Город темной магии - Магнус Флайт

– Разумеется. Здесь хранится главная жемчужина нашей… Лобковицкой коллекции. Партитура «Героической симфонии» тысяча восемьсот шестого года, которую Бетховен посвятил своему покровителю, Йозефу Францу Максимилиану, седьмому князю Лобковицу. По легенде, Бетховен собирался посвятить произведение Наполеону, но когда Бонапарт провозгласил себя императором, это вызвало у композитора столь сильное отвращение, что он вычеркнул посвящение. Насколько это так, доподлинно неизвестно, но определенно Бетховен был не тем человеком, который бы мог признать над собой чужой авторитет.

– Как интересно, – отозвалась Шарлотта. – Впрочем, думаю, что Наполеона вряд ли заботили чувства какого-то музыканта.

– Рассказывают, что после победы Наполеона под Йеной Бетховен заметил: «Как жаль, что я не разбираюсь в искусстве войны так же хорошо, как в искусстве музыки! Я бы победил его».

– Забавно, – согласилась Шарлотта. – Похоже, музыканты – единственные, у кого самомнение еще больше, чем у политиков!

Присутствующие рассмеялись. Шарлотта не отрывала взгляда от Сары.

В эту секунду в дверях появились Макс и маркиза Элиза. Князь, облаченный во фрак и в черный галстук, превратился в денди из тридцатых годов. Он был похож на своего деда. Маркиза сияла ярко-алым цветом и напоминала язык пламени.

– Сенатор Йейтс, мне очень жаль, что мы не успели вовремя, чтобы вас встретить, – заворковала маркиза. – У нас возникла проблема с вашей охраной. Мне так стыдно, умоляю, простите нас! Мое имя – Элиза Лобковиц де Бенедетти.

– Разумеется, – ровно произнесла сенатор. – Вы, возможно, не помните, но мы с вами встречались – вероятно, много лет назад.

– Как очаровательно, что вы вспомнили! – воскликнула Элиза. – Позвольте мне представить вам моего жениха Макса. Он тоже Лобковиц, но мы принадлежим к разным ветвям рода, так что все в полном порядке.

Маркиза улыбнулась – и затем, совершенно целенаправленно, обернулась в сторону Сары.

– Добро пожаловать в Музей Лобковицкого дворца, – напряженно произнес Макс.

– Вас обоих можно поздравить, – вымолвила Шарлотта.

Чуткий нос предупредил Сару: зависть. Шарлотта буквально источала из себя зависть. Но было и что-то еще…

– Какой чудесный у вас музей, – продолжала Шарлотта.

– Нам удалось вернуть множество вещей на их законное место. В Праге их родной дом, – проговорил Макс. – Конечно, некоторые бесценные экземпляры исчезли навсегда во время нацистской оккупации. А также при коммунистах. Исследователи, такие как мисс Уэстон, столкнулись с кучей препятствий. Нацисты хотя бы вели записи, коммунисты просто грабили.

Взгляд Макса был стальным.

Твой отец гордился бы тобой, мысленно похвалила его Сара, и дед тоже.

Глаза Шарлотты сузились, совсем чуть-чуть.

– К счастью, невзгоды уже позади, – сказал Макс. – Мы можем распрощаться с прошлым и начать ВСЕ с чистого листа. Признаюсь, иногда мы чересчур увлекались, и нынешнее лето – тому подтверждение, зато теперь мы можем с радостью поделиться нашей коллекцией с чешским народом. Я решительно намерен посвятить себя ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО сохранению уникальных произведений искусства. Искренне благодарю вас за то, что вы нанесли визит в наш прекрасный город. Надеюсь, наш музей хотя бы скромным образом послужит культурным мостом между Чешской Республикой и Соединенными Штатами. Возможно, в дальнейшем мы будем передавать некоторые экспонаты во временное пользование американским музеям и научным учреждениям.

Что за ерунду ты мелешь, возмутилась Сара, ты прямо говоришь Шарлотте, что все кончено и ей уже нечего бояться. На самом деле ты хочешь одного: чтобы твой драгоценный музей работал!

Он делает то, что его семейство делало всегда, произнес другой голос в ее голове. Макс сохраняет свое наследие. И делает все это для тебя тоже.

«Потому что я люблю тебя».

– Восхитительная речь, – произнесла Шарлотта. – Не сомневаюсь, с такими ораторскими способностями сбор средств не составит для вас труда. Но если сложности возникнут, вы или Элиза обязательно должны обратиться ко мне. Я буду счастлива, если смогу оказать помощь вашему предприятию. А сейчас давайте продолжим нашу экскурсию. Вы меня действительно очаровали.

И Шарлотта покинула зал, уводя за собой Майлза, маркизу и агентов Секретной службы. Макс покосился на Сару через плечо.

– Я должен перестать играть? – спросил музыкант.

Сара кивнула.

Запах духов Шарлотты витал в воздухе, подобно призраку.

Конец, подумала Сара.

Но почему она чувствует разлитую повсюду опасность? Страх обострил ее восприятие. Что это, остатки снадобья? Ей казалось, что по ее жилам струится огонь.

Сара нырнула в туалет в коридоре, чтобы плеснуть воды на лицо. За дверью стояла Стефания, держа в руках стопку льняных полотенец. Сара взяла у нее одно и сказала по-чешски «спасибо». Та не отозвалась, продолжая смотреть прямо перед собой.

– Стефания? Вы в порядке? У вас такой вид, будто вы увидели привидение.

– Услышала привидение, – отозвалась женщина после паузы. – Но теперь я знаю, как она выглядит.

Стефания вручила Саре свою ношу и вышла из уборной. Сара положила полотенца и бросилась в коридор, но уборщица как сквозь землю провалилась.

Сара направилась к высокому окну, выходившему во двор, и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Отсюда ей был виден отъезд Шарлотты.

Сара наблюдала за тем, как сенатор изящно садилась в салон автомобиля…

Однако она по-прежнему чувствовала в воздухе присутствие Шарлотты Йейтс. Ее ноздри трепетали. Что-то не так. Ее нервы звенели. Опасность. Сара чуяла опасность.

Это еще не конец.

Наконец музей распахнул свои двери и для остальных. Дворец заполонила толпа чехов, французов, испанцев, итальянцев и богатых американцев.

Сара стояла посреди музыкального зала, приветствуя одного гостя за другим, показывая им сокровища, рассказывая исторические анекдоты, объясняя тонкости процесса реставрации. Она старалась выглядеть компетентной, спокойной и обаятельной, однако пребывала в состоянии боевой готовности. Сара никак не могла отделаться от ощущения некоей неправильности. Перед ее внутренним взором мелькали языки пламени. Давнее воспоминание? Или действие снадобья? Запах духов сенатора еще висел в воздухе, удушающий, сулящий крупные неприятности.

В помещение впорхнула Яна и сообщила, что пора пригласить гостей на первый этаж. В Балконном зале должны были произносить торжественные речи в честь спонсоров и прочих влиятельных персон. Яна предупредила Сару – было бы желательно, чтобы все успели хорошенько нагрузиться шампанским. Научным сотрудникам следовало собраться в Морицевом зале: Макс и маркиза Элиза хотели выразить им признательность за приложенные усилия.

Сара кинулась вниз по ступеням. Ей не терпелось проверить, как обстоят дела у Полс, и убедиться, что для ее беспокойства нет оснований.

Однако когда она спустилась по лестнице и вбежала в зал, где продолжали играть молодые юные дарования, запах Шарлотты Йейтс стал еще сильнее. Это были не духи, а явное, ничем не прикрытое зло…

Вокруг исполнителей сгрудились слушатели. Полс выглядела как царица со скрипкой на плече и, казалось, была целиком поглощена музыкой. Бетховен, опус восемь, «Серенада»… Однако когда Сара появилась в зале, девочка быстро вскинула голову и посмотрела на нее в упор. Сара поняла, что Полс тоже чувствует тревогу, которая словно растекалась по дворцу.

Их лица на краткое мгновение отразили друг друга, как в зеркале.

Рядом с Сарой возник Хосе с Борисом на поводке.

– Похоже, ему надо в туалет, – заметил Хосе. – Но мне нельзя оставлять Поллину. Не нравится мне все это. Ты можешь его взять?

– Конечно, – автоматически сказала Сара, беря у него поводок. – Я вернусь через пять минут.

Она двинулась в заднюю часть дома, собираясь вывести Бориса через кухню – незачем подвергать пса унижению, заставляя его публично демонстрировать свои нужды перед парадным фасадом. Они миновали Морицев зал.

Внезапно Борис замер и принюхался. Мастиф к старости становился упрямым… Хотя вообще-то он вовсе не выглядел старым. Он просто преобразился! Его уши стояли торчком, глаза неотрывно смотрели вперед, стойка выдавала настороженность и напряжение, шерсть на загривке вздыбилась. Борис принялся тянуть поводок, таща Сару в Морицев зал, который сейчас пустовал. Некоторое время она боролась с ним, а потом вдруг поняла.

Здесь действительно было что-то не так. Она чуяла это – вместе с Борисом.

– Ищи, – прошептала она псу. – Покажи мне.

Глава 59

Борис исполнял нечто вроде собачьего танца перед белой керамической печью, стоявшей в угловой нише зала. С глухим рычанием мастиф пытался наброситься на нее и потом снова отступал.