Мечом раздвину рубежи - Андрей Серба

– Я у Ичкера уже три года, и нам всегда сопутствовала удача. Но потом на море появились вы, русы. Вначале вы изгнали нас с берегов Нефата, затем он,– посмотрел пленник на Микулу,– разбил в ущелье, когда горцы уговорили нас устроить на его воинов засаду. Ичкер попал в плен, но каким-то образом ухитрился вновь оказаться среди нас. Он сказал, что убежал от русов, но мы не поверили этому и выбрали нового вожака. Три дня назад Ичкер с преданными ему головорезами убил нового вожака, собрал нас и показал целую горсть драгоценных каменьев. Он пообещал, что каждый из нас будет иметь их не меньше, если станет ему подчиняться и отправится за богатой добычей в горы. Он объяснил, что главный князь русов с малым числом воинов отправляется к дербентской стене, и мы, устроив на его пути засаду, можем убить князя или захватить в плен. В том и другом случае оставшиеся на островах близ Нефата русы дадут нам богатый выкуп, чтобы получить от нас князя или его тело. Я поверил Ичкеру и отправился… за своей частью будущего выкупа.

– Сколько вас было? – поинтересовался Игорь.

– Около семисот человек. Пять сотен нас, людей Ичкера, остальные – горцы, бывшие наши союзники. Мы вместе нападали в ущелье на этого багатура,– зыркнул пленник на Микулу.

– Почему вы хотели захватить одну ладью? Оттого, что она была головной? Собирались перегородить нам путь вперед и, не позволив развернуться и возвратиться в реку, уничтожить до единого человека? Тогда великий князь обязательно оказался бы в ваших руках!

– На переднюю ладью нападали потому, что в ней находился он,– указал пленник на раненого Сфенкела.– Он плыл первым, командовал всеми, на нем были самые дорогие доспехи и на груди висел золотой знак. Вот Ичкер и решил, что это – главный русский князь, который нам нужен. А другие ладьи и простые воины нас не интересовали. Зачем лить напрасно свою кровь? Да и русам, возвратившимся из неудачного похода, на островах поверили бы рассказу о печальной участи их князя гораздо больше, чем нашему посланцу Пожалуй, пленник честно рассказал все, о чем знал. Засада была устроена разбойниками Ичкера, на головную ладью они постоянно нападали потому, что по дорогой серебристой кольчуге Сфенкела и золотой гривне тысяцкого приняли его за великого князя. Но откуда Ичкеру известно о походе Игоря к дербентской стене? Вот главный вопрос, на который он хотел бы получить ответ, однако не простому разбойнику знать об этом. Впрочем, кое-что, имеющее немаловажное значение при сложившихся обстоятельствах, он может отчасти прояснить.

– Мы потеряли в бою убитыми и ранеными около шестидесяти воинов,– сказал Игорь,– Ичкер – впятеро больше. Как думаешь, что предпримут разбойники дальше? Не откажутся ли от своих намерений, поняв, какой ценой им придется за них заплатить?

– Ни за что! – воскликнул пленник.– Они тоже сосчитали ваши потери и знают, что их все равно осталось почти втрое больше. А цена их не волнует – чем меньше останется живых, тем больше окажется доля каждого при дележе выкупа.

– Ты был у Ичкера три года и должен знать его привычки. Что он может сейчас предпринять? Ждать нас на обратном пути? К примеру, на том же островке. Ведь нам его никак не минуть.

– Нет, он этого не сделает. Вдруг вы отправитесь обратно к морю не по воде, а по суше? Чтобы сесть на другие ладьи, приплывшие за вами позже. Ичкер не любит рисковать, поэтому постарается устроить новую засаду на вашем пути к дербентской стене. Если вы прорвались вперед, а не повернули от островка назад, значит, не отказались от намерения побывать у стены.

– Не знаешь, выставил Ичкер дозоры по притоку? – раздался голос Микулы.

Пленник был крайне удивлен.

– Зачем? Мы были уверены, что захватим князя или… его тело у островка, да и кто согласился бы отправиться в любой дозор, если Ичкер пообещал подарить пять драгоценных каменьев тому, кто убьет русского князя, и вдвое больше тому, кто захватит его живым. А вот сейчас, я уверен, его разведчики уже спешат по берегам притока вслед за ладьями. Конечно, по горам и лесу путь гораздо труднее и медленнее, чем по воде, но через час-полтора они будут у нашей отмели.

– Но если Ичкер отправит своих союзников-горцев, враги могут быть здесь и раньше,– произнес Микула.– Великий князь, дозволь сказать тебе нечто наедине.

– Наедине? Хорошо.

– Уверен, что Ичкер внимательно наблюдал за ходом боя от начала и до конца,– сказал Микула, когда он и великий князь отошли от дружинников и Сарыча к борту ладьи.– Не сомневаюсь также, что он видел наших проводников, своих бывших союзников. Он умный человек и понимает, что значит остаться без проводников в незнакомой местности под боком у противника. Отчего же он не велел своим лучникам перестрелять проводников, не защищенных ни щитами, ни доспехами?

– На самом деле – почему? Возможно, подобная мысль не пришла ему в глову? А может, ему было не до проводников, ибо его план нашего разгрома у островка не удался с самого начала? – предположил Игорь.

– А ежели дело обстоит по-другому? Например, Ичкер не тронул проводников оттого, что, оставшись без них, мы могли отказаться от решения идти к стене. Однако боюсь, что он замыслил сыграть с нами в куда более хитрую игру.

– Какую?

– Сам Ичкер вряд ли хорошо знает наших проводников, но отправившиеся с ним горцы-разбойники наверняка признали вчерашних дружков. Значит, Ичкеру тоже стало известно, кто они, откуда родом, на что способны как проводники. Вспомним, великий князь, что мы знаем о проводниках. Один, алан, только бывал несколько раз подле стены, а вот лазг с тремя соплеменниками, пробираясь к морю из родных мест, даже преодолел ее на участке, где она состоит из отдельных укреплений. Посему, по сути, у нас один проводник – лазг, алан взят на всякий случай, про запас. Все это о наших проводниках – а может, и больше! – знает теперь и Ичкер. Как бы ты поступил на его месте, великий князь?

– Велел бы разыскать и доставить ко мне соплеменников нашего проводника-лазга, с которыми он преодолевал дербентскую стену… или того, кто остался из них в живых и сейчас в отряде Ичкера. Расспросил бы, где и как они миновали стену, каким путем от нее двигались к морю. И узнал бы то, что известно нам: от скалы лазги шли к этому притоку, по нему на плоту спустились в реку, по ней попали к побережью. Ясно, что сейчас проводник-лазг придет прежней дорогой, только в обратном направлении. Зная; наш предстоящий путь, можно смело искать подходящее место для новой засады.

– Поэтому Ичкер и не тронул проводников. Отправься мы к стене без них, на какой из десятков горных и лесных; троп ему пришлось бы искать нас? А сейчас Ичкеру точно известен наш путь. Возможно, именно один из соплеменников нашего проводника-лазга и привел разбойников к островку. Впрочем, это совсем не обязательно. Эта река и наш приток являются кратчайшей водной дорогой к стене, и мы на ладьях не могли избрать иного пути.

– Но кто мешает нам отправиться по другой дороге, а не той, которой пользовался наш проводник с бывшими дружками?

– Зачем это делать, великий князь? Разве плохо, если Ичкер окажется на известной нашему проводнику дороге? Имея выигрыш во времени, мы первыми попадем на нее и сами устроим разбойникам засаду, а не они нам.

– Но в этом случае надобно опередить не только Ичкера, но и его дозорных. Иначе из нашей затеи не получится ничего.

– Верно, великий князь, засадному отряду следует отправляться в горы как можно скорее. Кому велишь начальствовать над ним?

– Тебе. Отбирай три десятка воинов по своему усмотрению и отплывай. Ладьи покинешь в ближайшем месте, где разбойники не смогут обнаружить ваши следы. К появлению дозорных Ичкера все ладьи должны быть у отмели у них на виду.

– Чтобы ни в чем не ошибиться и действовать наверняка, мне придется взять с собой проводника-лазга. За время плавания он успел многое рассказать и нам с тобой, и пленнику-алану о дороге к стене. Да и мы по пути будем оставлять метки, так что главному отряду, который пойдет за нами, придется легче, нежели нам.

– Бери лазга,– разрешил Игорь.– И поторопись, поторопись…

Две ладьи, на которых отряд Микулы поднялся выше по течению, возвратились через полчаса. Старший кормчий сообщил, что дружинники высадились на сушу в устье небольшого, стиснутого высокими берегами ручья, впадавшего в приток, и ушли по нему в горы. Ничего подозрительного за время плавания замечено не было, более безопасного места для стоянки ладей, нежели отмель, на пройденном участке притока не имелось.

– Поставишь свои ладьи у противоположного берега,– приказал Игорь.– Прикроешь стоянку дозорами, чтобы разбойники не могли выйти к воде и наблюдать за нами с сотни шагов.

Уже через четверть часа кормчий передал Игорю, что его самострелыцики, взобравшиеся на деревья близ ладей, отогнали стрелами десяток вооруженных людей, кравшихся вдоль притока. А чуть позже стая птиц, поднявшихся в воздух невдалеке от отмели, дала знать, что и на этом берегу появились незваные гости. Что ж, они пожаловали вовремя: отряд Микулы уже углубился в горы, а оставшиеся дружинники были готовы отразить нападение. Однако вряд ли его можно было ждать: разбойники после боя на островке совершили тяжелейший переход по берегу притока и сейчас нуждались в отдыхе больше, чем русичи. К тому же атака не сулила разбойникам ничего хорошего: с одной стороны ладьи были прикрыты полосой воды в сотню шагов ширины, с другой – обширной песчаной отмелью. Прежде чем они смогут добраться до русичей, им придется испытать на себе меткость русских лучников, после чего взять штурмом ладьи, в которых за толстыми бортами и рядами щитов русичи чувствовали себя как в маленьких крепостях. Чтобы отважиться в подобных обстоятельствах на штурм, нужно было лишиться разума, поэтому Игорь, проверив дозоры на обоих берегах, велел отряду отдыхать в ладьях до захода солнца.