За день до полуночи - Стивен Хантер

Вода хлынула Ясотому на лицо, и он от неожиданности упал. Она лилась плотными потоками, оставляя на полу сверкающие лужи, смывая пот с разгоряченного тела майора. Какое волшебство! Откинув голову, он принялся жадно глотать воду, она вливалась в него, сладкая и живительная, словно водка.

Стрельба прекратилась.

Пейте, ребята, черт побери, пей, 22-й спецназ! Это дар Божий. Он посылает воду нам сюда, глубоко под землю, чтобы утолить нашу жажду. Давайте, пейте, сорвиголовы! Ясотый засмеялся, как сумасшедший, сообразив, что шальные пули, наверное, разбили противопожарную систему. Он увидел, как начали падать ошеломленные десантники из группы Дельта. То, что не смогли сделать пули, сделала вода.

И тут майор услышал крик генерала.

– Ясотый, черт побери! Я достал его! Достал!

– Дельта-6, я Кобра, как слышите?

– Слушаю вас, Кобра.

– Сэр, говорит капитан Маккензи. Скейзи убит, как и большинство наших людей здесь. Потери составили шестьдесят, если не семьдесят процентов. А теперь еще этот проклятый дождь.

– Дождь?

– Прорвало чертову противопожарную систему, льет как из ведра.

В разговор вмешался Питер.

– Передайте им, чтобы в любом случае продолжали двигаться вперед. Это же просто вода.

– Кобра, двигайтесь вперед. Где вы находитесь?

– Сэр, мы в коридоре, прошли первую баррикаду. Они нам устроили здесь настоящую мясорубку. У них оказался пулемет М-60, они нас здорово потрепали. Какой-то русский Рэмбо стоял в полный рост, стрелял и смеялся. Он убил, пожалуй, около сорока наших ребят. Боже, ну и крепкий сукин сын.

– Прикончите его, разорвите на куски.

– Проклятье, лазерные прицелы не работают при таких потоках воды. Сэр, у нас много убитых и раненых.

– Кобра, вы должны захватить центр управления запуском.

– Сэр, люди, которых я посылаю вперед, все погибают. У них под прицелом этот проклятый коридор. Мне нужна еще взрывчатка, нужны еще люди и время. И побольше лазерных прицелов.

– Кобра, вы обязаны выполнить задачу, вот и все. Давай, сынок, атакуй или ваши жены и дети навечно проклянут вас.

– Боже, – только и вымолвил молодой капитан.

Генерал увидел Ясотого, бегущего по воде. Для своего нынешнего состояния майор двигался с удивительным проворством. Волос на голове у него не осталось, они сгорели. Сгорели и брови. Рассеченное осколками и кровоточащее в нескольких местах лицо было багровым от возбуждения. Один рукав комбинезона сгорел, голая рука покрылась потемневшей коркой, второй рукав тоже пропитался кровью. Трудно было в это поверить, но, похоже, все это ему нравилось. Ясотый был буквально рожден для войны.

– Я достал ключ! Я достал его! – закричал генерал, держа ключ высоко перед собой. – Быстрее, Алекс, все в порядке, мы победили!

В руке генерала, оказывается, было два ключа, красные титановые ключи, каждый весом около унции, длиной около двух дюймов, с зубчиками и бородками, как у любого обычного ключа.

– На, держи. Действуем по моей команде.

Генерал сунул ключ в руку Ясотому, и вдруг ему показалось, что в сумасшедших глазах майора появилось что-то загадочное и печальное. Генерал подбежал ко второму пульту. Пультов было два, на каждом телефон, панель с кнопками, компьютер, но все это не имело отношения к делу, за исключением скважин для ключей под табличкой «Пуск».

– Вставляй ключ, Алекс, – приказал генерал, колдуя над своей скважиной.

Ясотый вставил ключ. Моментально в комнате замигала красная лампочка. Записанный на пленку голос объявил:

– Готовность к запуску №1, наберите, пожалуйста, код. Готовность к запуску №1, наберите, пожалуйста, код.

– Набирай на компьютере, Алекс. Делай, как я. Цифры там.

Перед Ясотым лежал листок с двенадцатью цифрами. Это был подлинный код для предотвращения несанкционированного пуска ракеты, установленный на сегодняшний день. Алекс сам достал этот код, взорвав сейф в комнате охраны восемнадцать часов назад.

Майор набрал на клавиатуре двенадцать цифр, точно так же, как это сделал генерал.

– Получена команда на пуск, джентльмены, – раздался из громкоговорителей прекрасный голос женщины. – Получена команда на пуск. Поверните ваши ключи, джентльмены.

Была даже какая-то нежность в ее голосе.

– Алекс, по моей команде.

Глаза Алекса встретились с глазами генерала, потом снова вернулись к ключу.

– Алекс, три, два, один.

Генерал попытался повернуть ключ. Но ключ не повернулся.

Стрельба становилась все сильнее, слышались крики, стоны, взрывы.

– Алекс?

Ясотый поднял взгляд. Генерал снова увидел что-то странное в его лице, какую-то печаль и отрешенность. Майор не повернул свой ключ.

– Правильно ли мы поступаем, Аркадий Семенович Пашин? Можете вы поклясться мне Богом, Марксом, Лениным, нашими детьми, что мы поступаем правильно?

– Клянусь тебе, мой друг. Отступать слишком поздно. Скоро взорвется бомба в Вашингтоне. И если мы сейчас же, сию секунду не произведем пуск, то американцы ответят на этот взрыв всеми своими ракетами МХ, а это смерть на века. Давай, мой друг. Пора. Мы должны выполнить эту трудную, ужасную миссию, это наш долг. Мы должны быть мужчинами.

Ясотый легонько кивнул головой и снова посмотрел на ключ. Потом протянул руку.

– По моей команде. Три, два…

И вдруг Пашину показалось, что вспыхнуло пламя, нескончаемое пламя охватило весь мир, пожирая города, деревни, поля. Все гибло в огне, в этом ужасном, но необходимом, очищающем пламени. Генерал подумал о детях в колыбелях, о их матерях и вдруг понял, что это не мир охвачен пламенем, а его рука и плечо. И тут его пронзила боль. Повернувшись, он увидел безумные глаза Хаммела, горелку, которая поднималась от его плеча и жгла, жгла через горло гортань, через щеки – язык, через глаза – мозг, и боль была…

Ясотый оцепенел. Как ни странно, но поначалу он даже почувствовал облегчение, а потом понял, что теперь вся ответственность лежит на нем. Генерал наверняка испытал ужаснейшую боль, но Алекс даже не двинулся с места. Он смотрел, как сварщик поднял горелку к лицу генерала, и лицо начало плавиться.

За все годы войны Алекс повидал много страшного, но не такого, как сейчас.

Придя в себя, он положил конец этому кошмару и выстрелил из пистолета.

Американец рухнул на пол, и горелка, наконец, погасла.

Алекс убрал оружие. Машина запуска ракеты уже действовала, но сам он не мог повернуть два ключа одновременно. Надо найти кого-нибудь второго. Алекс повернулся, чтобы позвать кого-нибудь из своих людей, и встретился с собственной смертью в лице чернокожего человека с красным платком на голове, безумными глазами и обрезом в руках. Еще не вышедший из оцепенения, Алекс начал поднимать пистолет, предпринимая слабую попытку защититься, но американец опередил его.

Григорий посмотрел на часы.

Совсем скоро полночь.

Он бросил взгляд на вереницу комнат за стальной дверью. Интересно, мог бы великий Толстой придумать такой сюжет: толстый Григорий, готовый от страха наложить в штаны, собирается проникнуть в лабиринт и остановить человека с ядерной бомбой, который собирается уничтожить мир. Это было настолько абсурдно, что не пришло бы в голову ни Толстому, ни даже русским сказочникам. Он был князем Таташкиным, собирающимся сразиться с Колдуньей вечной тьмы. Да, мир выбрал довольно неподходящую кандидатуру для борьбы с Колдуньей, с горечью подумал Григорий.

Стоило хлебнуть для храбрости. Он вытащил из кармана бутылку, поболтал ее, обнаружив, что водки поубавилось, отвинтил пробку и сделал большой, жадный глоток. Мир сразу стал добрым и чудесным. Григорий почувствовал, что готов действовать. Прочь, раболепие, угодничество, хныканье и подобострастие! Прочь, страх! Он сможет убить и убьет.

Григорий шагнул в темноту коридора.

Должно быть, это Климов выключил свет.

Сняв ботинки, он осторожно, на цыпочках, двинулся по коридору. Страха уже не было, правда, сердце учащенно колотилось в груди, но это не от страха, а от возбуждения. Теперь он у него в руках, этот молодой Климов, негодяй, убивший его друга Магду и собирающийся вот-вот убить весь мир. Вдохновленный водкой, Григорий представил, как схватит этого негодяя за горло и будет сжимать его, наблюдая, как пустеют и затягиваются пеленой смерти ненавистные глаза.

Григорий бросил взгляд в первую комнату: внутри шкаф с досье, три поломанных портативных шифровальных машины и больше ничего.

Он двинулся дальше, тихонько дыша через нос, прищурив глаза. Поймал себя на мысли, что сейчас собран, как никогда, подвигал руками, напрягая мускулы.

Что говорилось в тех лекциях, которые читали ему много лет назад?

«Каждая часть вашего тела является орудием убийства: убить можно пальцами, ткнув под нос или в горло; ударом ребра ладони по шее; сильным ударом колена в промежность; ударом кулака с выставленной костяшкой среднего пальца – это называется голова дракона – в висок; резким ударом локтя в лицо; ударами больших пальцев в глаза. Вы сами оружие, вы оружие».