Королевская кровь. Книга вторая - Ирина Котова

— Пока на конкретное, — пояснил Стрелковский спокойно, — а там посмотрим. Поставишь меня на поиски Полины Рудлог?

— Понятно, — невпопад ответил Майло. Ему действительно было все понятно, но зачем озвучивать?

— Спасибо, друг.

— Рад, что ты возвращаешься, Игорь. Сегодня хочешь зайти? Тогда после обеда, с утра у меня встреча.

— Нет, мне нужно передать дела в монастыре. В понедельник.

— Буду ждать.

Супруга больно сжала большой палец на ноге, покрутила его.

— Ты еще и уезжаешь куда-то? Что за муж мне достался! Ни отпуска, ни внимания!

— Не сердись, цветок мой сладкий, — привычно ответил Тандаджи, — я быстро.

Жена недоверчиво фыркнула, обиделась.

— Таби, я хочу, чтобы ты улыбалась, — ласково произнес Майло, — ты такая красавица, когда улыбаешься.

— А я хочу в отпуск, — капризно заявила женщина. — С тобой. И без мамы.

Тандаджи выдохнул. С подчиненными и преступниками было как-то проще.

— Ты сумасшедший, — сказал Майло, морщась от вкуса кисленьких ягод брусники, которую ему щедро насыпала содержательница подземного штаба разведуправления, очень благообразная Дорофея Ивановна.

Кто бы мог подумать, что эта старушка еще при папеньке покойной Ирины-Иоанны работала заместительницей тогдашнего начальника разведуправления, и сотрудники опасались ее за тяжелую руку и острый язык. И за прошлое — приятнейшая Дорофея по юности была ликвидатором. В архивах управления сохранился позывной доброй старушки — Черная Мегера, и Люк весело и немного с опаской косился на нее, разливающую молоко из ведра в огромные кружки и что-то про себя напевающую.

Бабушка вдруг подняла голову и посмотрела на него холодными глазами убийцы, и он поспешно отвернулся. Ну её к демонам.

Они сидели на завалинке у хутора и горстями ели красноватую вязкую бруснику, греясь на редком октябрьском солнышке.

— Рыбки не клюют на крючок, — ответил Люк, тоже морщась и доставая сигарету, чтобы заглушить приятным вкусом табака мерзкое ощущение кислятины. Отказаться от угощения он не рискнул. Подозревал, что Майло тоже. — Не верят. А я, признаться, уже устал просиживать задницу у кабинета министра. Надои, удои, корма, зерновые, силос. Я скоро сам замычу, Майло.

— Главное, чтоб рога не отросли, — откликнулся начальник, терпеливо доедающий угощение. — Ты, конечно, рисковый парень, Люк, но после этого не отмоешься.

— Ты меня отговариваешь? — Кембритч тряхнул сигаретой, и пепел полетел на землю. Солнышко грело, и он расстегнул куртку. — Ты ли это, Майло?

— У меня тик начнется, если ты еще что-нибудь сломаешь, артист хренов, — пробурчал Тандаджи, принимая из рук ласково улыбающейся Мегеры кружку с парным молоком. — Я подумаю, дай мне время до завтра.

— Молодой человек, я так и буду перед вами с вытянутой рукой стоять? — неприятно прошелестела бабушка-ликвидаторша. — Берите, курящим молоко особо полезно.

Люк молоко не любил с детства, но поспешно затушил сигарету, пробормотал «Спасибо», взял кружку из крепких старушкиных рук и послушно начал пить.

«Итак, что мы имеем. Старшая сестра украдена драконом. Вторая умучена королевскими делами. Одна младшая пропала в горах, второй ребенок ходит непривычно угрюмым и собирается бросать учебу. Самая младшая чудит в школе, похоже, превращение из деревенской девчонки в принцессу вскружило ей голову. И только ты бодро шагаешь над пропастью, потому что подсела на адреналин, а заняться тебе нечем».

Я дочистила зубы, скептически глядя на себя в зеркало. Вчера я проколола уши, сделала сразу шесть дырок, и в мочках, и в хрящиках, и сразу прикупила себе некрикливых сложных серег, цепочек и прочей радости. И сейчас, глядя на свое отражение, впервые подумала, что веду себя, как подросток в период бунта, дорвавшийся до свободы.

Мартину, правда, понравилось, он сказал, что длинные серьги совершенно изумительно сочетаются с моими короткими волосами. Он же не знал, как болели с непривычки мочки и как распухла эта красота вечером. Поэтому сегодня в ушах скромно красовались гигиенические гвоздики.

Утро понедельника, после того, как мы узнали о пропаже Полли, выдалось нелегким. Все выходные искали информацию, надеялись, что сестричка наша быстро найдется. Василина была непривычно тяжела и сосредоточена. Отец рассеян и задумчив. Мариан позавтракал быстро, сухо попрощался и ушел быстро. Опять он переживал все, как свои личные ошибки.

Алина вяло ковыряла ложкой чудную творожную запеканку, и сидела, надув губы. Хотела бы я знать, что у нее произошло. Ребенок отговорился плохим самочувствием, но я еще помнила, как она бегала в школу с температурой, и не верила. Но давить не стала, переболеет и сама расскажет.

Каролина уже ушла в школу, торжественно пообещав, что не будет больше хамить учителям и принимать подарки от одноклассников. Василина долго втолковывала ей, что малявку задабривают не потому, что она такая замечательная сама по себе, а потому, что она сестра королевы. И дети лордов, скорее всего, давно уже науськаны папами и мамами, чтобы подружиться с ней и стать ближе к трону.

У меня в школе подруга была одна, Катька Симонова, и она точно дружила со мной не за какие-то привилегии. Интересно было бы знать, что с ней, кстати. Надо найти, пообщаться. Если захочет, конечно.

Я долго решалась, бродила вокруг трубки, выходила в парк курить, затем все-таки набрала номер главврача.

— Приемная Новикова, чем могу быть полезна?

Интересно, когда это Олег Николаевич успел обзавестись секретаршей?

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Олегом Николаевичем? Я бывший сотрудник, Богуславская Марина, по поводу работы.

— Секундочку, — стук трубки, голоса, какой-то скрежет. Главврач прокашлялся, посопел и заговорил:

— Эээээ….Марина …Станиславовна? Чем могу быть полезен?

— Здравствуйте, — повторила я немного нервно. — Олег Николаевич, это я.

— Да-да, эээ, я уже понял.

Я прямо воочию увидела, как он сопит и вытирает лоб платком.

— Я хотела извиниться за то, что пропала так внезапно и подвела вас. Сами понимаете, обстоятельства…

— Да…да, Марина Станиславовна. Какие извинения, что вы. Со мной уже говорили…из госбезопасности. Никаких претензий я не имею.

— Скажите, а в больнице, кроме вас…кто-то знает? — осторожно уточнила я, все-таки не выдерживая и закуривая вторую сигарету. Осенний ветер задувал под домашнее платье, и зубы уже начали постукивать.

— Что вы, что вы…я и сам-то понял…когда отца вашего по телевизору увидел…но никому не говорил, что вы…