Закон дороги (СИ) - Ларина Виктория

Глава 16

Глава 16

Нет ничего невозможного, есть только маловероятное.

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий

Люди почему-то склонны думать, будто мужество —

это не дрогнув смотреть в лицо смерти. Но вот это-то

как раз по силам почти каждому. Многие способны в момент

смерти стиснуть зубы и удержаться от вопля…

Мужество — это не дрогнув смотреть в лицо жизни.

Робин Хобб "Безумный корабль"

Что-то случилось на залитой кровью, заваленной трупами людей и нелюдей площади. Заглянуло ли в разрыв облаков вечернее солнце? Теплый ли ветер дохнул с моря? Все — и свои, и чужие — стали вдруг останавливаться, точно забыв обо всем, и расступаться, освобождая кому-то дорогу. Опустила свой синий меч и Хранительница, недоуменно оглядываясь по сторонам. Что происходит? Все внезапно решили сдаться?! Да, вон там, на гребне полуразрушенной стены появились две новых фигуры: статная женщина в алом и черном, и высокий человек в военном мундире без знаков отличия… Впрочем, и не человек вовсе. Тайри узнала Отступника, хоть тот изрядно пригасил свою выжигающую и искажающую все вокруг силу. Но ни страх, ни что бы то ни было другое не потревожили ее душу. Мрачное спокойствие уверенного в своей правоте человека охватило ее. Пришел взглянуть на агонию Светлого Города? Так она еще не наступила, и, даст, Создатель, не наступит. Даже если не судьба нам устоять, то кое-кому победа горше поражения будет, с упрямой злостью подумала Хранительница, оглядываясь. Понятнее происходящее, увы, не стало. Никто больше не сражался, не звенело оружие, даже стоны и крики стихли. Силы небесные, да что же там делается?! Все онемели или их поразило безумие?!!

Тайри оттеснила раненого гвардейца и очутилась в первом ряду. Остатки горожан и солдат Тьмы разделила неширокая полоса смешанного с кровью снега, по которой шел… Откуда здесь ребенок, удивилась про себя волшебница, все матери и дети надежно укрыты во Дворце… Все, кто остался…

По снегу, утопая по щиколотку в грязно-бурой каше, шел мальчик лет двенадцати — худой, угловатый, золотоволосый, в неправдоподобно чистой льняной одежде. На шее, на простой темной ленточке, в такт шагам болтался какой-то блестящий предмет, скорее всего ключ… КЛЮЧ! Тайри, начиная понимать происходящее, внимательнее присмотрелась к окружавшим ее людям. Лица… Их лица ее поразили. Не было на них ни счастья, ни смирения, ни благоговения, а только боль, разочарование и ожесточение. Что же ты так поздно пришел, Пресветлый Сыне, читалось в глазах солдат, стариков и мальчишек из ополчения. Где ты был раньше, когда разрушали наши дома, убивали наших близких? Зачем ты пришел — теперь? Умереть с честью мы сумеем и сами… Или ты решил отдать Отступнику Ключ, сделав бессмысленными все наши жертвы?

Хранительница и себя ловила на подобной мысли: где были твои глаза, лучезарное Создателево дитя, когда Габриэль и его кошка падали, раздираемые болью, на серые камни улицы? Где было в тот момент твое милосердие? Почему не вернешь жизнь и силы Лоцману, который защищал этот город, точно родной? Зачем заставляешь умирать мальчишек, которым еще жить и жить? Почему темным отродьям позволено устроить здесь побоище? Говорят, твой Отец любит всех своих детей, тогда спроси у него, почему гибнут невиновные и наказаны непричастные? А еще подумалось вдруг, каково Ему идти сквозь этот строй, под откровенно ненавидящими взглядами одних и почти такими же — тяжелыми, изверившимися — других? Каково Ему смотреть в опустошенные, отчаявшиеся лица тех, кто, свято веруя в заветы отцов, не побоялся выступить против Вековечного Врага? Тайри удивилась сама себе: оказывается, она до сих пор способна испытывать… жалость? Звучало почти святотатственно: жалость — к Нему…

Мальчик медленно шагал, глядя себе под ноги. Когда он поднял голову и бросил один-единственный длинный взгляд на порядки Темных, в их рядах начался ропот, стало слышно, как одни лязгают оружием, другие подвывают и плачут со страху. Хранительница разглядела прямо напротив тщательно прицеливающегося арбалетчика. Он метил не в мальчика, скорее в ключ или ленточку, на которой тот держался. Хорош замысел Отступника, нечего сказать! И сам как бы ни при чем, и Ключ заполучить можно — мало ли что взбрело в голову ничтожному человечишке… Тайри подняла глаза к небу: тучи снова затягивали садящееся солнце. Не будь их, темный вряд ли бы смог точно прицелиться — солнечные лучи били бы ему в глаза. Не задумываясь, волшебница «подтолкнула» задремавших было сильфов — стихийных духов послушного ей Воздуха. Просвет в облаках заметно расширился. Арбалетная тетива сухо щелкнула, но болт с тянущейся за ним тонкой нитью ушел далеко в сторону. Наверное, в самый последний момент сбился прицел… Тайри улыбнулась, ощущая себя удачно нашкодившим подростком, опустила голову, чтобы спрятать довольное выражение лица и наткнулась на прямой взгляд темных глубоких глаз мальчика — таких же, как на фреске в Храме, изображающей его Отца. Только человеческого в них сейчас было гораздо больше…

— Милостивый Вседержитель… — выдохнул стоявший рядом Раррок, глядя куда-то поверх разрушенной стены.

Волшебница проследила его взгляд, и ледяной ужас сковал ее. Над городом вставала огромная морская волна. Темные сдерживали это слепое орудие природы, приберегая его напоследок, но один край уже загибался, рушась куда-то на соседние кварталы. Дельфинья застава, подумала Тайри, они погибнут первыми — король, Одри, Командор. Возможно, драконы успеют унести их… если еще живы. Она как никогда четко ощутила состояние каждого из друзей, хоть и не была связана с ними, как с Дарреном. Они живы, но на грани — и не из-за рушащейся сверху воды. Просто отдали все силы, защищая тех, кто вокруг. А Скай… почему не в небе? Леди Даллет с ужасом осознала, что ее дракон ранен, не может ни взлететь, ни обернуться, а вот погибнуть — запросто. Она всем сердцем рванулась к нему, но Тропа молча вышвырнула ее обратно. Прости меня, мой синеглазый защитник, обреченно подумала Хранительница, прости, что я не с тобой и не могу ничем помочь. Прости и постарайся выжить…

Из горьких мыслей ее вырвал ломкий мальчишеский голос.

— Тебе были отмерены границы, — Сын обращался к тому, кто стоял за спиной Верховной жрицы. Он говорил негромко, но странным образом его слова услышал каждый, — тебе было сказано: «от» и «до», но ты преступил указанный предел. Возжелал всю Вселенную?

— И получил, — будто отовсюду, торжествующе прогремел голос Отступника, отзываясь болью в костях, — твое время еще не настало, да и не настанет уже! Поэтому ты бессилен, а слабый должен уйти! Отдай Ключ! — волна придвинулась ближе, стал слышен гул падающей воды. — Не заставляй меня гневаться!

Фигура в сером и черном одним немыслимым движением переместилась ближе. Люди, на какой бы стороне не воевали, постарались отойти, отстраниться. Снег пополам с кровью плавился и закипал у ног А’Деула, а ужас самой его противоестественной природы заставлял помимо воли отворачиваться и стонать, даже если не было сил.

Мальчик, не испытывая ни капли страха, прямо смотрел в горящие алым глаза Отступника — и молчал.

— Что же ты не остановишь меня? — ернически спросил громовой голос, — Ведь гибнут ни в чем не повинные люди, так горячо любимые тобой и твоим Отцом! Не можешь?! Так исчезни, в моем мире нет места таким, как ты!!! Вы давно уже не властны над сотворенными мирами, так уступите место тому, кто более достоин править!!!

— Не тебе, Отринувший, говорить о силе моего Отца. ДОВОЛЬНО! — мальчик поднял обе руки, будто удерживая над собой небо. Отступник же рассмеялся и сделал еще пару шагов вперед. — Я сказал, довольно уже попирать тебе эту священную землю!