Звездолов - Патриция Поттер

Ласки бесновались в своей корзинке, и Элизабет проскочила в дверь мимо Марсали, чтобы выпустить их. Затем с разбега бросилась на кровать, чтобы поиграть со зверьками, но вдруг, к вящему их негодованию, забыла обо всем, ибо внимание ее привлекла лежавшая на кровати книжка с картинками.

Элизабет подняла потрясенный взгляд на Марсали:

— Ты умеешь читать?

— Да, — ответила та, беря на руки Изольду и садясь рядом. Рассеянно гладя зверька, она пояснила:

— Когда Патрик уехал, я стала учиться вместе с Гэвином. Я надоедала ему до тех пор, пока он не упросил учителя пускать меня на уроки. Думаю, после отъезда Патрика ему и самому не очень-то нравилось заниматься одному.

Элизабет все не отводила взгляда от книги. Потом она заглянула в лицо Марсали и произнесла голосом, исполненным благоговения и мольбы:

— Ты не могла бы научить меня читать? Викарий занимался только с Алексом, а девочку учить отказался. Марсали улыбнулась:

— Конечно. Я учила сестру и охотно помогу тебе. — Она ничуть не лукавила: так время пойдет намного быстрее, и она хоть ненадолго сможет забывать о своих тревогах.

— Я так рада, что ты здесь, — не поднимая зеленых, как у Патрика, глаз, робко проговорила Элизабет.

— И я тоже, — ответила Марсали, беря ее за руку. — Только ты этого никому не говори. Все-таки я считаюсь пленницей, ты же знаешь.

Элизабет уморительно закатила глаза, а потом вдруг с несвойственной ей смелостью сказала:

— Я очень хочу, чтобы Патрик женился на тебе.

Марсали прикусила язык, чтобы не проговориться. Разумеется, и не ответив, она не вполне солгала — они ведь с Патриком были только обручены. Вот если в течение года их союз не распадется, тогда брак будет считаться законным.

— Как думаешь, скоро он вернется? Этот вопрос заставил Марсали помрачнеть. Она тихо вздохнула.

— К вечеру, — ответила она, добавив про себя: «Если вообще вернется».

— Прости, — тихо сказала Элизабет, — я вовсе не хотела заставлять тебя волноваться еще больше.

Несколько удивленная проницательностью девушки, Марсали печально улыбнулась ей.

— Знаешь, ты напоминаешь мне Сесили. Она тоже всегда знает, о чем я думаю. — И со вздохом прибавила:

— Я скучаю по ней.

— Мне очень нравится Сесили, — оживилась Элизабет. — Я тоже скучаю по ней с тех пор… с тех пор, как наши семьи перестали навещать друг друга.

Губы Марсали непроизвольно сжались; да, как далеки те времена, когда Ганны и Сазерленды часто ездили друг к другу. Она хорошо помнила поездки к тетке, веселые пирушки на день зимнего солнцестояния… Она, как сговоренная невеста, всегда сидела со старшими женщинами, но знала, что ее сестра успела подружиться с сестрой Патрика в те счастливые деньки. И все это, увы, давно в прошлом… Глядя на запуганную, одинокую девушку, сидевшую сейчас рядом с ней, Марсали еще горячей возненавидела бессмысленную войну, разделившую две некогда дружных семьи.

— И ты нравишься Сесили, — честно сказала она. — Я помню, как она мечтала, что ты станешь ей настоящей сестрой, когда мы с Патриком поженимся.

— Правда?

— Правда, правда, — улыбнулась Марсали, представляя себе сестру, какой видела ее в последний раз: с блестящими от возбуждения глазами, в мужском платье, сидящей верхом позади Руфуса на его огромном гнедом. — А теперь она отправилась на поиски собственных приключений, — не подумав, докончила она вполголоса.

— Как это, расскажи!

Спохватившись, Марсали подняла глаза на Элизабет, с запоздалым раскаянием понимая, что не должна была столь явно возбуждать любопытство девушки, но лишь мгновение колебалась, сказать или нет. Она знала: Элизабет можно доверять, и потому поведала ей все с самого начала — как ее и Сесили похитили с собственной свадьбы Хирам и Руфус и как Сесили отправилась вместе с Руфусом в его имение в Нижней Шотландии.

Элизабет слушала затаив дыхание, и глаза у нее открывались все шире и шире, а к концу рассказа открылся и рот. Когда Марсали замолчала, она восхищенно вздохнула:

— Я никогда не была такой отважной.

Марсали не пыталась разубедить ее, хотя была не согласна. Элизабет еще предстояло узнать себе цену, и никто, кроме нее самой, не помог бы ей в этом.

Взяв книгу, она спросила:

— Хочешь начать учиться читать прямо сейчас?

Девушка так и просияла, и Марсали опять подумала — какая же она хорошенькая, когда улыбается. Непременно надо проследить, чтобы Патрик нашел сестре хорошего мужа. А может, далеко и ходить не придется — Гэвин! Брату нужна жена, и, хотя он сам не торопится искать себе пару, лучшей подруги, чем Элизабет, ему просто не найти.

Перехватив любопытный взгляд девушки, Марсали спрятала улыбку в уголках глаз, сняла с колен Изольду и встала, чтобы взять листок пергамента и перо.

* * *

Патрик увидел издалека стены Бринэйра, и у него быстрей забилось сердце. Он любил окружавшие замок горы и перекаты холмов, но никогда прежде не считал Бринэйр домом. Сейчас, в тот миг, когда на фоне гор встали перед ним величественные башни, он подумал, что там, за высокими стенами, его ждет Марсали, — и впервые почувствовал, что возвращается домой. Один звук ее имени, одно воспоминание о ее ясной улыбке прогнали усталость и боль, придали сил, которые были так необходимы ему в это нелегкое время.

Был вечер, и белый диск луны взошел в небе, не дожидаясь, пока солнце окрасит горизонт прощальной розовой зарей. Ворота Бринэйра оказались открыты, и Патрик с Хирамом, не задерживаясь, проехали во двор. Сгорая от нетерпения, Патрик спешился, кинул поводья конюху и, широко шагая, направился через двор прямо в большой зал, ища взглядом свою синеглазую подругу. Ее нигде не было, но он не стал расспрашивать о ней у собравшихся в зале людей, а сразу поднялся по каменной лестнице наверх, к ее комнате, один раз стукнул в дверь, распахнул ее и, не ожидая приглашения, вошел.

Марсали и его сестра сидели рядышком на кровати, склонив головы над книжкой. На коленях у каждой свернулась ласка. Патрик стоял и смотрел на них; умиление согревало ему сердце и наполняло его любовью столь сильной, что в эту минуту он не смог бы найти слов, чтобы выразить ее.

Марсали и Элизабет одновременно подняли головы и увидели его, и их лица одновременно просияли радостью. С тихим возгласом Марсали вскочила с кровати и бросилась к нему. Он поймал ее здоровой рукой, а она обняла его за пояс. Он зарылся лицом ей в волосы, крепко прижимая ее к себе, и они долго стояли так, не двигаясь и не говоря ни слова.

Когда наконец она подняла к нему лицо и взглянула на него, в ее глазах было столько любви и нескрываемого облегчения, что у Патрика защемило сердце. Он не мог больше противиться притяжению мягких полураскрытых губ; скорее перестал бы дышать. Не думая ни о чем, кроме этих манящих губ и своей любви к жене, он склонился к ней и поцеловал. Она задрожала, прильнула к нему всем телом, сливаясь в одно, растворяясь в нем тем покорнее, чем жарче он целовал ее.