Эрос за китайской стеной - Артём Кобзев

— Нельзя! Никак нельзя! — вмешался какой-то старик, родич Хэ Дацина. — Того, кто вскроет гроб, закон карает смертью. И кто разроет могилу тому тоже смертная казнь! Мы уже совершили преступление, а если выкопаем еще одну монахиню, вина наша утяжелится вдвое. Надо как можно скорее оповестить обо всем начальство и строго допросить ту послушницу. Может быть, удастся кончить дело полюбовно. Но если монахини нас опередят и явятся к властям первые, не миновать нам беды!

С этими словами все согласились. Слуги побросали лопаты и заступы на землю и гурьбой повалили из сада. Вместе с хозяйкою, госпожою Лу, они обошли всю обитель до главных ворот, но ни одной монахини не встретили.

— Плохо! Плохо! — сказал тот же старик. — Монахини отправились к местным властям или же прямо в суд! Надо скорее уходить!

Слова старика нагнали на всех такого страха, что обитель мигом опустела. Госпожа Лу бросилась к своему паланкину и вместе с родичами поспешила в Синьганьский ямынь, чтобы подать прошение. Когда они добрались до города, оказалось, что по дороге половина родичей успела скрыться.

Среди слуг, которых госпожа Лу приводила в монастырь, был поденщик Мао, по прозвищу Шалопут. Он решил, что в гробу непременно должны быть какие-нибудь драгоценности. Спрятавшись в сторонке, Мао дождался, пока все уйдут, и снова побежал к могиле. Он обшарил весь гроб и даже платье умершего, но ничего не нашел. И тут — как видно, это было определено судьбою — каким-то неловким движением он сдернул с умершего штаны. То, что он увидел, немало его развеселило.

— Эге! Да это не монахиня, а монах, — засмеялся Шалопут.

Он закрыл крышку, вышел из сада и огляделся. В обители никого не было. Мао осторожно пробрался в покои Кунчжао. Там он отобрал несколько ценных вещиц, спрятал их за пазуху и, покинув обитель, быстро зашагал к городу.

Как раз в эту пору начальник уезда куда-то уехал по делу, и госпожа Лу ожидала его у ямыня. Мао-Шалопут присоединился к ожидающим.

— Не тревожьтесь! — начал он. — Я надумал еще раз осмотреть тело и, когда вы все ушли, вернулся. И что же, как вы думаете, я обнаружил? Правда, это не господин Хэ, но в гробу лежит не монахиня, а монах.

— Прекрасно! — обрадовались родичи Хэ Дацина. — Наверное, его уморили монахини. Любопытно бы узнать, из какого он монастыря.

Удивительные вещи случаются иногда в Поднебесной! Только что Шалопут закончил свой рассказ, как из толпы выходит старый монах.

— Вы говорите, что монахини уморили монаха? Как он выглядит? В каком монастыре его нашли?

— В обители Отрешения от мирской суеты. Мы нашли его на восточном дворе. Наверное, он скончался совсем недавно. Лицо у него продолговатое и худое, щеки желтоватые.

— Да это мой ученик, не кто иной, как он! — промолвил старый монах.

— Как же он туда попал? — удивились присутствующие.

— Видите ли, я настоятель монастыря Великого Закона, мое имя — Цзяоюань. У меня был ученик Цюйфэй, двадцати лет от роду. Учиться он не любил и не хотел, и я ничего не мог с ним поделать. В третью луну он пропал и до сих пор не вернулся. Родители, вместо того чтобы бранить сына за лень и нерадивость, постоянно его оправдывали, а потом, когда он исчез, заявили властям, будто это я свел его в могилу. Сегодня дело будет разбираться. Если умерший — действительно мой ученик, обвинение с меня снимается.

— Учитель, пойдемте, я вас провожу, вы все увидите сами, — предложил Шалопут.

— Ну что ж, хорошо! — согласился монах.

Но едва собрались они идти, как к Цзяоюаню подбежали старик со старухой. На монаха посыпались удары.

— Плешивый разбойник! Где наш сын? Ты его убил! — кричали они.

— Погодите! Уймитесь! Ваш сын нашелся! — закричал в ответ монах.

— Где же он? — воскликнул старик.

— Твой сын спутался с монахинями из обители Отрешения от мирской суеты и там по какой-то причине умер. Тело его зарыто в дальнем конце сада. — Монах указал на Шалопута: — А вот и свидетель.

Он потянул Мао-Шалопута за собой, а старик со старухой пошли следом.

К этому времени крестьяне, жившие подле обители, узнали о случившемся, и все, от мала до велика, сбежались поглядеть. Шалопут, раздвинув толпу, провел монаха в заглохший сад. Вдруг откуда-то из дома послышались стоны. Шалопут распахнул дверь и вошел внутрь. На кровати лежала старая монахиня, по-видимому, уже при последнем издыхании.

— Дайте мне поесть, я умираю с голоду, — застонала старуха.

Шалопут, однако ж, остался глух к ее мольбе. Он захлопнул дверь и повел монаха дальше. Снова сняли крышку гроба. Старик и старуха протерли свои слезящиеся, подслеповатые глаза и принялись внимательно разглядывать тело. Им показалось, что умерший похож на их сына, и они громко заплакали. Зрители, которые толпились поодаль, спрашивали, в чем дело, и Мао-Шалопут, размахивая руками, пустился в объяснения. Видя, что родители опознали тело, монах остался доволен, подозрение в убийстве больше над ним не тяготело, а кто на самом деле лежал в гробу — его ученик или же кто иной, — нисколько его не занимало.

— Пошли, пошли! — заторопил он старика. — Сын нашелся, теперь нужно доложить начальству. Успеешь еще поплакать, сейчас надо допросить монахинь.

Старик утер слезы и собственными руками закрыл крышку гроба. Они покинули обитель и вернулись в город. Оказалось, что и начальник уезда уже успел вернуться. Стражник, который должен был охранять старого монаха, сбился с ног в поисках своего обвиняемого. С лица его градом катился пот. Но вот наконец монах вместе в Шалопутом появился у дверей ямыня, и все бросились к ним с расспросами:

— Ну как? Правда, что это твой ученик?

— Истинная правда, — ответил монах.

— Значит, можно разбирать оба дела вместе, — решили присутствующие.

Стражники ввели всех к начальнику уезда. Жалобщики встали на колени. Первой говорила госпожа Лу. Она рассказала об исчезновении мужа, о ленте, что нашел Куай, о разговоре послушниц и о том, что в гробу лежал мужчина.

За ней взял слово старый монах. Он сообщил, что в третью луну внезапно исчез его ученик. Монах не знал, что он скончался в женской обители, не знали этого и отец с матерью.

— Но сегодня обнаружилось с полной очевидностью, что я в его смерти неповинен. Жду вашего милостивого решения, — закончил монах.

Начальник уезда обратился к старику отцу.

— Это действительно твой сын? Ты не ошибся?

— Какая может быть ошибка, коли это мой сын! — воскликнул старик.

Начальник уезда приказал четырем стражникам идти и привести монахинь. Стражники помчались в обитель, но, кроме праздных зевак, сновавших из одного двора в другой, никого не обнаружили. В одном из приделов они нашли старую настоятельницу, уже при смерти.