Имя для ведьмы - Надежда Первухина

— Да ты о чем, баб Кать! — Я схватилась за ухо. Больно же!

— А о том! У тебя весь вечер глаза, как у кутенка утоплого! Значит, бросил тебя твой любимый, и без карт это ясно.

— Что ж теперь. Бросил так бросил. Старое только бередить…

— И ответь мне как на духу: и знать не хочешь, как он сейчас поживает?

Я вздохнула:

— Хочу.

— То-то же. С этого и надо было начинать! Есть у тебя в доме миска глубокая и широкая?

— Да, в общем… Только я в ней картошку чищу.

— Вымой и неси сюда! И прекрати такими глазами на меня смотреть!

Через пять минут я поставила на стол старую эмалированную миску, которую добросовестно отдраила до блеска порошком. Баба Катя придирчиво осмотрела посудину и дала команду наполнить миску водой. Повертела ее по три раза туда-сюда, пошептала что-то и заявила:

— Нужна вещь.

— Какая?

— Его вещь. Личная. Носовой платок. Шнурок от ботинка. Даже использованный презерватив пойдет. Нужно установить имитативный контакт…

— У меня есть только его книга, в смысле — им написанная. И кстати, в книге напечатана его фотография.

— Подойдет. Тащи!

«Выбор Тристана» сунули под миску. Баба Катя опять начала что-то шептать, приказав мне сидеть, не двигаться и ни в коем случае не говорить. В кухне потемнело, а вода в чашке, наоборот, как-то странно засветилась. Баба Катя вынула из волос высокий гребень, окунула его в воду, отчего та подернулась голубоватой дымкой и заколыхалась. Потом мокрый гребень вернулся на место.

— Вика, в воду гляди, а меня слушай, — тяжело и глухо приказала гадалка. — И ни звука не издавай!

Я вгляделась в колыхавшуюся воду. Не самый удачный вариант магического кристалла, но что поделаешь… Я увидела длинный стол, уставленный всяческими яствами, кучу налегающего на яства народа и не меньшую кучу народа, вокруг стола слоняющегося с бокалами в руках.

— Хуже презентации может быть только большая презентация, — низким насмешливым голосом сказала баба Катя, и я поняла, что она говорит голосом Авдея.

А потом я увидела его. В белом костюме, с эффектно отросшими волосами и узкой бородкой он был похож на мафиози-интеллигента. Он с явно скучающим видом выслушивал долгую тираду своего собеседника — тучного азиата в трещавшем по швам смокинге. Наконец ему это, видимо, надоело, он коротко рассмеялся, пожал азиату руку и двинулся прочь…

И теперь он был в оранжерее. Или в зимнем саду. Чаша показывала мне переплетение лиан под потолком, острые листья пальм и кресла возле небольших фонтанов. Авдей сел в кресло, вытянул ноги, закрыл глаза…

— Черт, как надоело это все! — услышала я из уст гадалки его голос. — Мышиная возня, тараканьи бега, ставки на то, кто первым получит премию… Если бы ты была здесь, ты бы тоже над этим смеялась.

Я затаила дыхание, боясь спугнуть чары. О ком это он?

— Если бы ты могла меня слышать! Я бы сказал тебе, какой я идиот и сволочь, потому что ушел тогда! Но ты не услышишь и не узнаешь, что я без тебя просто не живу. Аб-со-лют-но!

Он вскочил, принялся расхаживать взад-вперед по гравиевой дорожке.

— Я потерял тебя и сам в этом виноват. Я звонил тебе на работу, мне сказали — ты уволилась. Спросил адрес — написал черт-те сколько писем, наверное, ни одно не дошло до тебя, раз ты не отвечаешь… Вика, я люблю тебя!

Ужасно слышать слова, произнесенные родным до боли голосом, и видеть, что произносит его медиум. По лицу бабы Кати градом катился пот, видимо, ей трудно было держать канал…

— Любимая, ты ведь ведьма, может быть, ты слышишь меня? Когда я вот так, один, надрываясь душой, тебя зову?! Вика, я хочу быть с тобой! Слушай, Вика!

Я истратил себя в тоске,Я не помнил себя с другими.А тебя не спутать ни с кем -Ведь тебе даровано Имя.Как другим даруется санИли право на казнь и милость.А я спал и не ведал сам,Что во сне — это ты мне снилась.А я шел и не знал — зачемУходить от тебя. И развеБез тебя будет в жизни честь,Без тебя будет в жизни праздник?Только Имя твое, как сталь, —Не ржавеет и ярче светит.И я стану, сумею статьТем, кого ты мечтала встретить.

— Вика, — голос гадалки упал до шепота. — Я почему-то чувствую: ты здесь! Любимая, ты рядом, мне стоит только руку протянуть…

— А-ах! — баба Катя без чувств повалилась со стула. Я бросилась поднимать ее, толкнула чашу, и изображение в ней погасло.

— Валидолу, — прохрипела гадалка, — в кармашке у меня. Ой, тяжко-то как! Вконец извел, христопродавец!

Запив валидол минеральной водичкой, баба Катя окончательно пришла в себя и ознаменовала это градом попреков в мою сторону.

— Да рази ж так можно! Человек, можно сказать, от любви к тебе надрывается, даже я, опенка старая, его либидо чувствую, а тебя будто и не касается!

— Баб Кать, я-то тут при чем?! Он ушел месяц тому назад, от него ни ответа ни привета, да и дела тут такие заварились, что не до романов стало…

— В общем, вот тебе мое слово, доча, — гадалка решительно поправила прическу и засобиралась домой. — Ты сама кузнец своего счастья. Ну, оступился он, ну, обидел тебя, не подумавши… Так зато ведь страдает теперь, вона — стихи пишет! Хочешь, научу варить приворотное зелье? Стопроцентный результат, срабатывает в течение одного дня!

— Не надо, баб Кать, лишнее это…

— Ну, как хочешь. Домой тогда поеду. А завтра встретимся около полуночи, будем твою помешанную лечить… Кстати, помело-то хоть есть у тебя?

— Есть, а зачем…

— Что мы, миллионеры, деньги на такси швырять! — Баба Катя лихо оседлала старенькую модель моего помела. — Ну, адью, как говорится!

Она взмыла в ночную мглу, и ветер донес до меня обрывок ее фразы:

— … Ящик хоть свой почтовый погляди-и-и…

И хотя кругом стояла ночь, а в мойке высилась гора грязной посуды, ноги сами понесли меня вниз, на первый этаж, к уныло-щербатому ряду почтовых ящиков. Вообще-то мне редко пишут письма, в основном мама да студенческие приятельницы из тех, кто еще, подобно мне, не вышли замуж… Поэтому в мой почтовый ящик я предпочитаю не заглядывать. Сегодня сделаем исключение…

Письма хлынули мне в руки, едва я отомкнула дверцу. Они шуршали и обиженно кололи меня своими острыми уголками, как стайка некормленных голубей. Я растерянно прижала к груди это богатство, боясь, что это не мне, не по адресу… Но все письма были от Авдея.

Я разложила их на ковре в спальне и принялась читать, надрывая один конверт за другим, не сверяясь с датой написания…