Танцы с медведями - Майкл Суэнвик

Ленин не может жить вечно. Ему понадобится преемник.

Новое правительство Московии, ряд посредственностей и тупиц (она знала их наперечет), сидели на складных стульях вдоль задника трибуны, и вид у них был несчастный и напуганный. Никто из них не оказался бы здесь, будь у него выбор. В самой середине стоял пустой стул, его и заняла баронесса.

Царь Ленин поднялся на помост. Толпа обезумела.

Он жестом попросил тишины — раз, два, третий — и, наконец, получил ее.

— Товарищи! — выкрикнул Ленин. Затем умолк, пока ряды мужиков с бочкообразными грудными клетками и в сине-оранжевых мундирах Службы публичных обращений подняли мегафоны и повторили его слово один за другим, донося его до самых задних рядов толпы. — Долгая, медленная война по объединению матушки России побулькивала целых восемь лет. И с каждым годом, с каждым месяцем, с каждым днем мыслящему сознанию становится все яснее и яснее, что нашей стране далеко до воссоединения. — После каждого предложения вождь делал паузу, чтобы его речь могли донести через Александровский сад и оттуда на Красную площадь. — С каждым днем становится все более очевидно, что князь Московии лениво двигает армии с место на место, будто в шахматы играет. Но война не игра! Это отчаянное и ужасное предприятие, которое, если вообще им заниматься, надо начать и завершить как можно скорее.

Светопреставление. Ленин выждал, пока буйство стихнет.

— Князь Московии прячется в своем кремлевском дворце. Вы когда-нибудь видели его на улицах осматривающим город, или армию, или флот? Москва горит, Россия пылает, миру грозит полное уничтожение, а где князь? Где? Он там, внутри! — Ленин повернулся и выбросил руку вверх, в сторону Кремля.

— Почему мы никогда его не видим? Почему его нет среди нас? Он не подбадривает свой народ, как истинный правитель Московии! Он не разделяет наши печали и не радуется нашим победам! Мы рождаемся, а он не приходит к нам на крестины, мы женимся, но он не присутствует на наших свадьбах, мы умираем, и на похоронах мы — одни.

По толпе прокатилась рябь, которую баронесса заметила лишь мимолетно, когда четыре гигантских человеко-медведя из Княжеской Гвардии прокладывали себе путь. Гвардейцы сопровождали полноватого человечка в очках с огромными линзами, которые при свете факелов казались двумя кобальтовыми дисками.

Хортенко.

Глава тайной полиции взобрался на трибуну и направился прямо к баронессе. Наклонившись, он прошептал:

— Вы заняли мое место, баронесса. Нет-нет-нет, пожалуйста, сидите. Я встану здесь, за вами. — И он положил ей руку на плечо.

Даже в своем нынешнем восторженном состоянии баронесса Лукойл-Газпром невольно содрогнулась.

— Когда руководство слабо и неэффективно, когда оно невидимо и неслышимо, тогда приходит время его сменить. И судьбоносный момент наконец настал — он настал сейчас. — Царь Ленин умолк, позволив аплодисментам прокатиться по Александровскому саду. Затем, жестом призвав к тишине, продолжал: — С русским народом должен быть заключен новый договор. Вы отдадите мне свою верность, труд, достоинство, свои тела, кровь и жизни, своих сыновей и дочерей…

Его молчание, хоть и краткое, казалось, длилось вечно.

— Взамен я возьму вас в руки, сплавлю в неделимую массу и из этого нового материала создам инструмент, оружие, молот, более великий и могущественный, чем все, что когда-либо видел мир. И я обрушу молот на наших врагов. На тех, кто преградит нам путь, на тех, кто слаб и коварен. На всех, кто противостоит нашему величию. Наши армии прокатятся по континенту, и народы падут перед нами. Это будет первым шагом…

Речь его гипнотизировала людей. Реальные слова Ленина не имели никакого значения, важным был только создаваемый ими опыт единения. Баронесса настолько увлеклась нарисованной Лениным сияющей картиной будущего, что даже не сообразила, что жужжание в ухе — это обращенная к ней речь Хортенко. Она с трудом переключилась на своего собеседника.

— …а утром — частные посиделки у меня дома.

У потрясенной баронессы вырвалось:

— Что вы только что сказали?

Хортенко погладил ее по голове.

— Мы вдвоем, баронесса, только вы и я. Я покажу вам свои псарни.

Даргер и Кирилл обошли Кремль по кругу в поисках подхода, не заблокированного толпой. Обогнув крепость почти на три четверти, они почти сдались: повсюду гуртовались группы демонстрантов.

Тогда они свернули к Китай-городу, решив срезать угол и проскочить через узкий неосвещенный проулок. Внезапно кто-то — или что-то — стало буквально наступать им на пятки.

Даргер резко развернулся и отпрянул от поразительного зрелища. Его едва не раздавили два человека, причем один оседлал другого, вцепившись в него так, что оба уподобились уродливому, двуглавому существу.

— Тпру! — вовремя крикнул женский голос.

На Даргера уставились два лица, перемазанные грязью (или чем-то похуже).

— Не бойтесь, сладенькие, — замурлыкала женщина. — Старуха Яга не желает вам зла. Она не будет вырывать ваши языки и выковыривать глаза. Она и мухи не обидит.

— Не верьте ей! — крикнул мужчина сиплым от ужаса голосом. — Она убила двоих…

Но его предостережение оборвалось. Бедняга издал придушенный писк. Затем гротескная фигура распалась на части, женщина спрыгнула, а мужчина рухнул наземь без сознания.

— Так ему и надо, — захихикала она. — У современной молодежи совсем нет выносливости. Это изобретение огня виновато. Огонь да заточенные инструменты превратили парней в слабаков.

Даргер открыл рот и снова закрыл.

— Выпить? — бодро сказал Кирилл, протягивая бутылку.

— Да! — страшная женщина выхватила емкость из руки Кирилла. — И твою тряпку.

Платок с шелестом покинул шею Кирилла. Воцарилась тишина.

Наконец Даргер нашелся:

— Вам нужна помощь, сударыня? Возможно, мы сумеем… — Он осекся, пошарил по карманам, поглядел по сторонам и выдохнул: — Она пропала.

— Вот и хорошо. Полоумная ведьма сперла мою бутылку!

— Парень, на котором она ехала, вроде не ранен. Дыхание ровное, — пробормотал Даргер, склонившись к упавшему. — Ха! — нервно усмехнулся он.

— Что-то не так?

— Нет-нет, но забавно… представь себе — я его знаю. Он незначительная птаха, и мы можем спокойно о нем забыть. — Даргер подтащил тело к стене, придал Аркадию сидячее положение, а потом отошел в сторонку — полюбоваться. — Кстати, существует ход, который мы еще не испробовали?

— Ну… По-прежнему южная стена. Я никогда не слышал, чтоб там имелся тайный проход. Да что я вообще знаю?!

— Если есть возможность, пусть и крохотная, мы должны ее изучить. Прилежание, Кирилл! Прилежание — наше всё.