Мертвоград - Алексей Калугин

Старший киур чувствовал обиду и стыд за то, что это происходит с ним. С ним, здесь и сейчас. Прежде он счел бы подобное абсурдом. И лишь рассмеялся бы в лицо тому наглецу, что набрался бы духу хотя бы намекнуть ему об этом.

Но при этом старший киур не чувствовал себя беспомощным. Мемзащита, способная предугадывать маневр «умных» мемвирусов, не сможет устоять против мощного лобового удара. В этом он не сомневался.

– Слушай меня внимательно, – негромко, едва шевеля губами, быстро заговорил он, глядя Виктору в глаза. – Я буду говорить тебе, что делать, а ты будешь выполнять. Ты будешь делать все в точности так, как я скажу. Ты знаешь, в чем тут дело. Ты готовился к этому дню всю свою жизнь. И вот этот день настал. День твоего триумфа. День радости. День гнева.

Виктор озадаченно сдвинул брови.

Старший киур ожидал несколько иной реакции. Вернее, совсем не такой. Реципиент должен был слушать его внимательно, не проявляя никаких сомнений.

– Я знал, что рано или поздно ты придешь, – обратился старший киур к Оскару. – Я даже знал день, когда это произойдет. Это работа, которую мы должны сделать вместе. Нас должно было оказаться трое, но твой напарник предал нас. Посмотри, посмотри на него. Он предал нас. И я даже знаю, кому. И сколько он получил. Но тебе ведь это неинтересно. Совсем неинтересно. Ты знаешь, что с этим пора кончать. И даже если я попытаюсь, я не смогу остановить тебя. Ты убьешь его. Да, убьешь. Потому что его имя уже вписано в Книгу Живых и Мертвых.

Оскар посмотрел на Виктора:

– Ты не в курсе, о чем это он?

– Нет, – покачал головой Пронин-младший.

Оскар перевел взгляд на Юрьева.

– Пристрели его, – почти неслышно, одними губами произнес старший киур.

– По-моему, у него от страха крышу снесло, – поставил диагноз Оскар.

– А мне кажется, он придуряется, – высказал свое мнение Виктор. – Юродствует, твердь его, чтобы, значит, нас разжалобить. Нас ведь предупреждали, что он станет мемами играть!

– Оф коз, братишка! – Оскар ткнул в Юрьева насаженным на ствол глушителем. – Он хочет, чтобы мы его приняли за убогого! Решил, что тогда мы не станем в него стрелять! Ты знаешь, я где-то читал, что убить придурочного – это не к добру.

– Ясный пень, – с пониманием кивнул Виктор.

Старший киур слушал разговор братьев Прониных, и потихоньку ему начинало казаться, что он на самом деле сходит с ума. Это были не люди! На них не действовали самые сильные его мемы! Мемы, которые он разработал сам! Которые прошли неоднократную проверку в самых жестких условиях! Мемы, которые ни разу не подвели его и не дали сбоя!.. Это было что-то невероятное. Невозможное. Невообразимое. За гранью понимания. А если этого не мог понять старший киур, то кто тогда был на это способен? Мир, который создал старший киур Московской Эсперанты Станислав Викторович Юрьев, рушился в его сознании. И это было все равно как если бы он разрушался в действительности у него на глазах.

– Ну, ладно, давай.

Виктор поднял пистолет, который он держал в правой руке, и приставил его к левому виску старшего киура. С другой стороны приставил свой пистолет к голове Юрьева Оскар.

– Постойте… Подождите…

Юрьев чуть подался назад.

Он не был напуган. Он не боялся умереть, потому что, как и все остальные живущие, не знал, что такое смерть. Но он не хотел уйти в небытие, пребывая в неведении.

– Не двигайся! – предупредил его Оскар.

– Да… Да! Я не двигаюсь! – Старший киур чуть приподнял руки и легкими кистевыми движениями сделал успокаивающий пас. По привычке он все еще продолжал играть мемами. От которых почему-то не было никакого толку. – Вы, конечно, можете убить меня. Но должен вам сказать, что в моей смерти нет никакого смысла. Уже запущена новая программа «Шеврон». А это значит, что всем пиратам, всем, кто мечтает о свободном и беспрепятственном обмене информацией, придет конец. Понимаете?.. Программу запустят и без меня, но остановить ее могу только я. Я один знаю все коды к «Шеврону». Без этого не удастся провести корректную замену одной программы на другую. Это… Это все равно как запустить на компе одновременно две разные оперативные системы. Понимаете?.. Вот в чем дело… То есть я вам нужен живым, а не мертвым… Я надеюсь, это-то вы хотя бы понимаете?

– А нам по фигу.

Оскар искоса глянул на брата, и они оба разом нажали на спусковые крючки.

За миг до того, как две пули одновременно проломили височные кости его черепа, старший киур Московской Эсперанты понял, что все дело было в том, что им, этим двум гигнутым братьям – и откуда только такие берутся? – и в самом деле все было по фигу.

И Юрьев умер счастливым.

Потому что теперь ему тоже все было абсолютно по фигу.

Или, лучше сказать…

К сожалению, сказать он уже ничего не мог.

Утро. Марина и санитар. «Шеврон»

Солнце, только-только вывалившееся из-за горизонта, сонное еще, большое и пухлое, светило через лобовое стекло «неотложки» прямо в глаза. Верша опустил козырек, чтобы видеть дорогу впереди. А Игорю было даже приятно сидеть, откинувшись на спинку, и, прищурясь, смотреть на то, как город оживает, подобно гигантскому организму. Он словно приподнимался, медленно, с неохотой, готовясь встряхнуться, чтобы сбросить с себя ночной морок.

– Тебе бы отоспаться, Гибер. Давай я тебя до дома подкину. Это почти по пути.

– Не хочу спать. – Игорь плотно закрыл глаза и провел ладонью по лицу. – Вот побриться бы не помешало.

– Ну так в чем проблема? Придешь домой, побреешься, душ примешь. Сваришь себе кофе крепкий…

– Я кофе не пью.

– А я думал, ты водку только на работе… Чтоб, значит, с катушек не слететь… Ну а дома, ты прости меня, конечно, Гибер, но это уж совсем погано.

– Дома я чай пью.

– Во! Это дело! Выпей чайку крепенького… Телик посмотри.

– Я что, похож на сумасшедшего?

– Если честно, то малость смахиваешь.

Игорь устало улыбнулся и прищурился – довольно и лениво, как кот на подоконнике, когда солнце полоснуло по глазам.

– Не бойся, Верша, я пока еще в своем уме.

– Тем более! Дай своему уму отдохнуть! А то ты уже которые сутки без сна?

– Я не считал.

– Ну, так что? Домой?

– Ты меня, Верша, до кондитерской подбрось, а там я уж сам.

– Как знаешь.

Верше надоело спорить. Да и какой смысл? Как можно что-то доказать человеку, который отказывался слушать то, что ему говорят? Свои мозги в чужую голову не вложишь. А если бы и можно было такой трюк проделать, так все равно страшно. Во-первых, непонятно, как оно, без мозгов совсем остаться? Чужие брать напрокат – тоже вроде как стремно. Во-вторых, неизвестно еще, с чем твои мозги вернутся, в чужой голове побывав. Может, подцепят там какую заразу, какой-нибудь мемвирус, по сравнению с которым вирус иммунодефицита – все равно что легкий насморк. Нет, свои мозги, хорошие они или плохие, всегда при себе держать следует. Неизменно.

Верша проводил взглядом компанию ребят, собравшихся возле здания с вывеской «Городской концертный зал». Все в брючках аккуратненьких, в белых рубашечках, на все пуговки застегнутых. В руках папки большие – для нотных листов. Дальше – две бабулечки на скамеечке сидят, прохожим приветливо кивают. Вроде как все вокруг их старые знакомые. А может и родственники.

Свернув на светофоре, «неотложка» выехала на площадь с фонтаном. И фонтан – чудное дело! – работал! Разбрызгивал во все стороны тонкие, искрящиеся водяные нити. Вокруг фонтана голуби чинно прогуливались. Сытые, надутые. А невдалеке, на парапете, влюбленные сидели. Любо-дорого посмотреть.

– Гибер, тебе не кажется, что город стал каким-то другим? – задумчиво спросил напарника Верша.

– Он каждое утро другой, – не размежая сомкнутых век, ответил Игорь.

– Нет, я серьезно. Все вроде как на своих местах, но… другое.

– В каком смысле?

– Ну вроде как все чище, опрятнее…

Приподняв голову, Игорь оценивающе глянул в окно.

– Да нет, все как обычно.

– Понял! – Верша вдруг хлопнул ладонями по рулю. – Безопасность!

– При чем тут безопасность?

– Ощущение безопасности! Посмотри! Люди на улицах как будто ничего не боятся!

На этот раз Игорь даже смотреть не стал.

– Это у тебя после ночной смены, Верша. Поспишь, и все пройдет. Все станет как прежде. Траурно и напряженно.

– Ты так считаешь? – Верша сник.

Какое-то время они ехали молча.

– И все же, мне кажется…

– Да откуда оно могло взяться, это твое клепаное ощущение безопасности! – не дослушав, перебил напарника Игорь. – Кончай эти штучки, Верша! Меня сумасшедшим называешь, а сам несешь какой-то полный пентакль! Хочешь жить, трель твою, Верша, не расслабляйся! Мы живем в мире, где даже думать о безопасности уже опасно!

– Да знаю я, – недовольно буркнул Верша. – Просто… – Он постучал пальцами по рулевому колесу, думая, как сказать о том, чего он и сам до конца не понимал. – Ну, понимаешь…