Восхитительные женщины. Неподвластные времени - Серафима Чеботарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно Хильда распознала в своей дочери талант танцовщицы: обратив внимание на необыкновенную грацию Пегги, она отвела дочь в балетный класс. На первом же занятии Пегги упала и разбилась; однако она тут же встала, улыбнулась и продолжила занятия. Эта способность брать себя в руки в любой ситуации – жизненно необходимая для любой балерины, будет не раз выручать ее в будущем…
Когда Пегги было восемь, ее отец поступил на службу в англо-американскую табачную компанию, и семья переехала в Шанхай. В Китае Пегги продолжала заниматься танцами, в том числе у Георгия Гончарова, бывшего танцовщика Большого театра. За свою жизнь Марго Фонтейн училась у многих русских – в частности, у Ольги Преображенской и Матильды Кшесинской, – переняв их блестящую, отточенную технику и глубокий драматизм исполнения.
Когда Пегги исполнилось четырнадцать, мать привезла ее в Лондон: ей хотелось точно знать, стоит ли дочери и дальше заниматься балетом или ей пора подумать о получении более серьезного образования. Когда девочку увидела руководитель труппы Sadler's Walls Theatre (ныне Royal Ballet) Нинетт де Валуа, она тут же пригласила ее в труппу. Говорят, что Нинетт поначалу приняла Пегги за китаянку: девочка была маленькой, хрупкой и с характерной «китайской» стрижкой на темных волосах…
Уже через год юная Пегги Хукем дебютировала в роли Снежинки в балете «Щелкунчик», а еще через год она, уже став Марго Фонтейн, танцевала свою первую главную партию. Новый псевдоним, как нередко бывает, получился случайно: свое имя Пегги переделала на французский манер, а за основу фамилии взяла фамилию деда-бразильца – Фонтес. В поисках вариантов Пегги перелистывала телефонный справочник, пока не заметила фамилию какой-то парикмахерши – Фонтейн. Так и осталось.
Сменив имя, Пегги взялась и за себя. Решив однажды стать знаменитой балериной, она тщательно выстраивала свой образ в соответствии с этой великой ролью. Она красила свои темно-русые волосы в черный цвет, ибо тогда считалось, что балерины должны быть брюнетками; выщипывала волосы надо лбом, чтобы сделать лоб выше, а лицо – выразительней и изящней. Она даже сделала пластическую операцию, чтобы получить более «балетный» профиль. Брала уроки по технике речи, чтобы увереннее разговаривать с журналистами, училась позировать, чтобы лучше получаться на снимках, и не переставая работала в балетном классе, чтобы однажды стать самой знаменитой балериной в стране.
Нинетт де Валуа
Когда в 1936 году прима-балерина Алисия Маркова (урожденная Лилиан Элис Маркс – русское имя ей придумал Сергей Дягилев, в труппе которого Маркова танцевала) покинула труппу, именно юная Марго Фонтейн заняла ее место. После оглушительного успеха Марго в «Жизели» – коронной партии Марковой – Нинетт де Валуа прислала Фонтейн телеграмму: «Вот так некоторые пробивают себе дорогу к величию!»
Марго Фонтейн в балете «Жизель»
В труппе Марго нашла своего Пигмалиона в лице хореографа Фредерика Эштона, который не только ставил для новой прима-балерины балеты – «Дафнис и Хлоя», «Ундина», «Сильвия» – но и занимался ее воспитанием и шлифовкой ее таланта. Под руководством Эштона Марго обрела непревзойденную по чистоте технику, лиризм, музыкальность и изысканность, с его помощью она завоевала желанную славу. В труппе же Марго встретила и свою первую любовь – композитора и дирижера Констана Ламбера, милого, добродушного и весьма небрежного как в одежде, так и в отношениях с женщинами. Ламбер был на четырнадцать лет старше Марго и к тому же женат, но он, влюбившись, сумел покорить сердце юной балерины. Их роман длился почти десять лет, но никому не принес счастья: Ламбер пил, гулял, изменял Марго, которая постоянно переживала за него и, как могла, заботилась об этом большом ребенке, вытаскивая его из полицейских участков и выводя из запоев. Говорят, она сделала от него два аборта, после которых больше не могла иметь детей. В конце концов Ламбер сделал ей предложение – но в назначенный день не явился к судье, который должен был скрепить брак. Марго поняла, что это конец: их отношения были закончены раз и навсегда. Но она так и не смогла ни простить Ламбера, ни забыть…
Чтобы залечить разбитое сердце, Марго в 1948 году отправилась на гастроли в Париж. Этот город принес ей не только европейскую славу и знакомство с модным Домом Christian Dior, одежде и стилю которого Марго Фонтейн оставалась верна всю жизнь, но и новый роман – с танцовщиком и балетмейстером Роланом Пети. По воспоминаниям самого Пети, именно он соблазнил Марго: однажды они гуляли по набережной Сены, и Ролан, будучи нетрезв «от вина и ее красоты», предложил искупаться в реке. Раздевшись, оба сначала оказались в воде, а затем – в объятиях друг друга…
С Пети Марго словно забыла о своих несчастьях: с ним она смеялась, часами гуляла, ночи напролет танцевала в ночных клубах и ни о чем не думала. Только работа могла отвлечь ее от Ролана, и она в конце концов и развела их: в 1949 году Марго вместе с Sadler's Walls должна была отправиться на гастроли в Америку, и их роман плавно сошел на нет.
Констан Ламбер
Марго Фонтейн, 1949 г.
Эти гастроли были невероятно важны не только для Фонтейн, но и для всего английского балета: в США с немалым предубеждением относились и к британскому искусству вообще, и к балетному в частности. Публика была уверена в невозможности для Англии, смертельно уставшей после Второй мировой войны, создать что-то великое. Гастроли открывались в Нью-Йорке, и дальше планировалось многомесячное турне по всей стране, от Балтимора до Сан-Франциско. В первый день танцевали «Спящую красавицу»: этот балет никогда целиком в США не шел, и труппа рассчитывала на успех и роскошных декораций, и классической хореографии, и безупречной техники Марго в партии Авроры. Перед спектаклем у Фонтейн пытались взять интервью, но она так волновалась, что не могла произнести ни слова. Но уже через пару часов стало ясно: успех спектакля превзошел все ожидания. Зрители хлопали так, что чуть не падали из лож (это не преувеличение!), а когда Марго исполняла знаменитое «розовое адажио» – его хореография создает иллюзию, будто балерина неподвижно стоит на одном пальце, – некоторые чувствительные дамы забывали дышать и падали в обморок. В один вечер Марго Фонтейн не только отстояла честь английского балета, но и стала звездой мировой величины – первой из англичанок!
С того вечера американские журналисты не уставали петь ей дифирамбы, восхваляя ее непревзойденную технику и безукоризненную элегантность, ее портреты появлялись на обложках The Time и Newsweek, интервью с нею были напечатаны почти во всех изданиях. Марго прекрасно понимала, что она – лицо страны, и всегда вела себя соответствующе, появляясь на людях исключительно в идеальном виде: каблуки, перчатки, безупречная прическа, наряды от Кристиана Диора, полный макияж и улыбка. Даже в поезде, в котором труппа Sadler's Walls пять месяцев разъезжала по США, она никогда не появлялась вне своего купе «не в форме». Никогда никто не видел ее в джинсах или кроссовках, без маникюра или с расплывшимся макияжем – Марго была леди до кончиков ногтей. Недаром в свое время ей был присвоен титул Дамы-командора Британской империи (Дама – женский эквивалент звания рыцаря). Все знавшие ее называют основными чертами ее характера самодисциплину, работоспособность, женственность и доброту. Ее всегда о чем-то просили, всегда что-то требовали, и она всегда старалась выполнить все, даже если это было почти невозможно…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});