Рискованная игра - Джулия Гарвуд

– Я знаю, что в моем сердце, Ник. Я люблю тебя.

– Замолчи. Успокойся! – прикрикнул Ник, принимаясь в то же время осыпать ее поцелуями, нежными, бережными, так отличавшимися от резкого тона и нарочитой грубости. Она не знала, чему верить. И не могла отстраниться.

– Милая, прошу, не плачь, я с ума схожу!

– Это моя аллергия, – уверяла она, шмыгая носом.

– Никакой аллергии у тебя нет, – прошептал он, прижимаясь губами к ее шее. Как он любил ее аромат! Она пахла цветами, мылом и женщиной.

Он пропал. Окончательно пропал.

Сжав ладонями ее лицо, Ник стал сцеловывать соленые капельки.

– Ты так прекрасна, – прошептал он, впиваясь в ее губы, требовательно, жестко, настойчиво, лаская языком ее язык. Его трясло от страсти и голода. Совсем как юнца с его первой женщиной. Только вот такого он не ожидал. Захлестнувшего его счастья.

Господи, как же он истосковался по ней! И все же продолжал притворяться перед самим собой, что всего лишь утешает девушку.

Пока его ладони не скользнули под ее футболку. Не коснулись теплой шелковистой кожи.

И черт с ними, с утешениями! Он желал ее с исступленной страстью, потрясшей его до глубины души, и сознание этого пугало его до смерти.

Ник не мог остановиться. Все гладил и гладил ее. Она была такой нежной, мягкой, словно созданной для него. Дрожащими руками Ник стягивал с нее футболку, пытаясь одновременно целовать и убедить, что утром они горько пожалеют о содеянном.

Лорен, лихорадочно кивая головой, потащила вниз его трусы и принялась ласкать его бедра. Легкие прикосновения быстро превратились в изощренную пытку. Его плоть горела и подрагивала, и Ник, поняв, что не выдержит ни секунды, сжал ее руки, положил себе на плечи и грубо прижался всем телом, ощущая упругость ее пышной груди. Бархатистые холмики терлись о его торс, пока он впивался в нее поцелуями.

Бог видит, какого труда ему стоило отстраниться.

– Подожди, я должен… – выдавил он и метнулся в ванную, чтобы достать из несессера презерватив. – Лорен, я… – начал он, вернувшись, но тревожные мысли мгновенно испарились, стоило ей снова прильнуть к нему.

Они упали на кровать, сплетаясь руками и ногами. Но Ник тут же приподнялся, навис над Лорен и раздвинул коленом ее ноги. И снова замер, глядя на ее распухшие губы и поражаясь изысканной красоте. Его рука легла на ее грудь, пальцы медленно теребили затвердевший сосок. Девушка тихо охнула и закрыла глаза, упиваясь его ласками. Ник едва сдерживался сам, наблюдая, как она откликается на каждое прикосновение.

Он был полон решимости не торопиться, дать ей столько удовольствия, сколько сумеет, прежде чем самому отдаться на волю бушующих волн.

– Я так давно хотел тебя, – прошептал он. – С того самого момента, как увидел. Все представлял, как эти твои длинные ноги сжимают меня. Больше думать ни о чем не мог…

Его потемневшее лицо было искажено мучительной гримасой, голубые глаза лихорадочно поблескивали. Лорен осторожно провела пальцами по его щеке, подбородку, шее.

– Знаешь, чего еще я хотел?

И, не тратя слов, он показал ей руками и губами все, о чем мечтал все эти дни. Он знал, где коснуться, надавить, когда отстраниться. Лорен нетерпеливо металась под ним. Ласки ее становились все более требовательными, острые ноготки впивались в его плечи. Она что-то лихорадочно шептала, умоляя его прекратить ее страдания. Но его губы сводили ее с ума, пальцы гладили внутреннюю сторону бедер, ставших невыносимо чувствительными. Почувствовав, как она выгнулась, он намеренно дотронулся до руна черных завитков внизу живота. И тут же услышал стон. Но упорно продолжал осыпать Лорен ласками, без слов давая понять, как обожает ее.

Лорен не подозревала, что способна испытывать такое блаженство, тонуть в водовороте столь острых ощущений. Она снова изогнулась, охваченная одним желанием – получить больше… еще больше…

– Сейчас, Ник… пожалуйста. О Господи, сейчас!

Он мощно вошел в нее, не в силах сдержать удовлетворенного рычания, соединив их тела, став частью Лорен, и, когда она обвила ногами его талию, застонал еще громче. Оказалось, что фантазии не идут ни в какое сравнение с реальностью. Он и не представлял, что на свете может существовать подобное.

Он вонзился в нее до конца, уронил голову на хрупкое плечо, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и попытался замедлить темп. Пусть эта ночь станет для нее незабываемой!

Он начал медленно двигаться.

– Тебе хорошо?

– Да! – выкрикнула Лорен.

– А так? – прошептал он, когда его рука проникла между их слившимися телами. Вопль экстаза едва не потряс стены комнаты, и другого поощрения ему не потребовалось. Она обхватила Ника за шею и, притянув к себе его голову, припала к губам в пылком поцелуе.

– Только не останавливайся, – прошептала она. Ник снова ворвался в нее. Лорен подняла бедра, пытаясь вобрать его как можно глубже в теплое влажное тепло. Ей хотелось быть смелой, раскованной в сотканной им паутине страсти.

Теперь уже не было и речи о том, чтобы замедлить ритм. Оба самозабвенно стремились к разрядке.

Она первая забилась в конвульсиях и опять тихо заплакала, от счастья и любви к этому человеку. Ник ощутил, как она трепещет в его объятиях, стискивая его потаенными мышцами, словно обволакивая, и с торжествующим воплем дал себе волю. Ничего подобного до сих пор ему не приходилось переживать. Но сейчас он не пытался разобраться в своих переживаниях, не желал сравнивать. Просто каждую минуту сознавал, что все случившееся было таким необыкновенным, удивительным, необычайным, что отныне он просто не способен удовлетвориться чем-то меньшим, более обыденным.

Он оставался в ней целую вечность, а когда все-таки оторвался, лег на бок и обнял ее, она доверчиво прижалась к нему, играя завитками волос на груди.

Потрясенная, Лорен не могла говорить. Да что там говорить – думать! В голове ни единой связной мысли! И когда наконец сумела дышать свободно, приподнялась на локте и заглянула Нику в лицо. В его глазах все еще таились отголоски пронесшегося урагана. Лорен улыбнулась и потерлась об него, как сытая кошка. Так приятно чувствовать рядом его мускулистое тело. Волоски на его ногах щекотали ее пальцы, и это тоже было чудесно.

Она любит Ника. Теперь и навсегда. И ничего тут не поделаешь.

Но лицо его снова исказилось беспокойством, и она попыталась придумать, как отогнать неминуемые угрызения совести и ненужные сожаления.

Она поцеловала Ника долгим нежным поцелуем и улыбнулась:

– Знаешь, о чем я думаю?

– О чем? – зевнул он, слишком уставший и довольный, чтобы шевельнуться.

– Не мешало бы мне еще потренироваться. Ник шутливо застонал, но тут же засмеялся.