Черта - Ольга Резниченко

— Но тем не менее. Тот факт, что Лерка вернулась живой, — это чудо. Правильно?

(замялся, невольно задергался, пожимая плечами и качая головой)

— Ну, можно и так сказать.

— Что же, дорогой мой, — шаг вперед и пригнулась, приблизилась своим лицом к его лицу, — признавайся. Что ЭТО, мать твою, БЫЛО???

(боится и на мгновение глаза на Свету поднять — уткнулся в пол)

Глубокий вдох — попытка говорить (шепотом)

— У меня были неверные данные о многом, что ее там ожидало.

Я думаю, вернее, почти уверен… Теперь только, я понял.

— НУ! — (не выдержала Киряева и рявкнула)

— Я думаю, Верха и не хотели смерти Лютика. В планах — напугать только…

Черт. Простите, — (нервно обнял ладонями лицо — стянув долой напряжение, и вдруг уставился взглядом мне в глаза), — Черт. Прости, Лера. Я думал, что метка Black на том задании только из-за 80 % вероятности появления Жуков, о чем и предупреждал же тебя. Помнишь?

— Да.

— Но, как теперь все мы поняли, на самом деле… это означало летальность исхода для исполнителя.

(невольно звонко сглотнула я;

но молчу)

— Прости, еще раз. Я помогу, подтасую все отчеты и документы. Запишем твой взвод, словно они тебе помогали, а следы BB сотрем…

— И еще, — вновь заговорила Киряева, хриплым, непривычно сухим голосом, — больше мы никого никогда в одиночку не отпустим на задание. Хватит из нас камикадзе. Усёк?

(несмело кивнул головой)

…

Так и вернулась я в прежнее русло… тихого бытия.

Задания пока нам не вручали,

…и вот уже очередное тихое воскресенье сменилось понедельником.

Две недели — а ничего. Ничего в моей жизни не происходит.

Ночами дурные мысли лишь о Жуках, Жуках… Шаен и Киме…

Ким.

Черт. Больное чувство предательства… друзей, Данилы.

Прежней жизни…

Неужели эта моя тяга — ничто иное, как позывы гнилых задатков в человеке?

Нет, не хочу я так. Не хочу…

Я не смогу,

… и не хочу бросать своих друзей. Не хочу,

Но хотя бы помечтать можно? Помечтать… и только?

Знаю, знаю…

Ким. Ким — это просто ошибка. Я путаюсь с прошлым, а потому лживо воспринимаю реальность. Ошибочно.

Черт, нужно выбросить всё из головы — и жить дальше. С Даней, без Дани — но не пытаться намешать коктейль из грез и фантазий в новом флаконе. В новом человеке.

КИМ — НЕ ДАНЯ.

Он — другой.

И не стоит искать кого-то иного, из прошлого. Не стоит пытаться воскрешать… былое в другом человеке.

По крайней мере, это глупо… и жестоко.

Забыть.

Вот мой приговор всем этим играм грёз — ЗАБЫТЬ.

И снова девки уже запрятались куда-то.

Снова со своими парнями?

Снова этот вечер я проведу в гордом одиночестве?

Не хочу больше ни читать книги, ни общаться с Артемом, ни играть в карты с Жуковым.

Черт! Ничего больше не хочу.

Пойду, поищу Киряеву — а нет, то пойду спать.

Больше высплюсь…

Несмело постучала в дверь.

— Да? — тихий, горький голос Светки.

— Это я — Лера. Ты не занята?

— Заходи, — едва узнала я голос Юльки.

Резко пнула дверное полотно — и замерла в шоке.

— Что произошло? Юля??? — вмиг кинулась ей в ноги, обняла за коленки, испуганный взгляд в глаза. — Юленька? Почему ты плачешь?

— Я ей рассказала про Тимура.

— Тимура? А что с ним?

Вдруг резко оттолкнула меня Еременко, жадный рывок — и вылетела прочь из комнаты.

(Юля)

Бегу, бегу…. мчу со всей дури, изо всех сил — сердце на пределе, едва справляется с волнением и пределом чувств, едва не захлебывается, такой родной ему, кровью…

Еще один поворот — и, не церемонясь, пинаю его дверь долой, выбив замок к чертям собачим.

(испуганно подскочил с кресла; замер — пристальный взгляд в глаза)

— Ч-ч-что-то случилось, Юля?

— ЭТО — ПРАВДА??

(завопила, завизжала я, как бешеная)

— Что?

(замер, оцепенел; едва находит силы дышать)

— То, что всё это время, всё, что творилось в наших жизнях, с момента, как попали в Низы, ты… ты всё это делал для меня? Ради меня?

(стыдливо отвел взгляд в сторону; молчит)

(шаг ближе к нему)

— ЧЕРТ! НЕ МОЛЧИ!!! ТИМУР!

(едва слышно)

— Не пойму о чем ты.

(нервно рассмеялась я;

глотаю, глотаю слезы и лихорадочно дрожу)

— Чертов придурок, — (шаг вплотную), — да не будь ты таким трусом.

Скажи, скажи мне правду в лицо…

Молю…

Скажи.

Скажи, Тимка…

(молчит, не двигается, не дышит)

— Скажи, Тим. Умоляю, — вмиг прижалась к его груди, уткнулась носом в шею…

(больной, жалостливый шепот на ухо), — Скажи.

(шумно сглотнул)

— Тимка, скажи, молю…

— Я ЛЮБЛЮ тебя. И любил всё это время.

… будто кто выстрелил мне в мозг —

иголками слова…

… тысячью уколов,

острые осколки…

…разрезана душа

Бог мой!

(сорвалась планка)

Нервно вдруг заныла, завыла, запищала я от накала чувств, взрыва —

и… вытекающего облегчения

Резко дернулась — прилипла, впилась поцелуем ему в губы.

— Мальчик мой. Тимка мой…

(и снова целую)

Опешил, растерялся — боится даже дрогнуть под моим напором.

(а я всё притуляюсь, жадно притуляюсь к его груди, алчно упиваясь ароматом, ароматом такого дорогого мне человечка)

— Юля, — несмело позвал меня.

(приводя невольно в чувства, отрезвляя, возвращая на мгновение в реальность)

— И я люблю тебя, Тимка. Очень люблю.

И вовсе закляк. Застыл — пропала даже мелкая дрожь.

Шок прибил его гвоздями к полу…

Несмело вновь коснулась его уст своими губами

— Сладенький мой, любимый, — тихо шепчу… на грани бреда.

Еще мгновение — и удивленный взгляд спустился, коснулся моих глаз.

— Юленька, — вмиг крепко сжал меня за талию (наконец-то пришел в себя).

Резкий рывок — и усадил на стол, прижался всем телом к моему.

Взволнованно облизался — и тут же припал к моим губам,