Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

31 октября Фернандо предъявил свои претензии на престол кортесам Арагона, встретившимся в тот момент в Барселоне, а также сообщил королеве Кастилии Каталине о принятом им решении и о своём намерении действовать в соответствии с ним. Королева, однако, не восприняла выводы юристов Фернандо как истину в последней инстанции. Она, несомненно, знала, что если бы её покойный муж Энрике III был жив, то он унаследовал бы трон Мартина Гуманного, и она полагала, что её сын Хуан II, унаследовав права своего отца, имеет право и на трон арагонского королевства. Она действительно не видела причины к тому, чтобы Хуан II не присоединил бы Арагон к своему королевству, и она передала этот вопрос на рассмотрение своих экспертов. Те высказали странное мнение, что наследование престола причитается обоим, королю Хуану II и инфанту дону Фернандо[530]. Они явно не могли решить, кому из этих двоих принадлежит приоритет, но тот факт, что они упомянули Хуана II первым, был достаточен для Каталины, чтобы прийти к заключению, что её сын стоит первым в очереди, и уж точно никак не позади своего дяди.

Она намеревалась начать кампанию за занятие позиции в Арагоне и уже была готова послать туда делегацию, но в этот момент хитрый Фернандо отговорил её от этого, предложив прежде, чем обратиться к арагонцам, решить вопрос приоритета у себя дома, в Кастилии. У Каталины не было выбора, и она согласилась. Вопрос был единогласно решён в пользу Фернандо[531]. Было ли это решение беспристрастным или же явилось результатом манипуляций хитроумного инфанта, мы не можем знать. Но мы можем сказать, без особого риска ошибиться, что у Каталины были сомнения по поводу честности их решения. Похоже, что она прекратила действовать в этом направлении, якобы оставив поле деятельности Фернандо, но что она при этом заявила, на что надеялась — невозможно определить. Она, конечно, понимала, что окончательное решение примут сами арагонцы, и надеялась, возможно, что лидеры Арагона, изучив права всех претендентов, решат, что законным наследником престола является её сын Хуан II, а не его дядя инфант Фернандо.

В то время как Висенте Феррер пересекал Кастилию, оба регента знали, что вопрос о наследовании достиг критической точки. Предполагалось, что Феррер, имея большое влияние в Арагоне, будет играть ведущую роль в принятии решения. Однако он до сих пор не дал никакого намёка, на чьей стороне он находится в этом яростном противостоянии. В июле и августе и он, и папа могли ещё нащупывать свой путь между двумя сторонами, стараясь определить, кто из них поддержит папу в его борьбе за папский престол. Тем не менее другой помощник папы, Пабло де Бургос, уже наверняка знал, кого он поддержит, и, как мы увидим, его мнение в течение долгого времени влияло на позицию папы и Феррера.

Трудно усомниться в том, что Павел видел соперничество за арагонскую корону не только в качестве возможности продвинуть планы папы Бенедикта, впрочем как и свои собственные, но и представившимся случаем продвинуть своё детище — план обращения евреев Испании в христианство. Он, безусловно, был в курсе того, что Фернандо и Каталина жаждут выиграть монархический приз — корону Арагона, поэтому он неоднократно должен был напоминать им, что голос папы и Феррера будет решающим в выборе короля, и он должен был подчёркивать то, что поведение правителей Кастилии в вопросе крещения евреев будет иметь большое значение при выборе решения папой и Висенте Феррером. Ему не надо было доказывать обоим регентам справедливость своих утверждений — энергичная и неустанная агитация Феррера полностью подтверждала это, — но он должен был объяснить регентам, почему огромные усилия Феррера не принесли до сих пор желаемых результатов. Павел, конечно, утверждал, что тот не преуспел в своей кампании потому, что ему не хватало необходимой государственной поддержки, которая могла быть оказана только подходящим законодательством, а посему необходимо утверждение законов, которые он, Павел, подготовил, и тогда евреи перейдут в христианство в массовом порядке. А если регенты издадут сейчас эти законы, то папа и Феррер не смогут не оценить их громадный вклад в дело христианства.

Нет необходимости добавлять, что и Фернандо, и Каталина были осведомлены о влиянии Павла на Феррера и папу, и каждый из них хотел оказаться у него в фаворе. Оба приняли его аргументы и, несомненно, уверили Павла, что их юристы сформулируют предлагаемые им законы, представят их ему для рассмотрения и утверждения и опубликуют без задержки. Они также согласились пригласить Феррера ко двору, чтобы он произнёс специальную проповедь перед их публикацией.

В декабре Феррер прибыл в Айльон, бывший в то время резиденцией двора, встретился с регентами и, явно не будучи в курсе обещания, данного ими Павлу, попросил одного: их формального утверждения его предложения о сегрегации евреев[532]. Вскоре ему стало известно о намерении регентов издать не только предложенный им закон, но ещё и ряд дополнительных законов, которые помогут обращению евреев. Феррер, конечно, не мог возражать.

Законы, предложенные Павлом, должны были быть изданы каждым из регентов отдельно и соответственно касаться их географической зоны правления. Фернандо попросил о некоторой задержке с публикацией законов в своих владениях, чтобы устранить определённые препятствия, с которыми он столкнулся, но Каталина настояла на немедленном исполнении их обещания в своей части королевства. По всей вероятности, она хотела показать Ферреру, что она — королева, у которой слова не расходятся с делом, и что она в состоянии решить вопрос в Испании точно так же, как и он, и папа. Ей не было нужды упоминать, что если её сын Хуан II будет избран королём Арагона, то и там неумолимо будет введена в действие та же политика.

Это объясняет необычайную скорость, с которой была совершена эта акция, — опять же, не под давлением кортесов, но в силу политической срочности наследования престола в Арагоне. Павел, может быть, просил Феррера не покидать двора, пока не выйдут новые законы. Но, похоже, у него не было причины для беспокойства. Законы, известные под названием «Законы Каталины», были опубликованы в Вальядолиде 2 января 1412 г.

Законы Каталины, 1412

Законы Каталины были, за исключением декретов «крещение или изгнание», самыми жестокими из всех законов, когда-либо выпущенных против евреев в разных странах христианского мира до 1412 г. Многие историки анализировали эти законы и комментировали их содержание, но, как