Контора Игрек - Антон Орлов

– Их дал тебе я. Грим, парик, немного игры… А изготовила их по моему заказу одна синисская фирма. Я знал, что ты не удержишься от искушения, захочешь снять фильм о «Конторе Игрек», – и предоставил тебе такую возможность. Фласс, до чего глупый у тебя вид!

Саймон чувствовал себя так, словно падал в пропасть. Его фильм, его сокровенное – это был еще один обман, за этим стоял Лиргисо? В этом мире нет ничего надежного, все обман…

Живущий-в-Прохладе с отсутствующим видом разглядывал свои ногти, покрытые болотно-зеленым лаком, потом перевел взгляд на Саймона.

– К сожалению, видеозапись повреждена. Вероятно, это заслуга Маршала. Уцелевшие эпизоды нуждаются в комментариях, и я надеюсь получить их от тебя.

– Да, да, все прокомментирую, – с готовностью закивал Саймон. – Я запомнил много важного, вы «Контору» в порошок сотрете…

– А это тебе за Поля.

Рассчитанно болезненный удар в живот. Клисс со стоном опустился на корточки, а Лиргисо вслед за своим креслом вышел из комнаты.

Саймон прикрыл глаза. Уж лучше не смотреть: никакой мебели, нет даже подстилки на полу, только «цербер» возле стены, покрытой гадкой росписью.

«Пока я ему нужен как кладезь информации о „Конторе“. А что со мной будет потом?»

Римма Кирч дважды попадала на штрафные работы в седьмой отсек, и оба раза из-за Поля Лагайма: сначала после провала провокации на «Сиролле», потом после домберга. Территорию она еще тогда изучила основательно. Именно здесь она рассчитается с виновником своего позора – Римме виделось в этом торжество высшей справедливости, словно кто-то всемогущий и бесконечно мудрый, похожий на Маршала, отечески похлопал ее по плечу: вот тебе, стажер, первая награда за правильный образ мыслей и действий.

Держаться на расстоянии, иначе «сканер» может ее засечь… Римма присела на корточки в углу полутемной подсобки, накрылась найденной тут же грязной робой. Ребята из СБ уже заглядывали сюда и никого не нашли – а чему удивляться, до сих пор корабельная СБ жировала, вылавливая тайных выпивох и других нарушителей внутреннего распорядка; такое ЧП, как сейчас, на «Гиппогрифе» впервые. То-то Зойг давит эсбэшников, как щенков.

Кирч включила и сунула в ухо горошину приемника. Лишь бы никого сюда не принесло. Это ее охота.

…Вялые, с шарканьем, шаги. Римме не нравилась походка Роберта – она сразу выдавала слабака, в ней угадывалось безразличие, отсутствие цели: походка здорового молодого парня, которому на все наплевать. Будь на то воля Кирч, она бы за одно это навеки приписала Роберта к седьмому отсеку.

По дороге он что-то лениво пинал. Наконец шаги стихли.

– Альберт, ты куда пропал? Выходи, я пожрать принес.

Прошло с полминуты, и отозвался другой голос:

– Я здесь.

– На вот, поешь.

– Спасибо. Котлету оставь себе, у меня зубы болят.

В домберге Римма слышала голос Поля Лагайма – он это или нет? Слабый и хрипловатый, словно сорванный. Хотя каким он еще может быть после того, что случилось со «сканером»?

«Вот и узнал, культурный незийский пижон, что почем и что такое настоящая жизнь!»

Римма ухмыльнулась и стала слушать дальше.

– Погоди, мы котлету на мелкие кусочки разомнем, вот так, и ты их проглотишь, не разжевывая. Тебе надо поесть протеинов, чтобы сил на все хватило, а то образовалась одна мысль… – Роберт понизил голос. – Ты рвануть отсюда не хочешь?

– Хочу.

– И я тоже. Давно об этом думал, да есть проблемы. От «Конторы» просто так не уйдешь – найдут. Другое дело, если у тебя связи на воле и кто-то поможет с пластической операцией и с новыми документами, чтоб следов твоих нигде не осталось. Были бы у меня связи… – Наступила тишина, потом стажер спросил: – Ну, так что, если я тебя выручу – ты меня после выручишь? Я же понял, кто ты такой.

– Да, я согласен. Мои друзья все устроят – и операцию, и документы, и деньги. Как ты понял?

– Дурак не поймет, – фыркнул Роберт. – Во-первых, известно, что ты снял с ремонтника желтый комбинезон. Во-вторых, пушечное мясо тут зазря не переводят, и в таком состоянии тебя сюда не послали бы – сначала подлечат, а потом уже дадут в руки швабру. А в-третьих, ты здешних заморочек не знаешь. Когда я сказал «обмененное слаще», надо было ответить: «и слаще, и душу греет», а насчет компотика – «выйдет, не задержится, куда он денется». У них на каждый случай всякие присказки, и попробуй все это не вызубрить – житья не будет. Достали, придурки…

– Зачем ты связался с «Конторой»?

– Облапошили меня, как не знаю кого… Я в Космопол хотел, да не прошел по психологическим тестам – сказали, ксенофоб. И тут подваливает один парень, говорит, нам подходишь, а у нас тоже почти Космопол, только специфика самую малость другая. И я, дурак, попался! Ты ешь, компотом запивай. Я тебе еще лекарства принес.

– У меня кое-что есть. В вашей лаборатории взял.

– Допинг принимал? – деловито осведомился Роберт.

– Фергон.

– Дерьмо. Я принес тебе хминк – боевой стимулятор из самых-самых. Примешь двойную дозу и будешь как чемпион по многоборью, но его лучше не натощак.

«Сканер» ел, а Роберт говорил, и если бы Кирч не сидела в засаде, она бы не удержалась от презрительного сопения. Щенячий скулеж. Роберт жаловался врагу на все подряд – и на муштру, и на плохое меню, и на шутки «стариков», и на конторские обычаи (о них он отзывался с брезгливым раздражением, как о «тупых дикарских ритуалах»), и на то, что денег не платят, и на всякие ничтожные мелочи вроде дребезжащего кондиционера в туалете. Видно, ему давно уже хотелось кому-нибудь поплакаться, да слушателя не было. Этого и зомбировать не надо, сам прибежал с поднятыми лапками! Он хуже Зойга, он предатель. Кирч с затаенным удовлетворением подумала о том, что ее долг – убить слабака-предателя.

– Не могу я здесь больше, – подытожил Роберт. – Хочу простой человечьей жизни, и чтоб у меня была своя девчонка – нормальная девчонка, не из этих конторских костоломок. Глотай хминк. Я тебе переодеться принес – погоди, сниму… А это крем-краска. Будешь как темнокожий, чтоб синяков не видно. Что опухший, ничего – подумают, что с похмелья. Как новый Маршал объявил сухой закон, так половина «Гиппогрифа» перепилась, типа надышаться перед смертью. Когда пойдем до машин, все делай как я и, если нам что скажут – повторяй за мной, понял? В ангарах поставили часовых, но это фигня, снимем.

В его голосе прорезались жесткие нотки, и Римма напряглась от негодования: ради того чтобы сбежать с корабля, этот рохля готов на убийство!

Шорох одежды: он стаскивал с себя предназначенный для «сканера» комбинезон.

– Вот, надевай. Твой друг Баталов где-то на Рузе, сможешь его найти? Лучше бы к нему, чем к Лиргисо. Но я по-любому расскажу все, что знаю, согласен на «сыворотку правды», только из безвредных, чтоб мозги не закипели.