Предначертание - Вадим Давыдов

— Это неважно, Гуро-сама, — поклонился Иосида. — Я приложу все усилия, чтобы выполнить вашу волю. Не сомневайтесь, пожалуйста, всё будет выполнено в точности и скорейшим образом.

— Превосходно. Примерно через полгода мне понадобится ещё около полусотни учителей. Их подготовке следует уделить самое пристальное внимание уже сейчас. Разумеется, это всё очень, очень секретно.

— Конечно, Гуро-сама. Я понимаю.

— Хорошо. Если вам потребуются более глубокие разъяснения, пожалуйста, Сигэру-сама, не стесняйтесь. Конечно же, вам придётся также предпринять определённые усилия к тому, чтобы мои дорогие друзья и помощники из Нихон не испытывали никаких неудобств ни с пищей, ни с услугами, в которых они нуждаются. Разумеется, всё будет своевременно и полностью оплачено. И, конечно же, это должны быть очень, очень надёжные люди.

— Я всё понял совершенно ясно, Гуро-сама. Пожалуйста, продолжайте.

— Мне нужна ваша поддержка вот в каком деле. Думаю, вы понимаете, что в этой стране у меня во многом связаны руки. Слишком много условностей, слишком много посторонних глаз.

— Да, конечно, Гуро-сама. Вы совершенно правы.

— Поэтому мы сейчас занимаемся подготовкой… Назовём это плацдармом в сердце Пиренейских гор, там, где проходит граница между Испанией и Францией. Народ маленького государства, о существовании которого многие не подозревают и которое считается историческим курьёзом, готов поддержать моего старинного друга, вручив ему княжескую корону. Он сумеет распорядиться ею на благо жителей этой страны, и мы сможем спокойно вести там наши дела, не отвлекаясь и не подвергаясь мелочному, унизительному контролю. Вы понимаете меня, мой дорогой Сигэру-сама?

— Да, Гуро-сама, я понимаю. Вы хотите назначить одного из своих самураев даймё в… Как называется эта страна? Андорра?

— Ну, можно сказать и так, — Гурьев улыбнулся и поклонился. — Это хорошая аналогия, Сигэру-сама, мне она нравится.

— Вы можете быть уверены, что Тэнно и кабинет министров, а особенно – министерство иностранных дел, всеми имеющимися в их распоряжении средствами поддержат справедливейшие и законнейшие притязания даймё…

— Константина.

— Даймё Константина на престол Андорры – на благо Андорры и во славу императора Ямато, да хранит его светлая Аматэрасу Оомиками.

— Прекрасно, друг мой. Я знал, что мы придём к взаимопониманию в этом вопросе.

— Разве может быть иначе, Гуро-сама?! Слова моего императора – абсолютный, незыблемый закон. Разрешите мне немедленно приступить к выполнению ваших приказов?

— Какие же это приказы, Сигэру-сама? Это всего лишь просьбы.

— Тогда позвольте мне сию же секунду, не откладывая, начать исполнять ваши просьбы?

— Нет-нет, Сигэру-сама, — Гурьев улыбнулся, поднял чашку с сакэ и с лёгким поклоном протянул её дипломату. — Вы приступите завтра, с ясной головой, всё хорошенько обдумав. А сейчас мы с вами будем состязаться в хокку. Как вы ответите вот на это: Лунный свет за окном, И зелень кажется чёрной. Ночь нежна…

Мероув Парк. Июнь 1934 г

Проводив дипломата, Гурьев зашёл к Рэйчел и немного посидел с ней, пока она не заснула. Потом вернулся в кабинет – требовалось ещё раз тщательно пройтись по сценарию спектакля для японцев, которые должны были прибыть через два дня, и подготовить необходимый реквизит.

Джарвис возник на пороге кабинета, прервав его уединение. Выражение безграничного удивления на лице камердинера до такой степени не вязалось с его привычной маской полнейшего и торжественного безразличия, что Гурьев, снедаемый беспокойством, поднялся и шагнул ему навстречу:

— В чём дело, старина?

— Прошу извинить меня, сэр. Я пытался остановить эту женщину, но она – американка.

Видимо, гражданство незваной гостьи должно было само по себе объяснить и её появление, и неспособность Джарвиса с нею сладить.

— Американка?!

Не может быть, потрясённо подумал Гурьев. Не может быть такого, и всё.

— Да, сэр. Она сказала, её зовут миссис Эйприл Оливер Рассел. Я объяснил ей, что миледи никого не принимает, но она заявила, дескать, ей об этом прекрасно известно, но зато вы, сэр, непременно примете её. Я настаивал, сэр, что никогда не слышал вашего имени, но она…

— Достаточно, Джарвис, — совершенно дурацкая улыбка против воли медленно проступала у Гурьева на лице. — Конечно же, вам не удалось её остановить. Ничего страшного. Пригласите миссис Рассел в каминный зал. Я буду там через минуту

— Вы знаете эту женщину, сэр? — подозрительно уставился на Гурьева дворецкий. Надо было слышать, как прозвучало в его исполнении словосочетание «эта женщина».

— Не смейте ревновать, вы, пошлый старик, — сделав страшные глаза, прорычал Гурьев, хватая Джарвиса за плечо и бесцеремонно разворачивая кругом. — У вас нет для этого ровным счётом никаких оснований.

— Как же, — ворчливо огрызнулся камердинер, подчиняясь грубой силе, — так я вам и поверил! Конечно, никто не сравнится с миледи, но я в жизни своей ещё не видел такой красавицы…

Что могло заставить её примчаться сюда?! Не иначе, как она нигде не останавливалась, если появилась здесь чуть ли не посреди ночи. Только Эйприл Рассел мне сейчас не хватает для вящего душевного равновесия, сердито подумал Гурьев, поворачиваясь спиной к каминной решётке.

Обе створки двери с грохотом распахнулись, и, не дав Джарвису объявить о её прибытии, миссис Эйприл Оливер Рассел ворвалась в зал:

— Джейк! Я знала, я знала – вы здесь! О, Господи, мне так жаль!

— Эйприл, — Гурьев осторожно взял молодую женщину за локоть и, проводив к дивану, усадил, после чего, улыбаясь, опустился в кресло напротив. — Ради всех святых, успокойтесь и объясните, что случилось. На вас лица нет. У вас какая-то беда? Что вы делаете в Англии?

— По-моему, беда у вас, — пробормотала Эйприл, с удивлением рассматривая Гурьева. — Чему вы, чёрт подери, так радуетесь?!

— Ну, во-первых, я, так или иначе, счастлив вас видеть. Вы просто сногсшибательны – и в прямом, и в переносном смысле, — впрочем, как всегда. А во-вторых – о какой такой беде, чёрт подери, вы твердите?

— Моя кузина, баронесса Мелани Ферфакс, — Эйприл поднесла руку к горлу. — Мелани постоянно сообщала мне о ваших обстоятельствах с тех пор, как вы появились здесь, в свете. Я была так рада, что у вас, кажется, всё замечательно складывается… Когда Мелани сообщила, что у Рэйчел – новый подопечный, и она везде появляется в компании мужчины с серебряными глазами, я сразу же поняла, что это можете быть только вы! Я хотела попросить Мелани, чтобы она помогла вам, потому что чувствовала себя ужасно вам обязанной… А потом Мелани позвонила мне и сообщила об этой ужасной… ужасной… О, Боже, я не могу!

Женские слёзы всегда повергали Гурьева в состояние беспомощности и крайнего раздражения.

— Ну-ка, перестаньте сейчас же, — сердито велел он, протягивая Эйприл платок. — Прекратите плакать и объясните, наконец, толком, что происходит!

— Я… Я была так рада за Рэйчел… Я была просто без ума от счастья, что вы… Что она…

— Вы знаете и Рэйчел?!

— О, Господи, ну конечно! Эта безмозглая скотина, это тупое животное, Баркинс, женился на какой-то идиотской вешалке с рыбьими глазами, а Рэйчел… Господи, да ведь она – самый настоящий ангел во плоти!

Это я уже слышал, подумал Гурьев. Возможно, это не так уж далеко от истины.

— Когда же вы познакомились?

— Буквально в те же дни, когда познакомилась с вами. Ведь сообщения в газетах появились больше недели спустя после похищения, и Рэйчел узнала об этом уже, наверное, только когда вернулась домой… Кстати, а как вам удалось уговорить газетчиков не печа…

— Эйприл, клянусь, моё терпение сейчас лопнет, и вы сильно пожалеете об этом. Предупреждаю.

— Хорошо, — кротко кивнула Эйприл и длинно, прерывисто вздохнула, как безутешный ребёнок. — Можно, я начну всё сначала?

— Думаю, это совершенно необходимо, — подбодрил её Гурьев.

— Крэйг Баркинс – университетский приятель моего мужа. Нет-нет, они вовсе не друзья, не подумайте ничего плохого, Джейк! Просто знакомые!

— Он богат?

— Чудовищно. И вбил себе в свой пивной бочонок, заменяющий ему голову, что должен жениться на английской аристократке. И женился. Джейк, вы не могли бы пристрелить его?! Ах, нет, эта его селёдка-жена уже беременна, вы, без сомнения, не захотите…

— Эйприл. Я вас просто не узнаю.

— Да я чуть с ума не сошла от горя! Ничего удивительного!

— По поводу беременности миссис Баркинс?

— Джейк, вы… Конечно, нет. Кроме того, он уже не Баркинс, а баронет Фитцмартин. Мерзкий ублюдок! Рэйчел за несколько месяцев превратила эту пародию на мужчину в некоторое подобие джентльмена, перезнакомила с ним весь Лондон, устроила ему возможность приобрести титул, а он, сволочь такая…