Путь Дракона - Дэниэл Абрахам

— Уверен, так и будет, — согласился Лерер.

Тралгу спереди выразительно хрюкнул, и носилки элегантно развернулись на крутом вираже, слегка наклонившись в сторону поворота..

— Я заметил, что на этом вечере не было Алана Клина, — сказал Лерер.

— А я и не рассчитывал на него. — На мгновение, Гедер снова оказался на замерзшем пруду у мельницы, надеясь на удачу, которая одна только могла спасти протекторат Клина. — Представляю себе его разочарование. Ванаи был его, а тут его отзывают, точно щенка берут на поводок. Увидев, какую встречу мне устроили, он должно быть пришел в замешательство.

— Должно быть. Господин Терниган тоже не пришел.

— Наверное, его пригласили куда-то еще.

— Вот именно. Куда-то еще.

Во тьме ночных улиц скулила и тявкала какая-то псина. Ветер, казавшийся прохладным в переполненных садах и танцзалах, сейчас пронизывал насквозь.

— Не обязательно ведь трубить общий сбор, что бы ни случилось при дворе, — прервал молчание Гедер. — Я и не ожидал, что будет столько народа.

— Конечно, нет. Так ведь и бывает, правда?

— Типа того.

Они замолчали. Спина Гедера болела. После таких танцев и скачки, утром он, скорее всего, и пальцем пошевелить не сможет.

— Гедер?

Тот отозвался мычанием.

— Поосторожнее с этими людьми. Они не всегда те, кем кажутся. Даже когда они на твоей стороне, лучше всего не спускать с них глаз.

— Поберегусь.

— И не забывай, кто ты есть. Кого бы из тебя не пытались сделать, не забывай кто ты есть на самом деле.

— Не забуду.

— Хорошо, — сказал Лерер Паллиако, не более, чем тень на фоне тени. И только глаза его блестели в свете звезд. — Ах ты мой хороший мальчик.

Маркус

Маркус низко склонился, руки по швам. Рукоять меча из черного дерева в его руке была скользкой от пота. Мальчик-первокровный на том конце ямы был одет в пару бойцовских штанов и выглядел решительно. Маркус ждал. Мальчик облизал губы, и поднял меч.

— Не спеши, — сказал Маркус.

Воздух в гимнастическом зале был жарким, спертым и влажным. Ворчание и крики бойцов соперничали по силе с шумом воды в трубах, питающих ванны. По меньшей мере, дюжина человек стояла по краям ямы. В основном куртадамцы и первокровные, хотя была и пара тимзинайцев, державшихся чуть в стороне. И Ярдем Хейн, тяжело дышащий, и весь в поту. Синаец не пришел.

Маркус увидел, как мальчик сделал пустой шаг, готовясь атаковать. Меч отставлен в сторону, восточный стиль, так что кое какая подготовка у него имелась. Маркус блокировал удар, с деревянного клинка посыпался мел, и передвинулся налево от мальчика. Тот развернулся, и Маркус нанес удар снизу вверх. Мальчик блокировал так сильно, что оба меча отскочили. Маркус перехватил меч левой рукой и снова ударил, на этот раз вниз, наблюдая за стойкой мальчика.

То, что он сумел отбить оба удара Маркуса, придало ему смелости. Мальчик принял жесткую стойку, сделал неуклюжий финт вправо, и бросился влево. Маркус случайно отбил атаку, рассек клинком густой воздух, чтобы с силой ударить по груди мальчика. Маркус увидел, как его противник отшатнулся. Натертый мелом меч оставил полосу от нижнего ребра мальчика до ключицы.

— Кто следующий? — спросил он.

— Это был последний, сэр, — сказал Ярдем.

— Благодарю вас, капитан Вестер, сэр, — сказал мальчик. Кожа в месте удара покраснела и вздулась. Он почувствовал досаду. Он не хотел причинять ему боль.

— Спасибо, сынок. Ты бился замечательно, — сказал Маркус, и мальчик расплылся в улыбке.

Маркус оперся руками о край ямы и подтянулся. Все тело, от плеч до ног болело, и боль была весьма ощутимой. Ярдем швырнул ему комок ветоши, и Маркус вытер пот с лица и шеи. Это была третья партия человек, проходящих испытание новобранцев. Как и другие, эта была сбродом. Некоторые пришли, потому что находились в безвыходном положении, и не имели других навыков, кроме желания причинять боль. Другие, потому что придя, они потом могли рассказывать, что бились в яме против самого Маркуса Вестера. И лишь несколько, буквально горстка, потому что это была работа, которую они знали, и они были не у дел, когда Маркус бросил свой клич.

Одним из последних оказался плотный куртадамец, с серо-золотой шкурой, и кабральским акцентом. Маркус встретился взглядом Yardem и указал подбородком в сторону кандидата. Yardem кивнул.

Ты, — позвал Маркус. — Назови еще раз свое имя, друг.

— Ахариэль, — ответил куртадамец. Ахариэль Аккабриан.

— Ты знаешь, как биться. Что привело тебя в Порте Оливия?

— Заключил контракт с компанией из Наринисла. В основном гарнизонная служба, но командир начал спать с солдатами. Начались сплетни, обиды, и я вынужден был уйти. Подумывал о Вольных Городах. Полагаю, их годы будет трясти от страха после того, что случилось с Ванаии все такое прочее. Но услышал, что вы объявляете набор.

Это не гарнизонная служба, — сказал Маркус.

Куртадамец пожал плечами.

— Я так понимаю, что недостатка в выборе работы вы не испытываете. Водфорд, Градис, да и все остальные. Если вас тут все устраивает, то и такого наемника как я тоже устроит.

— А ты оптимист, — сказал Маркус. — Но мы рады принять тебя, если тебя устраивают наши условия.

— Не устраивали бы, не стал бы попусту тратить ваше время, — ответил Ахариэль.

— Тогда, утром рапорт. Внесем тебя в график.

Анариэль отдал честь, повернулся и вышел.

— Мне он нравится, — сказал Маркус. — Не болтун.

— Верно подмечено, сэр, — сказал Ярдем.

— Здорово все таки иметь снова настоящий отряд.

— Эт-точно.

Маркус бросил смятую тряпку на край ямы.

— Не пора? — спросил он.

— Сейчас пойдем, — ответил Ярдем.

Ранним летом на улицах Порте Оливия было жарко и многолюдно. На всех углах засели нищие, а давка на улицах, казалось, давала столько же жара, сколько и раздувшееся золотое приморское солнце. В воздухе носились запахи океана, меда, горячего масла и тмина. Одежды тоже изменились. Ни тебе курток, ни плащей. Синайцы, мужчины и женщины зашагали по улицам в прозрачных халатах, в которых их тонкие тела, казалось, колеблются и извиваются, подобно теням или привидениям. Куртадамцы постриглись до такой степени, что едва могли нанизать бисер на свой мех, и носили набедренные повязки и лифы, едва способные защитить самые основы благопристойности. Были даже и первокровные, привлекавшие внимание Маркуса. Мужчины и женщины сменили свои зимние коконы на яркие краски, зелень, желтое и розовое. Туники имели сбоку разрезы, позволяя воздуху, и взглядам, брошенным украдкой, скользить по голой коже. Каждый день давал ощущение праздника вокруг.

Маркусу это было не по нраву.