Негодяи (сборник) - Гиллиан Флинн

Иногда, когда дела пошли туго, лучше иметь на своей стороне крутого мужика. И чем хуже дела, тем круче должен быть этот мужик…

Чери Прист

«Тяжелый металл»

Килгор Джонс вылез из своего «Эльдорадо» и пнул дверь, закрывая ее. Дверь отскочила и снова открылась, и ему пришлось толкнуть ее бедром. Старая машина протестующе скрипнула и закачалась, но на этот раз замок защелкнулся – к счастью для него. «Веселый Роджер» был машиной немаленькой, но и водитель у него был такой же.

Не будет большой натяжкой сказать, что росту в нем было метра два, а весу, на первый взгляд, – под четверть тонны. Лысый, без фокусов в виде усов и бороды, он носил изрядные бакенбарды, рыжие, отливающие на солнце, и зеркальные очки-пилоты. Все остальное на нем было черным. Если спросить его, почему, он без обиняков отвечал, что черное стройнит.

Невзирая на такую одежду, Килгор отбрасывал округлую тень, эдакое затмение от одного человека. Сейчас он шел по куче выбоин в асфальте, называвшихся здесь стоянкой.

Перед ним было старое здание подъемника над шахтой, уродище девятнадцатого века постройки, предназначенное для работы, а не для красоты. Из красного кирпича, с зеленой крышей, размером не меньше старой церкви в Чаттануге, в которую его уже не пускали, поскольку распевающий о Сатане пастор – дело понятное, а вот прихожанин, рассказывающий о чудовищах, – просто дурачок.

Подходя к зданию, он увидел на стенах заплатки, там, где старые окна, двери и проемы обложили новым кирпичом. Заметил остатки белой краски вокруг главных ворот и входной платформы, обитых свинцом, ободранных и покачивающихся на холодном и резком ноябрьском ветру. Под ногами хрустел гравий, ветер ударял в складки пальто. Яркое солнце повисло в пронзительно голубом небе без единого облачка, не слишком-то согревая землю. Копчушки еще не такие хрустящие, как будут через месяц, но он ощущал их запах.

– Привет? – сказал в пустоту Килгор. Слово эхом отдалось от стен здания и бойлерной рядом с ним, отскочило от диспетчерской и буровой через дорогу, дребезжа горным оборудованием производства прошлого века, брошенным рядом. – Есть кто? Мисс Хьюсман?

Взойдя по ступеням на входную платформу, он встал на обшитом деревом участке, глядя на опустошенное здание. Там валялись тыквы, остатки после мероприятия по сбору средств в Хэллоуин, если верить до сих пор висящей растяжке. На поддонах с написанными от руки красным маркером ценниками со скидкой. Даже самые большие, килограммов по тридцать, выглядели крошечными под этим высоким угловатым потолком, под которым повисла арматура транспортеров и труб для перекачки рудной пульпы, сделанных еще до рождения бабушки и дедушки Килгора.

Ветер свистел среди них, по стропилам крыши, вороша опавшие листья и взъерошивая перья на маленьких толстых птичках, усевшихся на тяговых тросах.

– Привет? – снова окликнул он. – Есть кто?

– Привет? – откликнулся кто-то, потом что-то еще, но Килгор не разобрал, что. Голос шел откуда-то изнутри, из-за поддонов с тыквами, от дальней стены… может, от двери, ведущей в офис управляющего.

Килгор пошел на звук громкоговорителя.

– …простите, но если вы насчет Рича, он ушел домой, на один день, и, похоже, забрал с собой деньги за тыквы. Если хотите купить и у вас есть сумма без сдачи, погляжу, чем вам помочь. Вся выручка пойдет на поддержку музея…

Дверь с грохотом распахнулась от удара плечом. Вышла женщина, с руками, занятыми всякой всячиной – папками, бумагами, журналами времен Буша-старшего и курьерской сумкой, из которой торчал изящный краешек планшета. Остановилась. Если точнее, то замерла. Кого бы она ни ожидала увидеть, но явно не Килгора Джонса.

– Чем… чем могу помочь? – спросила она. Сдвинулась к стене и положила вещи на старую подставку для телефона, закрепленную там.

Молодая, рослая и худощавая. Длинные светлые волосы, блестящие и ухоженные. Большой, не по размеру, кардиган поверх черной футболки с изображением группы, неизвестной Килгору, какая-то надпись. Темные джинсы, покрытые пятнами красной грязи, обычной для городка Дактаун штата Теннесси, в форме отпечатков ладоней. Видимо, ее собственных, решил Килгор.

Сдвинул очки на лоб.

– Мисс Хьюсман?

– Да? В смысле, да. – Она кивнула, будто расслабившись, когда услышала свою фамилию. – Меня зовут Бетани. Кроме, как в университете, меня никто мисс Хьюсман не называл. А вы…

Он шагнул вперед, протягивая руку.

– Килгор Джонс. Думаю, Дженнифер Эндрюс вам сказала, что я должен прийти.

Напряженное лицо Бетани, готовой то ли бежать, то ли отбиваться, несколько расслабилось.

– Да! Вы тот парень, который работал с пастором Мартином в Сэнд Маунтин в свое время. А вы… вы Тяжелый? Ну, Джен сказала…

Она протянула руку, и они обменялись рукопожатием. У нее оказались маленькие холодные пальцы, унизанные изящными сверкающими серебряными кольцами.

Килгор улыбнулся, обезоруживающе, как он думал. С его габаритами дать людям расслабиться было весьма затруднительно, и он приучил себя следить за каждым своим движением.

– Позвольте, угадаю. Она сказала, что, когда вы меня увидите, сразу поймете, почему меня так называют.

Она покраснела, а может, просто румянец от холода на щеках проступил.

– Более-менее. Извините, не хотела показаться невежливой. Любой друг пастора Мартина…

Она умолкла и посмотрела в потолок здания, оглядывая его, словно чтобы убедиться, что они одни.

– Джен сказала, что пастор не придет. Как думаете, почему?

Килгор понял, что придется что-то рассказать по поводу Сэнд Маунтин. В конце концов, она сама об этом речь завела.

Но не открыл рта. Она имеет право знать правду, но ничего хорошего с этого ей не будет.

– Не могу сказать, но я пришел, чтобы помочь, если смогу. Если у вас есть немного времени, я хотел бы задать пару вопросов.

– О’кей, но давайте поговорим там, где потеплее.

– А что вы можете предложить?

– Туда подняться, – сказала она, мотнув головой. – Музей закрыт, но у меня есть ключ. А у них есть обогреватель.

Она взяла в руку курьерскую сумку, но все остальное оставила на полке.

– Можем пройтись, это не проблема. Даже в такой ветер, здесь так близко, что садиться за руль было бы безумием.

Он уже хотел было возразить, но сдержался.

– Хорошо. Могу помочь вам что-то донести?

– Не, – небрежно ответила она, дернув дверь офиса, и та с визгом закрылась. – Это все здесь без проблем полежит. Воровать нечего, никому это не нужно. С тех пор…

Она помолчала и, видимо, передумала.

– Уже нет. Я вам все расскажу, когда у меня в руке чашка кофе будет.

Подъем оказался коротким, но не настолько, чтобы он не вспомнил про «Веселого Роджера», въехать на котором было бы куда проще. Он терпеть не мог холмы и подъемы. Считал их одним из главных своих врагов. На вершине стоял музей, невысокое одноэтажное здание, не слишком старое по сравнению с остальными, но слишком новое, чтобы выглядеть старинным. Неровная крыша, окаймленная дешевым белым сайдингом, засыпанная гравием стоянка, на которой уместилось бы полдюжины машин, если их правильно расставить.

Килгор вытащил из кармана бандану и вытер лоб, вспотевший, несмотря на ветер.

– Похоже, в музей не особо ездят, так?

– Почему вы так сказали? – спросила она, откапывая ключи в сумке и открывая дверь.

– Судя по парковке, они не рассчитывают на обилие посетителей.

Она поглядела через плечо.

– О да, думаю, вы правы. Если подумать, я никогда не видела тут больше трех-четырех машин. Одна из которых – машина Эммау Пит.

– Эммау Пит? Координатора волонтеров?

Дверь распахнулась. Бетани пошарила рукой за дверью и включила свет, хотя на улице было вполне светло.

– Откуда вы знаете?

– Я звонил утром, перед тем как выехать, и на звонок ответила она. Похоже, она… интересная леди.

– Интересная, так и есть. Сама здесь почти каждый день работает, волонтером. А в остальном – она же на пенсии.

Бетани кинула сумку на стойку, двинулась дальше и провела его в очень грязную и очень запущенную кухоньку.

Порылась в шкафу, ища кофе «Фолджерс», наскребла его в фильтр и принялась возиться в маленькой холодной кухне. Кофе варился, только что включенный обогреватель нагрелся, и у них изо ртов перестал идти пар. От здания было ощущение чего-то дешевого и временного, как от трейлера, стены тоньше, чем сыр, порезанный для сэндвичей. Музей закрылся не более пары часов назад, но уже насквозь промерз.

Бетани вцепилась пальцами в чашку, оставив маленькие отпечатки на гладкой белой поверхности. Обогреватель громко гудел, от кофе шли теплые клубы пара.

Она прокашлялась.

– Понимаю, насколько безумно это звучит… но Адам и Грег мертвы. Я не понимаю, почему оно их забрало, и не знаю, не стану ли следующей. Столько… столько всего, что я не могу понять в происходящем. Про это место. И про это существо.