснение интуитивных установок.