Мечом раздвину рубежи - Андрей Серба

Игорь ждал сигнала от Микулы, и все-таки тот прозвучал неожиданно. Три протяжных, тоскливых крика ночной птицы – враг был рядом, и нападения следовало ждать каждую минуту. Игорь протянул левую руку к щиту, положил ладонь правой на древко копья. Чуть приподняв голову, всмотрелся в темную полосу кустарника на склоне горы, откуда должен был появиться противник. Русичи пришли на поляну самой широкой и удобной тропой, протоптанной высоким, крупным зверем, облюбовавшим ручеек у скалы для водопоя либо спускавшимся в ущелье вдоль его русла. Но сколько других троп, малоприметных, узких, словно нора, было проложено более мелким зверьем! Игорь самолично видел две кабаньих тропы, пробитые в кустарнике, а ведь по ним легко мог проползти взрослый человек. Приказав выставить дозор лишь у тропы, по которой пришел отряд, Игорь сознательно предоставил все остальные в полное распоряжение Ичкера. Именно по ним в эти минуты надвигалась на русичей опасность.

Громкие крики дозорных раздались одновременно с двух сторон: от скалы и с тропы в кустарнике. Молодцы, никто не проворонил появление врага! Все происходило так, как предполагали они с Микулой. Вдоль кустарника, оставив свободным пространство на десяток шагов влево и вправо от дозорных у тропы, стояли изготовившиеся к стрельбе чужие лучники. Вот почему ни Игорь и ни один из дружинников не вскочили на ноги, а, стоя на коленях или присев на корточках, укрылись за щитами.

У разбойников, пробравшихся звериными тропами-норами на поляну, имелись два способа нападения на русичей. Прячась в высокой, вполовину человеческого роста, траве, возможно плотнее охватить поляну и как можно ближе подползти к спящим врагам, стремясь разделаться с ними без шума на земле. Исключая такое развитие событий, Игорь велел вытоптать на поляне всю траву, не тронув узкую полоску ее лишь у зарослей кустарника и вдоль гребня ущелья. Этим он оставил Ичке-ру единственный способ нападения: разместившись по краю поляны на участках, где разбойников не могли заметить дозорные, попытаться уничтожить русичей непрерывным ливнем стрел либо, начав бой внезапной стрельбой и не дав противнику времени прийти в себя, довершить его окончательный разгром в рукопашном бою. Поскольку перебить в темноте стрелами облаченных в доспехи русичей было трудным делом, тем более что морские разбойники никогда не славились искусством в стрельбе, Ичкер должен был возложить основные надежды на успешный для него рукопашный бой.

Вражеские лучники спустили тетивы, и великий князь убрал голову вниз, сжался за щитом в комок. Несколько стрел просвистели по сторонам, две или три впились в щит, заставив его вздрогнуть в руке. Истошный, устрашающий крик и топот множества ног, раздавшиеся с разных концов поляны, не оставили сомнений в том, что разбойники ринулись в атаку. Пружинисто вскочив на ноги, великий князь метнулся на голос десятского своих гридней, занял место в их строю.

Разбойники ожидали увидеть испуганных, мечущихся в беспорядке, застигнутых нападением врасплох людей, но им была уготована совсем другая встреча. Останавливая их бег, на поляне в один миг вырос полукруг красных щитов с выставленными из-за него копьями. Это было настолько неожиданно, что некоторые из разбойников оказались от русичей всего в нескольких шагах и, не успев сдержать набранную скорость, со всего разбега сами напоролись на копья. Другие начали останавливаться, отступать на безопасное для удара копьем расстояние, некоторые принялись обтекать полукруг щитов справа и слева, стремясь зайти русичам в спину.

И тогда над поляной вновь засвистели стрелы, на сей раз русские. Игорь выставил дозорных на тропе в зарослях не столько для безопасности своего отряда, сколько для того, чтобы сохранить ее свободной для дружинников Микулы. Поскольку каждый из разбойников рассчитывал на вознаграждение за смерть или пленение великого князя, Микула и Игорь были уверены, что и в предстоящем ночном бою никто из них не согласится быть в стороне и стоять в дозоре у входа в заросли со стороны склона. Поэтому отряд Микулы мог, затаившись поблизости на горе, беспрепятственно попасть на поляну сквозь не охраняемые разбойниками участки вслед за ними. Поджидая Микулу, дозорные даже во время нападения не оставили тропу, а только отступили по ней в глубь зарослей. Сейчас они и дружинники Микулы стояли плотным строем с луками в руках позади готовившихся к атаке отряда Игоря разбойников.

Расстояние до противника было невелико, времени для изготовки к стрельбе вполне достаточно, поэтому редкая из выпущенных русичами стрел не поразила цель. Но не столько убитые товарищи, сколько само неожиданное появление новых дружинников произвело на противника ошеломляющее впечатление.

Русские стрелы прилетели опять, и прежде чем убитые разбойники упали на землю, полукруг червленых щитов с громким боевым кличем ринулся вперед. Такой же клич донесся сзади – это дружинники Микулы с копьями в руках бросились на противника с другой стороны. Разбойники понесли потери при нападении на отряд Игоря, несколько десятков их было выбито стрелами, однако их все еще оставалось вдвое больше русичей. Но исход начавшегося рукопашного боя был уже предрешен. Легко вооруженным, в большинстве не имеющим доспехов и щитов, плохо повинующимся командам главарей разбойникам трудно было противостоять прекрасно вооруженным, защищенным кольчугами и панцирями, приученным с юных лет к беспрекословному подчинению военачальникам русичам. Укрывшись за крепкими щитами, действуя длинными копьями, что мешало разбойникам использовать свои мечи и кинжалы, удобные только в абордажном бою на близком расстоянии, русичи оказались почти неуязвимыми для врагов.

Уже через несколько минут они уполовинили число разбойников и начали теснить их к гребню ущелья. Часть врагов бросилась врассыпную через кусты к зарослям, надеясь укрыться в них. Но десятка два русичей, выйдя из рукопашного боя и выстроившись посреди поляны с луками в руках, перебили их до единого.

Другая группа в сорок-пятьдесят разбойников, окружив главаря в блестящем шлеме и кольчуге, с боем отходила вдоль гребня ущелья, стремясь пробиться к ручейку у скалы, где пологий склон позволял спуститься по звериной тропе на дно ущелья. Бледный свет луны не позволял хорошо рассмотреть лицо главаря в шлеме и кольчуге, однако по тому, что он держал меч в левой руке, Микула предположил, что это Ичкер.

Уложив тройку самых быстроногих беглецов у начала кабаньей тропы, лучники принялись за последних оказывавших сопротивление разбойников. Взятые в плотное кольцо русских копий, поражаемые стрелами, те предприняли отчаянную попытку прорубиться сквозь строй окруживших их русичей, но она не увенчалась успехом. Приблизиться на десяток шагов к ручью смогла лишь четверка разбойников во главе с вожаком, и здесь они были прижаты вплотную к краю ущелья. Несмотря на полученный дружинниками от Микулы приказ взять главаря живым, этого сделать не удалось. Оставшись вскоре один, раненный копьем и мечом, он, неловко увернувшись от удара боевым топором, сделал слишком большой шаг назад и рухнул в ущелье.

– Скоро начнет светать,– сказал подошедший к Микуле великий князь.– Заснуть уже не удастся, так что перекусим и продолжим путь к стене. Сколько людей потеряли мы и много ли разбойников сбежало с поляны?

– У нас двое убитых и с десяток раненых. Трое из них тяжело, придется их нести на носилках. А из разбойников сбежало всего несколько человек. Те, что при появлении моих дружинников поняли, чем закончится бой, и сразу нырнули в ходы, которыми попали на поляну.

– Даже если их убежало несколько десятков, и это не страшно. Какие они вояки, мы знаем, а после сегодняшнего разгрома они будут удирать даже от русского духа. Поэтому к стене я смело могу идти с тремя десятками воинов. Сражаться теперь не с кем, а с малым числом людей меньше шума и больше возможностей не быть замеченными сражника-ми дербентского гайшаха. А ты с остальными воинами воз-мешь раненых и убитых и отправишься к ладьям. На поляне было примерно две с половиной сотни разбойников, а их у Ичкера после боя у островка должно остаться на сотню-пол-торы больше. Кто знает, чем они сейчас занимаются? Может, собираются напасть на оставшихся в ладьях со Сфенкелом воинов? Вместе с тысяцким дождешься меня и встретишь у ручья, по которому мы оба уходили в горы.

– Когда ждать тебя, великий князь?

– Покуда не знаю, однако не раньше чем через двое суток. Давай еще разок прикинем, что надобно обязательно увидеть и где побывать. Тогда и будем знать, когда могу возвратиться.

Они вели разговор, пока в него не вмешался подошедший десятский великокняжеских гридней.

– Великий князь, завтрак готов, пожалуй к костру. Воду для омовения рук я принес.

– Завершим беседу за трапезой,– сказал Игорь.– Что с тобой? – спросил он, увидев, что Микула начал озираться по сторонам.