Академия пурпурной розы (СИ) - Снегова Анна

Собственно, а чего я еще ждала. Я сама с трудом вспомнила имя этой женщины. Такой незаметной. Той, которая никогда бы не вызвала подозрений у Мэри-Энн, к которой она бы спокойно повернулась спиной. Которая была очень сильной от постоянного физического труда. Той, у кого абсолютно точно были ключи от женской башни. И если я права, был мотив. Очень странный, невероятный и, если вдуматься, слегка безумный… но мотив.

— Я говорю о вон той худощавой высокой женщине средних лет в черном платье. Она стоит рядом с Авророй Оскотт в первых рядах. О нашей… кастелянше.

Гордон больше не стал уточнять и переспрашивать.

Он снова ушел в себя… но в этот раз ненадолго.

Отшатнулся, почти врезавшись лбом в дверной косяк. Закрыл глаза рукой, опустил лицо.

— А я еще раздумывал… о карьере в Тайном сыске… Никогда! Ч-черт, как же это противно! Кровь. У нее в мыслях кровь. Она постоянно думает о связке ключей… тяжеленной такой связке ключей… и на них кровь.

Тем временем, закончив очередную часть «внушающей трепет» речи, Леди Ректор оглянулась. Слегка дрожащей рукой я показала ей два пальца. Это означало, что второе имя подтвердилось. Она кивнула, давая понять, что сигнал принят, а потом провозгласила гневно:

— Так вот, имя этого человека, имя подлого преступника… мисс Роджерс! Женщина, которая служила здесь с самого момента открытия Академии, и чье доброе имя никто бы не подумал подвергать сомнению… если бы она сама своими действиями на уничтожила его. Господа, арестуйте коварную преступницу!

Несколько ищеек бросились через весь зал к первым рядам, где все как один отпрянули в стороны от мисс Роджерс, оставив ее стоять в одиночестве — и я отчетливо видела, как маска невозмутимости слетает с ее лица, разбитая вдребезги, как стремительно она бледнеет, каким безумным блеском загораются глаза, что казались огромными на худощавом вытянутом лице со впалыми щеками.

— Вы… не смеете! — выкрикнула она, уставив узловатый палец на Леди Ректор. — Вы такая же, как мы! Вы — человек! Как вы можете быть на стороне этих проклятых магов?! Разве не понимаете, что нас всех ждет?! Участь жалких рабов, пыли под их ногами! Вы этого хотите?!

Когда ее подхватили под локти с двух сторон, она перешла на визгливый крик.

— Зачем мы будем им нужны, если все может сделать магия?! Нельзя ждать, пока они выкинут нас на помойку, как ненужных кукол! Мы должны нанести удар первыми! Как вы не понимаете… Глупая старуха! Никчемная маразматичка! Идио…

Поток оскорблений прервала пощечина. Прямо перед истерящей кастеляншей стояла Аврора Оскотт — прямая как палка, красивая и надменная, точно королева. Ни единого волоска не выбивалось из идеального пучка, ни единой складки на юбке. Она единственная невозмутимо осталась на месте, когда Леди Ректор объявила имя.

— Идиотка здесь ты! Если уж попалась так бездарно, имей смелость принять свою участь с достоинством.

А потом наша математичка повернулась к старшему из сотрудников Шеппарда и протянула ему оба запястья, алебастрово белевших в кружеве длинных черных рукавов.

— Вы все равно узнаете после допроса. Так что не вижу смысла сидеть и дрожать, ожидая, пока за мной придут. Это все была моя идея. Роджерс — только лишь исполнитель. Мой муж не в курсе, он здесь не замешан — клянусь честью! И надеюсь, что в тюрьме со мной будут обращаться сообразно моему высокому дворянскому статусу.

Не говоря больше ни слова, она покорно дождалась, пока на ее руках защелкнут наручники, а потом с гордо поднятой головой удалилась во главе процессии. Мисс Роджерс, обмякшую и жалкую, почти тащили за собой ищейки Тайного сыска.

Леди Ректор устало покачнулась и вцепилась крепче в шерсть Метели.

— Дорогие мои… все могут быть свободны. Когда появятся новости, мы вам сообщим. Как только сами хоть что-то поймем… в этой ужасной истории. Второе испытание Турнира семи замков… разумеется, переносится на завтра. Этого всего уже слишком много… для одного дня. Уф-ф-ф…

Гудящая как рой потревоженных ос толпа потянулась на выход, а я подбежала к Леди Темплтон, опасаясь, что старушке стало худо. Десять. Всего сантиметров десять, наверное! Неужели скоро мой панцирь, наконец-то, растает без следа, и я смогу почувствовать себя нормальным человеком?!

Волновалась я напрасно. Яркие рожки оленихи слабо замерцали, искры магии потекли с ее сверкающей шерсти, впитываясь в ладони хозяйки… и уже через несколько секунд щечки Джиневры порозовели, дыхание успокоилось и силы, кажется, вернулись.

Леди Ректор ободряюще мне улыбнулась.

— Все хорошо, милочка! Идите, погуляйте со своим молодым человеком — вы отлично потрудились! А я вернусь в кабинет, переведу дух… и буду ждать отчета наших сысковиков. Пока даже ума не приложу, что же могло подвигнуть всех этих людей, которым я так доверяла, на столь отвратительную подлость. Надеюсь, до конца дня мы прольем свет на эту загадочную историю. Кажется, Аврора Оскотт готова говорить… Приходите ко мне на чай через пару часиков — возможно, будут новости.

Мою тревогу немного отпустило, и я позволила Морвину увести меня. Гордон уже куда-то исчез. Надо будет не забыть поговорить насчет него и Солейн с Леди Ректор, когда мы придем к ней на чай.

До конца расследования было запрещено кому бы то ни было покидать территорию Академии. Но, по счастью, на парк этот запрет не распространялся вроде бы, и мы с Морвином решили немного проветриться.

Оказалось, что нашим мечтам не суждено сбыться — ветра не было совсем. Дикая духота и жара царили в этот послеобеденный час и сдавливали тисками со всех сторон, стоило выйти из-под прохладных сводов Академии пурпурной розы. Даже август позавидовал бы раскаленной дымке, парившей над ссохшейся почвой, небу, выбеленому почти до цвета кипяченого молока, зною, волнами расходящемуся в разреженном воздухе. А ведь сейчас все еще апрель!

— Хочешь, прогуляемся до персикового дерева? — спросил Морвин, сжав мои пальцы в ладони чуть крепче. Я улыбнулась в ответ и кивнула.

Ворох увядших лепестков усеивал землю в сени искривленных черных ветвей — обрывками поблекшего чуда, выцветшим воспоминанием о минувшем счастье, которое ты силишься оживить в памяти, но вместо волшебной мелодии на ум приходят лишь отдельные, нестройные ноты, какофонией царапают нервы и заставляют сердце сжиматься осознанием потери.

Моя рука безвольно упала, выскользнула из держащей ее руки.

— Нет… не может быть!

Морвин взял меня крепко за плечи и развернул к себе.

— Не смей! Маэлин, посмотри на меня! — его взгляд прожигал до глубины души, доставал до самых потаенных уголков, и мне хотелось спрятаться в нем, раствориться в его уверенности в том, что все будет хорошо. — Даже не думай что-то там себе воображать, что это дурной знак. Не бывает дурных знаков! Есть лишь наши действия и их последствия. И наша настойчивость, наша сила воли — с которой мы с тобой сможем все!

И я рада была бы ему поверить… но…

Я растерянно оглянулась. Поляна, где мы совсем недавно сходили с ума от пьяных поцелуев, казалась теперь совсем другой. Листва деревьев, едва распустившаяся, такая нежная и ранимая, уже вяло поникла, кое-где скрутившись по краям. Персиковое дерево выглядело так, будто вслед за цветами вот-вот лишится и последних листьев — и только голые ветви скрюченными пальцами будут протягивать руки к небу.

— Маэлин! Да что ж ты… магия! Твоя! Сейчас же! — он встряхнул меня за плечи, и я очнулась.

Просто вид этого места, такого дорогого мне, ударил в самое сердце — я словно прочувствовала боль и жажду каждого дерева. И если я могу помочь…

Закрыла глаза. Потянулась к бьющемуся сердцу моей магии где-то там, глубоко внутри. Зачерпнула полной горстью… Рассыпала в стороны колким снегом, ворохом синих искр, живительной росой, напоив все вокруг своей юной, свежей, нерастраченной, слишком большой для моих хрупких плеч силой.