След оборотня - Конрад Левандовский

Ксин напряг зрение: среди зверей мелькала какая-то другая тень… Что-то привлекло к ней его внимание. Он узнал очертания человека и в то же мгновение осознал, какое именно ощущение он испытывал уже некоторое время.

– Да ведь там волколак! – изумленно воскликнул он.

– Вполне возможно, – согласился Дарон, – эти степи, похоже единственное место во всем Суминоре, где никто их не преследует. Я думал, что ты об этом уже слышал. Если рядом такая бестия – можешь быть уверен, ни один раненый пириец к своим не вернется… Как видишь, у нас есть разные способы отбить у них охоту к набегам. Когда-то якобы пытались поселить здесь упырих, но пирийцы без труда перебили их за один день. Другое дело – волколак, уж он-то сумеет спрятаться… Но где он, не вижу?

– Еще дальше, позади стаи, – ответил Ксин.

– Ну да, сейчас же не полнолуние, и ему за ними не угнаться. Смотри, там! – Он неожиданно повернулся.

Не дальше чем в тысяче шагов от них из моря колеблющейся травы вынырнуло множество всадников. Расстояние быстро сокращалось.

– Увидимся после битвы! – крикнул Дарон, сворачивая в сторону солдат.

Они поспешно вернулись каждый на свой фланг и выровняли уже несколько распавшийся строй.

Фаланга конницы мерной рысью двинулась вперед. Крики командиров задавали ей темп и ритм. Сотни копыт размеренно стучали о землю. Топот усилился, когда они перешли на галоп…

Ветер разнес над степью вой пирийцев. Их низкорослые лошадки напряглись, вытянув вперед головы. Уши их были прижаты, и на всем скаку развевались светлые гривы.

Толпа дикарей мчалась прямо на рыцарей. Пирийцы разбились на множество групп, которые, вытянувшись, словно языки пламени, неслись вперед, чтобы поглотить суминорцев.

Навстречу им галопом мчалась живая стена. Блеск серебристого пламени охватил ее, когда солдаты подняли мечи. Боевой клич вырвался из их глоток, пробудив зверя, спавшего в закоулках души.

Ощущение единства и силы заполнило мозги и сердца, соединив их в единый, летящий с бешеной скоростью монолит. Топот копыт стал гимном мощи и силы! Боевой пыл достиг своего апогея.

Первые группы пирийских всадников были смяты и раздавлены с ходу.

Вал железа и копыт с легкостью прокатился по ним, расплющил и помчался дальше. Остальные столпились перед фронтом суминорцев, и вскоре вся варварская орда сбилась в мешанину коней и людей, которая лишь своей массой сдерживала наступающих солдат. Дальнейший путь приходилось прорубать…

Лязг железа и вопли достигли ушей спокойно сидевших хищников. Все облизывались, предвкушая поживу, и жадно сверкали глазами.

Запыхавшийся человек, тяжело дыша, подбежал к ним и присел рядом со стаей…

За мгновение до первой стычки душа сотника Аллиро как будто пребывала где-то далеко. Он отпустил поводья, сжав обеими руками древко опиравшейся о грудь алебарды. Глаза его были закрыты, а на лице застыло странное выражение. Казалось, он не замечал несшей его обезумевшей стихии…

Внезапно, когда в десяти шагах перед ним появились трое пирийских воинов, Аллиро приподнялся в стременах. Движение это, сперва медленное, завершилось с быстротой молнии. Хриплый рев пробился сквозь всеобщий шум. Алебарда, поднятая резким замахом рук, описала короткую дугу назад, а обученный конь, прижав уши и вытянув голову, прыгнул вперед. Могучее лезвие обрушилось с адским свистом.

Блеск стали, вопль, хрип и красные брызги. Троих пирийцев, в том числе одного вместе с конем, смело наземь. У одного, словно шапка, слетела верхушка черепа. Двое других лишились собственных внутренностей, а конь свалился с перерубленным хребтом.

Старый мастер уже снова стоял в стременах. Его оружие обрушилось на новых врагов, словно гром с ясного неба. Длина древка определяла радиус смертоносного круга…

На правом фланге свирепствовал опьяненный схваткой Ксин. Он пробивался вперед, безжалостно уничтожая все на своем пути, и ни один пириец не в силах был ему противостоять. Крики агонии сопровождали каждый взмах его когтистой лапы. Он охотился, словно кот в мышином гнезде, – не было спасения для пирийца, на которого упал блеск его зеленых глаз…

Вертикальные зрачки метали смертоносные искры. Ему, зверю-демону, здесь не было равных…

Находившийся далеко от поля боя волколак, не спуская глаз со сражающихся, облизал пересохшие губы и нервно поскреб в затылке.

Какая-то самка поднялась с травы и, неуверенно приблизившись, заискивающе положила морду ему на колени…

В самой гуще сражения гвардеец Милан налетел прямо на пирийца, которого понесла обезумевшая лошадь. Оба увидели друг друга лишь в последний момент. Милан оказался проворнее, но времени, чтобы поднять меч, у него уже не было. Он успел лишь подставить клинок, противник напоролся на широкое лезвие, пронзившее его насквозь, и ударился грудью о рукоять. Их лица оказались в пол пяди друг от друга…

Дикарь плюнул ему кровью в глаза.

Эти события и тысячи иных эпизодов, порой длившихся лишь мгновение, произошли в течение неполного получаса. Дольше пирийцы не выдержали.

Несколько первых беглецов увлекли за собой всех остальных, и вскоре оставшиеся в живых спасались бегством из устроенного кузенами Ферго ада.

Толпа варваров, до сих пор сдерживавшая рыцарей, распалась во многих местах, и дружина Дарона перелилась через нее, словно вода через проломы в плотине. Началась отчаянная погоня, но пирийские лошади показали свое превосходство, унося своих легко одетых наездников далеко вперед от закованных в железо суминорцев. Однако те гнались за ними до самой Кремневой реки, а там дело довершили лучники, собрав урожай среди переправлявшихся через реку пирийцев.

Обе группы какое-то время грозили друг другу с противоположных берегов, после чего разошлись в разные стороны. Пирийцев вернулось назад меньше половины…

Ксин и Дарон ехали в окружении своих солдат. Радостных возгласов, несмотря на победу, слышно не было. Больше всего это удивляло привыкших к празднованию своих триумфов гвардейцев, которые, сбившись в тесную группу, удивленно смотрели на своих товарищей. Те же производили впечатление утомленных тяжелой работой ремесленников. Задумчивость преобладала над радостью. Для них это была лишь еще одна битва, которую они сумели пережить. Они знали, что рано или поздно придет время последней, с которой они вернутся привязанными, словно мешки, к седлам…

Слишком долго продолжалась безнадежная череда набегов, ответных ударов, засад, стычек и поражений. Ксин понял, почему Дарон так хотел вернуться в Катиму, – ссылка в эти края была смертным приговором, отложенным на неопределенное время…

– Надеюсь, много вреда они причинить не успели? – спросил он его, чтобы развеять мрачные мысли.