Мой (ЛП) - Кэти Эванс

Мое сердце разрывается от упоминания о них, и чувствую, как в уме возвожу барьеры, обнимая свой живот, а мой мозг кричит - я не хочу знать, я не хочу знать, я не хочу знать!

— Я заставил всех этих женщин подписать документы, что они не будут говорить, фотографировать, что они используют двойную защиту... Они все выходили через полчаса с нетронутыми презервативами, подтверждая, что не смогли заставить его перевернуться или хотя бы поднять голову с кровати. Он сказал им всем уйти. Всем им.

Я продолжаю смотреть, а Пит потирает свое лицо руками и добавляет:

— Он не спал ни с кем из них, Брук, независимо от того, как сильно мы старались для этого. Он был одержим твоим чертовым письмом, читал и читал его каждый раз, когда просыпался. Когда он, наконец, прошел через эту депрессию и его глаза стали голубыми, он ничего не помнил. Может, потому что он был темным, или может, из-за побочного эффекта электрошока. Ему провели около двенадцати процедур. Но мы почти потеряли его, Брук, понимаешь? Райли и я были... мы были чертовски злы на тебя тоже! Так что мы сказали ему, что он повеселился со всеми теми женщинами.

— Пит! — Я в полном ужасе открываю рот.

— Мне жаль! Но мы хотели, чтобы он вспомнил, как это было раньше, до тебя. Так что он будет помнить, что есть сотни женщин, а не ты одна, — он пожимает плечами и смотрит на меня почти умоляюще. — Но даже когда мы пытались заставить его думать, что у него все хорошо без тебя, думаю, что голова не является тем, что управляет таким мужчиной, как он. Он услышал все о женщинах, не комментируя этого, начал собирать вещи и сказал, что мы полетим в Сиэтл и что мы должны забрать сестру и вернуть к тебе. Так что да. Райли и я - врали ему, — говорит он. — Это убивает меня. Сейчас, как только он узнает правду... он никогда не поверит нам снова!

Его голос срывается и он отворачивается, когда Райли заходит в комнату. Райли переводит взгляд с него на меня, чувствуя, что что-то случилось. Наконец, Пит говорит мрачным усталым тоном:

— Я рассказал ей, чувак.

Райли встречает мой недоверчивый взгляд с огорченным лицом.

— Би, — говорит он.

Это все, что он говорит. Букву. Ту одну букву, вытатуированную на правом бицепсе Реми.

— Вы должны сказать ему, — говорю я, смотря то на одного, то на другого, даже не в состоянии вынести боль, которую чувствую за Ремингтона прямо сейчас. — Вы больше никогда в жизни не можете врать ему снова. Это несправедливо по отношении к нему! Однажды я тоже так поступила, и я понимаю, что вы хотели защитить его... но это вносит беспорядок в его сознание. Забыть о том, что ты делал - это сбивает с толку. Вы не можете, никто из вас, никогда лгать ему снова. Вы оба, слышите меня?

Райли проводит рукой по лицу и его голос тоже дрожит:

— Он уволит наши чертовы задницы.

Я смотрю на них обоих, на их расстроенные выражения лица и качаю головой.

— Если вы в это верите, значит, совсем его не знаете. 

♥ ♥ ♥ 

ОН ПРОСЫПАЕТСЯ на кровати вскоре, после того, как парни ушли. У него затуманенный взгляд, но он фокусируется, когда его глаза останавливаются на мне. Они еще не голубые, но я вижу немного жизни в этих черных океанах, и я чувствую легкое покалывание внутри, что превращается в огромный узел эмоций.

— Ты только посмотри на себя, — он говорит хриплым от наркотиков голосом. Я чувствую очевидную похвалу в его словах, будто я выгляжу фантастически красивой, и когда вижу, как появляются эти ямочки, сила моих эмоций чуть не выводит меня из строя. Он не знает, что был развалиной без меня, но теперь знаю я. Он не знает, что ему приводили женщин для его удовлетворения, и что он не хотел их. Он не знает, что он является великолепным, идеальным, красивым, благородным, хорошим и все всем, чего я когда-либо хотела.

И прямо сейчас, это очень сильно ранит - знать, что его братья, о которых он заботится и любит, тоже не знали, что делать и прибегли к вранью.

— Посмотри на себя, — нежно отвечаю я, сразу вставая на колени на полу возле его кровати и прижимаюсь щекой к костяшкам его пальцев. Целую каждый синяк на его руке еще раз.

— Эй, я прошел через это, не хочу, чтобы ты волновалась, — говорит он, поглаживая своей свободной рукой меня по затылку.

— Я знаю, — наклоняя голову, я вытираю лицо о простынь, может быть, он не увидит слез, текущих из моих глаз. Я снова с любовью целую костяшки его пальцев. — Я знаю, ты это сделал.

Даже под анестезией, его голос все еще имеет тот же эффект на меня, что и всегда.

— Поднимайся сюда. Что ты делаешь там внизу? — хрипло бормочет он и тянет меня вверх. Я знаю, что ему ввели мышечные релаксанты, но несмотря на это, прежде чем я это понимаю, он притягивает меня к себе и укладывает так, как мы спим ночью, когда он в моей постели. Мой круглый живот мешает, но он не огромный, так что я наклоняюсь, вдыхаю запах его шеи и утыкаюсь лицом в его грудь, когда мы устраиваемся.

— Твои медсестры вышвырнут меня отсюда, если увидят это, — говорю я.

Он хватает меня за зад и устраивает меня немного лучше.

— Я им не позволю. Ты - мое лекарство.

Я закрываю глаза и он пахнет собой. Его руки принадлежат ему. Все нормально, за исключением того, что я в одежде, а он в больничной рубашке, и мы не в отельном номере. Он - это все еще он, не скрывающий своих чувств ко мне. Все, что я хочу, прямо здесь, в моих руках.

Прикасаюсь рукой к его челюсти и целую любую часть лица, что могу, немного отчаянно хватаясь за него.

— Реми, ты мой король, — я крепко обнимаю его. — Для меня нет шахматной партии без тебя.

Он сдвигается и пультом настраивает кровать так, чтобы мы слегка сидели. Усаживает меня к себе на колени, его губы на моем ухе:

— Ты королева, которая защитит меня, — радостно говорит он, и когда я киваю, потому что не могу говорить, он гладит мои волосы и смотрит мне в лицо, и я знаю, даже если он не говорит мне, что мои глаза опухшие, и он понимает, что я плакала. Чувствую, как он прижимается своими губами к моим векам, сначала к одному, затем к другому, сжимая руку в кулак в моих волосах и настойчиво просит: — Оставайся сильной, моя маленькая петарда. Оставайся сильной со мной.

Я киваю:

— Я попытаюсь, потому что ты вдохновляешь меня.

— Мы достали тебе то, что ты хотел, Рем, — говорит Райли от двери. Мне так уютно в его руках, что я даже не поворачиваюсь, чтобы приветствовать его. А затем я чувствую что-то гладкое на моей щеке. Открываю глаза и вижу, что Реми протягивает мне розу. Он. В больнице. Дарит мне розу с этими темными, но мерцающими глазами с голубыми крапинками.

— Реми, — говорю я в замешательстве, и у меня вырывается озадаченный смех.