Клан Кеннеди - Лариса Дубова

Разумеется, это была не «американская» точка зрения, а личное мнение конгрессмена. Однако оно разделялось значительной частью американской общественности, которая стремилась занять своего рода нейтральную позицию в ожесточенной борьбе между государством Израиль и палестинскими арабами, решительно отвергавшими его право на существование. Пройдет время, и со второй половины 1960-х годов симпатии подавляющего большинства американцев окончательно склонятся в пользу государства Израиль и еврейской эмиграции в Палестину. Братья Джона будут в числе активнейших сторонников такой ориентации. Сам Джон в последние годы жизни также начнет поворачиваться к этой позиции, но завершить эволюцию своих взглядов не успеет.

Менее яркие впечатления сложились от посещения других стран, особенно Индии. Премьер этой страны Джавахарлал Неру, ставший ведущей фигурой в формировавшейся группе стран третьего мира — не принадлежавших ни к советскому, ни к западному блокам, лидер страны, только недавно завершившей освобождение от британского колониального господства, смотрел на американского молодого политика свысока. Джон с обидой отмечал, что во время разговора с ним Неру глядел в потолок и вроде бы совсем не слушал, что ему говорил американец, но зато демонстративно галантно вел себя по отношению к его сестре Патриции. Роберт же отмечал позже: «Мой брат навсегда это запомнил. Мы же по поводу этого [происшествия] смеялись»{399}.

Посетив Индокитай, Джон Кеннеди довольно быстро пришел к выводу о весьма опасном положении, в котором оказались Франция и ее вооруженные силы на этом полуострове. Вместе с тем он размышлял о серьезных политических трудностях для его страны в связи с военными действиями Франции, продолжавшей в регионе вооруженную борьбу против антиколониальных сил, называемых Вьетминь — Лигой борьбы за независимость Вьетнама, руководимой коммунистами во главе с их лидером Хо Ши Мином. Продолжая поддерживать Францию как союзницу по НАТО, занимая решительную антикоммунистическую позицию, Кеннеди раньше многих других американских политиков стал осознавать, что жесткая политика военного подавления национальных сил во Вьетнаме, скорее всего, обречена на неудачу, что необходимо искать конструктивные решения. Таковых, однако, он пока не находил. Рассуждая, кого должны поддерживать американцы — вьетнамцев, то есть коммунистов, или французов, Джон приходил к неутешительному выводу: «Мы по необходимости должны избрать французов и таким образом оказаться связанными с колониальной державой, которой противостоит большинство народа»{400}.

О возможности выявления и поддержки национальных антикоммунистических сил Кеннеди только начинал задумываться. Такой подход придет позже. Но уже во время своего первого посещения Индокитая он говорил о необходимости «способствовать сильным местным антикоммунистическим настроениям в этом регионе и опираться на них как на базу обороны, а не на легионы генерала де Латра, каким бы блестящим он ни был»{401}.

Посетив весьма взрывоопасные регионы мира, где формировалась особая зона стран, не входивших в военные блоки и стремившихся проводить особую политику, Кеннеди почувствовал необходимость решительного поворота своей страны к проблемам стран третьего мира.

В заметках для выступлений, которые он делал во время этой поездки, в частности, говорилось: «Причина распространения коммунизма — это неудача тех, кто верит в другую, более высокую жизненную теорию, но объясняет эту теорию так, что она непонятна обыкновенному человеку… Это особенно правильно для Дальнего Востока, где [народ] не имеет того опыта и традиций личной свободы, которыми обладают на Западе. Поэтому не забыть [сказать об этом]»[31].

По возвращении Джон стал заявлять, что США чрезмерно сосредоточили внимание на Западной Европе, что им следует начать оказывать существенную помощь и странам Востока. Это, конечно, явно противоречило предыдущим высказываниям конгрессмена, но Джон пытался убедить своих слушателей в совместимости обоих подходов.

Поездка по странам Азии значительно укрепила антиколониалистские взгляды Джона Кеннеди, которые сочетались с убежденностью в необходимости активной роли его страны в развитии третьего мира, в оказании экономической помощи странам, приобретавшим независимость, с тем чтобы они избирали западный, демократический путь развития «догоняющей модернизации». Необходимо было любыми средствами предотвращать вовлечение стран Востока в советский блок и тем более установление в них коммунистических или других режимов тоталитарного толка, а с этой целью создавать региональные объединения восточных стран при участии западных держав, прежде всего США.

И опять-таки Кеннеди не задумывался о том, что тоталитарные системы могут возникать не только на базе левых сил, но и как наследие колониального прошлого, опираясь на развращенную, корыстную, продажную администрацию из тех национальных деятелей, которые в прошлом обслуживали колонизаторов.

Сенатские страсти

Поездки за рубеж фактически явились началом вступления Джона Кеннеди в борьбу за место в сенате.

Было очевидно, что баллотироваться Джон должен от штата Массачусетс, где у клана были наибольшие и многолетние связи. Серьезная трудность, однако, состояла в том, что республиканцы выдвинули в сенат от этого же штата известного и опытного политика Генри Кэбота Лоджа.

Компетентные аналитики отговаривали Джона включаться в гонку за сенатское кресло. Среди них можно назвать молодого, но быстро продвигавшегося историка и политолога Гарвардского университета Макджорджа Банди, который позже стал одним из ближайших соратников Кеннеди-президента. Тогда же, в начале 1952 года, Банди, как он через много лет писал Эдварду Кеннеди, убеждал Джона, что это будет «республиканский год», что Лоджа, поддерживаемого президентом Эйзенхауэром, будет очень трудно победить. Лучше продолжать плодотворную работу в палате представителей, чем всё заново начинать в сенате, говорил историк. Кеннеди «слушал с обычным вежливым вниманием и не высказал тогда своего окончательного решения»{402}.

Недолго поразмыслив, проконсультировавшись с отцом и друзьями-политиками, Джон 6 апреля 1952 года объявил, что вступает в борьбу. В его заявлении говорилось: «Другие штаты имеют энергичных лидеров в Сенате Соединенных Штатов, которые защищают интересы и принципы своих граждан — людей, имеющих определенные цели, основанные на конструктивных принципах, и ответственно добивающихся осуществления этих целей. Массачусетс также нуждается в таком руководстве»{403}. Это было весьма смелое, даже дерзкое заявление, свидетельствовавшее, что Джон вступает в борьбу не за страх, а за совесть.