Книга 3_Город богов - Юлиана Суренова

Но это безумие!

Эрешкигаль ждала, что Шамаш заговорит с ней, станет возражать, о чем-то спрашивать, не важно о чем, главное – остановится. Всем, кто смотрел на нее, было понятно, что сейчас богиня хотела лишь одного: удержать брата от необдуманного поступка.

Как никто другой, госпожа Кигаль знала силу слов, их власть над мирозданием, пронизанным ими – живыми отзвуками мертвого образа. Но Шамаш молчал, словно не было ничего, чего бы он не знал, о чем бы хотел спросить у бессмертной собеседницы, хранившей в себе мудрость многих тысячелетий и не одного мира. Он лишь смотрел на нее и в его глазах было сочувствие, когда он видел перед собой не великую грозную богиню, а очень одинокую женщину с тонкой, ранимой душой…

– Госпожа! – Бур подполз к Ней, припал сухими губами к лежавшим на земле складкам одеяний, стелившимся длинным шлейфом. – Ты пришла… Ты ведь пришла чтобы помочь нам? Ты не допустишь, чтобы Губитель превратил наш город… Твой город, моя госпожа, в новую Куфу? – он осмелился поднять на богиню глаза, полные мольбы, которую были не в силах передать никакие слова. Юноша понимал, что совершает непростительный проступок, осмеливаясь не просто заговорить с владычицей, но вмешаться в разговор богов. Он ждал наказания – неотвратимого и жестокого, соразмерного с его преступлением. И надеялся лишь, что его жертва не будет напрасной, и Госпожа Кигаль обратит свой взор на землю, на людей, не оставит их в милости Своей.

Эрешкигаль с сочувствием взглянула на смертного, застывшего в пыли у ее ног. В глазах богини не было гнева, лишь глубокая всепоглощающая скорбь, словно Она уже похоронила всех, кто был перед ней и теперь, не скрывая душевной боли, смотрела на их несчастные тени, которым было суждено неприкаянными бродить по границе миров.

– Я не могу, – прошептала она, отвечая смертному, глядя на него с тоской и жалостью. Затем богиня вновь повернулась к Шамашу.- Нам пора уходить отсюда.

Едва Нергалу будет принесена первая жертва, душа этого города умрет навсегда и все, кто останутся в его пределах в тот же миг потеряют грядущее, обреченные влачить свою вечность в землях демонов и духов на грани настоящего, которое продлится до тех пор, пока его хозяин будет получать свои жертвы. Поверь, мне очень жаль. Это был не мой выбор, а предначертанный тысячелетия назад скорбный путь окружающих Нинта. Пойдем.

– Нет, – Шамаш качнул головой. – Я не брошу их.

– Ты ничего не сможешь изменить…! – начала она, но остановилась, умолкла на миг, собираясь с мыслями. – Я… Я понимаю тебя, – когда Эрешкигаль заговорила вновь, и слышавшие ее речь могли бы поклясться, что голос великой богини дрожал, словно нить на ветру. – Ты такой, какой есть…

– Ты ведь не встанешь на моем пути?

Вздохнув, она зябко повела плечами. – Все это время, что ты здесь, в городе, я пыталась тебя остановить, использовала для этого твоих друзей, вкладывая им в головы сомнения, а души страх… – она устало качнула головой, провела по лицу ладонью, словно смахивая тонкие ниточки-паутинки времени. – Все бесполезно…

– Повелительница мира смерти…

"Эрешкигаль – это мое имя, настоящее имя, – заговорив на языке мыслей, богиня устремила на него взгляд своих лучистых глаз, подобных светлым озерам рассветных стран, чья зеркальная гладь покрыта тонкой слюдяной дымкой печали и боли, которым не будет конца, ибо что есть будущее, для живущей лишь прошлым днем? И, все же, в них была надежда, яростная, страстная вера в то, что взошедшее солнце наполнит мир своим светом и теплом и ледяная чешуйка растает, позволяя заглянуть в мир, которого не было и нет, которому еще только предстоит родиться. – Шамаш…" "Меня зовут… Звали иначе. И ты знаешь об этом не хуже меня".

"Пойми, все твое сопротивление, стремление отвергнуть неизбежное, бессмысленны!

С того самого мига, как ты вошел в этот мир и до конца мироздания ты будешь Шамашем".

"Я не смогу заменить вам умершего бога".

"Ты думаешь, что иной… Ты ошибаешься! Возможно, тому виной твое нежелание принять настоящее, и я никак не могу понять, почему это происходит… Шамаш, ты – тот, кем хочешь быть, ибо ты – бог. Конечно, бог не в том смысле, который вкладывает в это слово твоя собственная вера… Постарайся понять… Вот я… Я ношу титул богини, но не претендую на то, чтобы считаться одной из творцов вселенной… Я… Я лишь принадлежу к кругу их последователей, поднявшихся на одну ступень над землей, наместников здесь, на этом островке бесконечности… И ты…" "Прости, – он поднял руку, останавливая ее. – Мне бы очень хотелось понять…

Признаюсь, многое на этой земле кажется мне удивительным и странным… Но сейчас – не время для разговоров".

"Ты не понимаешь еще столь многого! Позволь мне объяснить! Поверь: без этих знаний ты обречен…!" – она чувствовала, как рвутся протянутые ею невидимые нити, призванные удерживать собеседника на месте, не давая шагнуть вниз с края бездны. Ее душа стонала, страдая от страшной боли, рожденной отчаянием и осознанием того, что она бессильна что-либо изменить. Воля Шамаша была сильнее ее. Его могущество было несравнимо большим, хотя и продолжало во многом оставаться неосознанным, невостребованным.

– Я вижу, – затрудненным, напряженным шепотом заговорила она, – я вижу множество грядущих, лежащих мертвыми камнями у твоих ног. Когда одно из них обретет жизнь, все иные исчезнут. Но пока еще… Пока еще ты можешь выбирать… И мне очень хочется, чтобы это был лучший из путей, полный надежды и веры… Мы еще увидимся.

И тогда я расскажу тебе обо всем, дорогой мой брат… – ее очертания начали тускнеть, таять, словно снежинка на горячей ладони, становясь прозрачной каплей исполненной живительных сил влаги. – А пока, – ее голос, словно наполнившись великой силой, стал чистым и отчетливым. И пусть он все сильнее и сильнее удалялся, звуча уже откуда-то из-за грани миров, казалось, что он заполняет собой всю землю, окутывает сознание всех тех, кто его слышал. – Не суди меня. Не проклинай. Пойми: я делаю лишь то, что должна сделать. Я не становлюсь преградой на твоем пути, совсем нет: всем сердцем, всей душой я хочу лишь помочь…

Шамаш, – теперь говорила не тихая, печальная женщина, а грозная властная богиня, повелительница мира мертвых, – я знаю, что моя власть не подчинит тебя. Но я не могу проиграть. Не ради себя, даже не из-за тебя – во имя этого мира, у которого, как я предчувствую, верю всей душой, наконец-то появилась надежда на будущее. Я напоминаю тебе о слове, данном друзьям – обещании не вмешиваться ни во что, происходящее в городе, не прибегать к помощи силы.

Зная, что закон, направляющий твое сердце, когда оно стремится помочь попавшим в беду, сильнее любого слова, видя, что ты уже раз нарушил обет, защищая души своих спутников, прощая за минувшее, но не грядущее, я призываю творцов всего сущего, свышних, невидимых, непознанных, стоящих над силами и стихиями, повелевающих вечностью стать свидетелями и поручителями мне в том, что обет должен быть исполнен! Шамаш, ты не станешь вмешиваться ни во что, происходящее в этом городе, не сможешь прибегнуть к помощи своих сил, не…