Прутский Декамерон - Алекс Савчук

– Я… мы…, – стал заикаться лейтенант, – мы тут одного голого в озере обнаружили, утверждает, что он пришел отсюда и что вещи его здесь.

– Да, это наш человек, – подтвердил Жора, но слышали бы вы его тон! – Никулаш, – крикнул он официанту, не поворачивая головы, – принеси товарищам милиционерам бутылку коньяка и закусить.

– Нет, не надо, – испугался лейтенант, озираясь по сторонам, – мы при исполнении.

– Одно из двух, лейтенант, – непреклонным тоном сказала соседка Жоры, Фаина, барменша из бара то ли «двенадцать тридцать», то ли «половина второго», я уже точно не помню, что находится на Рышкановке. – Или вы пьете по сто грамм, или идите на х… отсюда.

Милиционеры стушевались и, забыв обо мне, заторопились на выход, а я тем временем, не дожидаясь финала этого разговора, шмыгнул в подсобку.

Там уже сидела Шурочка, одетая, но с мокрыми волосами и пила чай с рижским бальзамом; рядом с ней на стуле лежали мои вещи.

– Привет, русалка, – сказал я, снимая со спинки стула полотенце. – Рад, что ты в порядке.

– А я за тебя, – сказала она. – Затем, после паузы, добавила: – Если тебе все это уже наскучило, давай поедем домой, в наш родной город. Прямо сейчас, хочешь? У меня машина, жигули – «шестерка». Только учти, вожу я плохо.

– Все равно уже хочу, – ответил я.

«Взрыв».

Ликер «Амаретто» 15 мл.

Ликер «Малибу» 15 мл.

Водка 25 мл.

Темный ром 15 мл.

Апельсиновый сок 15 мл.

Ананасовый сок 15 мл.

Высокая рюмка – 100 мл.

Вливаем по порядку: ликеры, соки, водку, ром.

Новелла пятнадцатая. Самая – самая

Дуэт любви – два слитных слова,

и в этой песне интересной

девица пряного посола

вокально выше девы пресной.

Часы в витрине бара показывали без четверти одиннадцать вечера, еще немного и можно закрываться, тем более что и клиентов почти не было. Облокотившись на стойку я задумался.

Сегодня был на редкость скучный день, да и грустный тоже – ведь завтра, 25 октября, из нашего города в связи с окончанием фруктово-овощного сезона уезжают студенты, а это означает, что тысячи юношей и девушек отправятся в город Кишинев по своим учебным заведениям, и тогда наш провинциальный южный городишко надолго, до следующего сезона успокоится, заляжет в тупое оцепенение скучной жизни, словно в зимнюю спячку.

Я вышел в вестибюль ресторана и направился к швейцару Ефиму Ильичу, которого все здесь – работники и многочисленные клиенты с моей легкой руки называют просто: Ильич.

– Ильич, сдавай кассу, – сказал я ему, – и не забудь о нашем договоре!

Швейцар приторговывал в гардеробной сигаретами и шоколадками из бара, отпуская из-под прилавка и водочку, ну а негласный наш с ним договор, противоречащий внутренним правилам распорядка работы ресторана, касался кое-чего другого, был прост как все гениальное, и звучал примерно так: «Все дамы – без исключения, молоденькие и не слишком, красивые и не очень, явившиеся в ресторан без кавалеров, пропускаются внутрь без всяких условий и ограничений, включая время и после официального закрытия, и даже когда официально „мест нет“, а вот покинуть его они могут, лишь минуя бар». Таким образом, я, как бармен, имел возможность видеть и оценить всех представительниц прекрасного пола, пришедших в ресторан без партнера, и выловить среди них, если конечно повезет, свою очередную «золотую рыбку».

Ильич прибыл в бар, неся поднос с остатками сигарет и выручкой, мы с ним подбили дебет-кредит (швейцар имел свой интерес в продаже: каждую пачку сигарет – чаще всего это была «Дойна», – он продавал на 10 копеек дороже номинала, а на бутылке водки зарабатывал целый рубль), рассчитались, выпили по «полтиннику» коньяку, – наш обычный ритуал, – после чего он отправился на рабочее место, а я вернулся к своим делам.

Рассчитывая припозднившихся клиентов, я провожал их до двери и с пожеланием спокойной ночи выпроваживал наружу.

Вскорости бар опустел, и лишь одна, последняя пара все еще сидела за одним из столиков – совсем молоденькие парень с девушкой. Эти двое влюбленных «голубков», весело переговариваясь и поминутно целуясь, неторопливо потягивали через соломинки свои напитки, и, казалось, никуда не спешили, вернее, так были увлечены друг другом, что не замечали ни течения времени, ни людей, окружавших их.

Вскоре наверху, в зале ресторана, стихла музыка, и я с нетерпением стал поглядывать на дверь, ведущую в фойе: с минуты на минуту в бар должен был войти мой друг Кондрат – он был в ансамбле барабанщиком, и, следовательно, свою работу на сегодня закончил.

В очередной раз бросив взгляд на дверь – как раз в этот момент она распахнулась, – я вместо ожидаемого мною Кондрата увидел входившую в бар хорошенькую, – да что там – на удивление красивую девушку: мой взгляд мгновенно ухватил необыкновенно милый овал ее прелестного лица, густые бровки и огромные ресницы, а глаза… я таких красивых выразительных глаз в своей жизни еще не видел. Идеальный прямой носик и некрупные, но яркие и чувственно очерченные губки завершали ее портрет.

Девушка эта в первую же секунду своего появления мне явственно кого-то напомнила. Постой-ка, ну конечно же, хотя я не люблю сравнений, внешне она была вылитая итальянская актриса Орнелла Мути, от которой я, признаться, без ума. Что я еще успел в эти короткие секунды рассмотреть: девушка была среднего роста, вьющиеся каштановые волосы, обрамлявшие ее прекрасное лицо, спускались чуть ниже плеч; нисколько не портил девушку скромный наряд – темного цвета свитер и голубые джинсы.

Девушка сделала несколько шагов и остановилась у стойки прямо напротив меня, и только сейчас я заметил, что она была не одна – за ней следовала высокая стройная блондинка, несомненно достойная всяческих комплиментов, если бы… если бы она не находилась в данный момент рядом с ТАКОЙ девушкой.

Не увидев выхода, скрытого тяжелой шторой, красотка (девушки были в нашем баре явно впервые) нетерпеливо притопнула ножкой и сказала:

– Ну, выпустите нас, пожалуйста, мы торопимся!

«Боже, какой у нее чудный помимо всего прочего голос!» – только и подумал я.

– Интересное дело!? – поддержала ее блондинка, останавливаясь рядом с подругой и упираясь в меня прищуренным, слегка нахмуренным взглядом. – За сигаретами в ресторан впустили, а обратно, получается, выйти нельзя.

«Наивная, – подумал я, невольно улыбаясь, – им не понять, что это произошло не случайно, а сработала наша система перехвата. Молодец, Ильич!» А вслух сказал:

– Одну минуточку, девушки, тут какое-то недоразумение, сейчас мы все исправим. (Слава богу, ко мне вернулся дар речи, пропавший было при виде такой ослепительной красоты).