Тесный путь. Рассказы для души - Ольга Леонидовна Рожнёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Колонна уже подошла на такое расстояние, что по Уставу огонь по противнику можно вести без приказа. Но по цепочке передают: «Без команды не стрелять!» Это потому что колонна вошла в деревню, а там могли остаться мирные жители. Голова колонны вошла в деревню, начался пожар, загорелось несколько домов… Слышны стали душераздирающие женские крики… Товарищ прошептал: «Вот гады, с бабами воюют!»
Колонна вышла из деревни. Триста метров, двести пятьдесят, двести… Руки дрожат, но не от страха, а от напряжения. И наконец три красные ракеты! По колонне фашистов ударили враз наши танки, пушки, застрочили «максимы», «Дегтярёвы», и все стрелки пустили в дело боевую подругу — винтовку. Вели прицельный огонь.
Бой был горячий. Колонна фашистов раздвоилась, одни пошли направо, другие налево, обходя нас с обеих сторон. Вступила в бой немецкая артиллерия, после поддержки её самолётами «Рама» мы попали под ураганный артиллерийский обстрел. Вышли у нас и патроны. Погиб на наших глазах командир полка. Наконец приказ: «Подобрать убитых и раненых, отойти назад, к машинам!»
Отход обезпечивали наши танки. Мы под огнём очень быстро, в братской могиле, похоронили убитых, а раненых погрузили в машины. Отступать не хотели. Могу сказать от лица всех наших ребят, что готовы были бить врага голыми руками, такой гнев мы испытывали за их вероломное нападение. Ведь мы их не трогали, зачем они пришли на нашу землю?! Но приказ есть приказ, мы понимали, что нужны боеприпасы: с голыми руками против бронетранспортёров много не навоюешь.
Проехав километров двадцать на запад, снова заняли оборону. Раненых увезли в тыл. Получили боезапас и окопались. И снова колонна врагов. Всё повторилось. Трусов среди нас не оказалось: каждый пятый пал в этих схватках, многие были ранены. Глубокой ночью с болью мы оставили нашу позицию. Лавина фашистской армии хотела пройти по нашей земле победоносно и легко. Но лёгкости у них не получилось: мы стояли насмерть.
Оказалось, что вокруг почти все — верующие. Правильно говорят: в окопах атеистов не было. В бой обычно шли с криками: «Ура!», в атаку поднимались по призыву: «За мной, товарищи!». Никто не кричал «Коммунисты, вперёд!», как потом иногда писали, потому что это было бы очень странным: а безпартийным — лежать, что ли?
Пришлось нашему подразделению выполнять очень много задач: немецкие самолёты выбрасывали диверсантов. Начались взрывы, поджоги объектов. Лазутчиков нужно было обезвредить. Участвовали в военных действиях. Приходилось вести разведку, иногда боем. Действовали гранатами РГД-34, не была дурой пуля, помогал и штык-молодец.
Как-то, поздно ночью, прибежал к нам подросток лет четырнадцати и рассказал, что недалеко от железнодорожного полотна прячутся незнакомые мужчины с ящиками. Оказалось, это немецкие диверсанты, планировавшие взорвать мост. Мы их взяли. Парнишке подарили продукты, налили сгущённого молока во фляжку. Он был очень рад, что помог нам и предложил остаться с нами воевать. Мы, конечно, по-доброму посмеялись и от пополнения отказались.
Ну что ещё рассказать? Дальнейшие события такие были напряжённые, что казалось, за сутки переживаешь месяц. Это потому что за плечами стояла смерть. Так что, если всё рассказывать (а в памяти очень хорошо сохраняются такие экстремальные обстоятельства), то, пожалуй, мне бы пришлось не дневник написать, а роман целый. Но романов писать я не умею. Что сказать? Воевал честно. Летели дни, месяцы. Товарищи мои уже многие погибли или были ранены, а я всё ещё оставался в строю. Наконец пуля настигла и меня. Дело было так.
Ранение
Проходила операция по выполнению приказа: зайти в тыл к немцам и уничтожить два гарнизона. В начале войны немцы ночью обычно всегда спали, наступали только днём. Считали, видимо, что ночной отдых способствует здоровому образу жизни.
Ну а мы защищали родную землю, нам было не до здорового образа жизни. Ночью мы уничтожили один гарнизон. Операцию закончили в четыре утра, а в это время уже светает.
Пришлось дневать в лесу, прежде чем провести уничтожение второго гарнизона. И эта операция прошла успешно. Только появились раненые. Перевязали их, двинулись обратно.
Вдруг с правого фланга подходит мужчина лет шестидесяти пяти и рассказывает, что в пустой деревне (жители её покинули при наступлении врага) фашистский отряд. Посовещались мы и решили отправить раненых под надёжной охраной в санчасть, а остальным пойти на новое задание по своей инициативе. Отряд фашистов был небольшой, и справились мы с ним относительно легко. Нужно было возвращаться. Операция длилась больше запланированного времени, сухой паёк кончился сутки назад. Мы были очень голодны. Во взятом нами блиндаже рядом с деревней были остатки пищи фашистов. Но как мы не хотели есть, никто из нас не смог заставить себя воспользоваться объедками врага. А ничего другого не было.
Возвращались к части, брезжил рассвет. Как есть-то хотелось! Почувствовали запах кухни и уже представляли, как будем уплетать кашу за обе щеки. Но запах каши так и остался запахом. Навстречу вышел лейтенант Галясный с остатками своего подразделения: «Вам и нам командование приказало выбить немцев из деревни Катково!» Остатки обеих наших рот пошли в бой. Для большей части моих друзей этот бой был последним.
Мирных жителей в деревне не было, наши снайперы успешно сняли часовых, которые охраняли спящих врагов. После первых выстрелов сладкий сон немцев и их «здоровый образ жизни» потерпели крушение. Началась ожесточённая перестрелка. Мы брали один дом за другим, уничтожая фашистов. На моих глазах гибли товарищи. Приказ был почти выполнен, но из последнего дома строчили немецкие автоматы.
Крайне необходимо было уничтожить врага в этом последнем доме.
Я подполз к дому под огнём, страха не было, я полз и думал только о том, чтобы не ранили раньше времени, чтобы успеть поразить врага. Почему-то был уверен, что не погибну, я уже писал, что с детства чувствовал над собой покров. Может, это были молитвы родных и близких, может, мой маленький ангелочек, братишка мой, Вова, молился обо мне. Но покров этот я чувствовал точно.
Правда, в этот раз было предчувствие, что ранят. Я воевал практически без единой царапины, а вокруг гибли и получали ранения товарищи. И вот перед этой операцией, как обычно, почитал про себя молитвы, приложился к образку моего любимого святого Николая Чудотворца. Образок этот у
