Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма. - Роберт Скотт

Пока происходили эти безрезультатные поиски, с юга опять поднялся ветер, но не особенно сильный. Небо стало проясняться, луна пробивалась сквозь застилавшие ее облака. С таким путеводителем мы ежеминутно ожидали возвращения нашего странника. Затянувшееся отсутствие Аткинсона пугало нас не на шутку. В 9 ч 30 м Эванс с товарищами вернулись без Аткинсона. Теперь уже нельзя было отрицать возможности несчастья. Около 10 ч мы организовали несколько спасательных отрядов, получивших подробнейшие наставления. Оказывается, Аткинсон был сравнительно легко одет и, что всего хуже, ушел в кожаных пьексах. Хорошо, что на нем была хоть защитная одежда.

Первым отправился Э.Эванс. С ним пошли Крин, Кэохэйн и Дмитрий с легкими санями, спальным мешком и фляжкой коньяку. Эвансу было приказано обыскать бухту, расположенную между мысом и ледником Барни. Затем они должны были повернуть к востоку и вдоль открытой трещины следовать до Неприступного острова. Эванс (лейтенант) с Нельсоном, Фордом и Хупером, экипированные подобным же образом, вышли вскоре после них и должны были идти вдоль берега Южной бухты. Затем им следовало повернуть к острову Острого хребта и обыскать его. За ними направились к айсбергам Райт, Гран и Лэшли, чтобы досконально там все осмотреть и уже оттуда, описав круг, прибыть на Неприступный остров и искать там. После ухода этих партий Мирз и Дэбенхэм отправились с фонарями обыскивать наш мыс. Симпсон и Отс пошли по прямой линии через северную льдину к термометру «Арчибальд», в то время как Понтинг и Тэйлор еще раз осмотрели образованную проливом трещину, расположенную в направлении глетчера Барни, а Дэй то и дело ходил на Флюгерный холм и через определенные промежутки времени зажигал на его вершине пучки пропитанной керосином пакли. И наконец, я и Клиссолд остались в доме. С каждым часом я все больше и больше тревожился.

Я не постигал, почему вполне здоровый человек в такую погоду и в такой одежде не мог вернуться или в худшем случае укрыться где‑нибудь.

Аткинсон собирался уйти не дальше как на милю, а уже было 10 ч 30 м. Прошло всего пять часов с момента его ухода. К какому заключению можно было прийти? И все‑таки я никак не мог себе представить, чтобы на открытом льду, где не было ничего опаснее неглубокой трещины или крутого сугроба, с ним случилось какое‑нибудь несчастье. Я все же надеялся, что будет обыскано каждое место, где только могла случиться авария.

11 часов. 11 ч 30 м. Уже шесть часов, как он ушел! Наконец, в 11 ч 45 м слышу голоса, и, к великой моей радости, Мирз и Дэбенхэм вводят странника. У Аткинсона сильно обморожена рука, лицо также, но меньше. Как обычно бывает в подобных случаях, он сильно растерялся, а, впрочем, совершенно здоров.

Насколько можно было понять из довольно несвязного рассказа Аткинсона, он прошел не более четверти мили по направлению к защищенному термометру и решил вернуться. Сначала он попробовал идти так, чтобы ветер дул немного в сторону от первоначально соблюдаемого им направления. Немного погодя он наткнулся на старую прорубь для рыбной ловли, находившуюся, как ему было известно, в 200 метрах от мыса. Аткинсон прошел эти 200 метров, как ему казалось, в правильном направлении, но до дома не дошел. А между тем, если бы он тогда повернул на восток, то наткнулся бы на берег поблизости от дома. То, что Аткинсон этого не сделал, а пошел прямо, показывает, в каком он находился замешательстве. Не подлежит сомнению, что человек в пургу должен не только поддерживать кровообращение в своих членах, но и бороться против онемения мозга и отупения рассудка, грозящих роковыми последствиями.

В самом деле, Аткинсон не имеет особенно ясного представления о том, что с ним было после того, как он не нашел мыса. Он, как видно, бесцельно бродил, пока не набрел на островок, обошел его вокруг. Аткинсон говорит, что он ничего не видел на два шага перед собой, часто попадал в трещины. Под прикрытием каких‑то скал он остановился. Тут он обморозил руку из‑за того, что долго не мог надеть снятую и обмерзлую рукавицу. Однако он все же натянул ее и стал копать яму, чтобы в ней засесть и ждать. Увидев кусочек луны, Аткинсон отошел от острова. Вскоре он потерял луну из виду и хотел вернуться обратно, но острова не нашел. Наконец, он набрел на другой остров, а может быть, и на тот же самый. Здесь он опять дождался луны и составил себе по ней приблизительный курс, как вдруг увидел вспышки на мысе, и быстро пошел в направлении огня. Аткинсон говорит, что кричал кому‑то находившемуся близко, на мысе, и очень удивился, не получив ответа.

Рассказ совсем бестолковый. Слушая Аткинсона, я думал, что он был на волосок от гибели и что если бы продлилась пурга, он едва ли спасся бы. В долгие часы ожидания меня особенно мучила мысль, что после краткого затишья пурга могла возобновиться.

6 ч утра. Все вернулись домой. К счастью, все разрешилось благополучно, но нам больше не надо таких бесполезных эскапад. Нельзя, однако, отрицать, что такое приключение лучше всех моих наставлений убедило наших зимовщиков в том, что с пургою шутить не годится.

Среда, 5 июля. У Аткинсона ужасная рука. На каждом пальце огромные пузыри. Сегодня вечером Понтинг сфотографировал его руку. Как я и ожидал, история Аткинсона в том виде, в каком она была записана вчера, нуждается в поправках частично благодаря некоторой несвязности его рассказа, а частично потому, что Аткинсон сам вновь обдумал и пересмотрел все обстоятельства.

По‑видимому, сперва он напал на Неприступный остров и отморозил себе руку еще до того, как дошел до него. Только подойдя к нему с подветренной стороны, он заметил, что отморозил руку. Немного подождав там, Аткинсон стал пробираться к западному краю, предполагая, что находится где‑то недалеко от Вала. Затем, блуждая в снежном урагане, в попытках обойти неровности в припае он окончательно потерял остров, в то время как был, вероятно, всего в нескольких ярдах от него.

Находясь в этом затруднительном положении, Аткинсон все же не отступил от своего первоначального намерения идти против ветра, и можно объяснить лишь счастливой случайностью то обстоятельство, что позднее он напал на остров Палатки. Он обошел вокруг этого острова и в конце концов вырыл себе укрытие на его подветренной стороне, думая, что это Неприступный остров. Когда появилась луна, он, так ему показалось, как следует проверил направление и, когда отправился к дому, немало был удивлен, увидев, что Неприступный остров появился слева. Расстояние, которое он прошел от острова Палатки — от 4 до 5 миль, — частично объясняет его задержку на обратном пути. Все свидетельствует о том, что Аткинсон был на волосок от того, чтобы окончательно заблудиться.