Мир Софии - Юстейн Гордер

— И дальше?

— При выдвижении всякого четкого утверждения тут же появляется иное мнение, которое Гегель называл отрицанием. Отрицание к учению элеатов предложил Гераклит, заявивший, что «все течет». Возникает напряжение между двумя диаметрально противоположными точками зрения. Но это напряжение снимается Эмпедоклом, указавшим, что оба утверждения отчасти верны, а отчасти неверны.

— Ага, теперь кое-что проясняется…

— Элеаты были правы, говоря, что на самом деле ничто не меняется, и не правы в том, что нам нельзя опираться на ощущения. Гераклит был прав в том, что опираться на ощущения можно, и не прав, утверждая, что течет всё.

— Изменяются составные вещества, а не основные элементы, которых тоже больше одного.

— Вот именно. Точку зрения Эмпедокла (служившую как бы посредником между двумя противоположными мнениями) Гегель называл отрицанием отрицания.

— Ну и терминология!

— Эти три стадии познания он также называл «тезисом», «антитезисом» и «синтезом». Можно, например, сказать, что Декартов рационализм был тезисом, которому Юм противопоставил свой эмпирический антитезис. Но их противопоставление, это напряжение между противостоящими мировоззрениями, было снято синтезом Канта. Кант признал рационалистов правыми в одном, а эмпириков — в другом. Он также доказал, что обе точки зрения были ошибочны по ряду важных пунктов. Однако история не кончилась Кантом, поэтому его «синтез» послужил отправным пунктом для новой тройной цепочки рассуждений, или «триады»: «синтезу» был противопоставлен новый «антитезис».

— Все это выглядит очень теоретично.

— Да, теоретичности тут хватает. Но Гегель вовсе не собирается навязывать истории какую-либо «схему». Он утверждает, что сумел «вычитать» такую диалектичную модель в самой истории, вскрыв в ее ходе определенные законы развития разума, или «мирового духа».

— Понятно.

— Гегелевская диалектика применима не только к истории. Мы пользуемся диалектическим мышлением и при рассмотрении или обсуждении каких-либо проблем. Мы пытаемся выявить недостатки в ходе нашей мысли, то есть, по Гегелю, стараемся мыслить «через отрицание отрицания». Но, выявив недостатки, мы сохраняем рациональное зерно рассуждения.

— Пример!

— Когда социалист и консерватор берутся за решение какой-то общественной проблемы, между их мировоззрениями быстро возникает напряжение. Это не значит, что один из них абсолютно прав, а второй — абсолютно не прав. Скорее всего, оба отчасти правы и отчасти ошибаются. В ходе дискуссии может произойти критическое переосмысление позиций с сохранением наиболее сильных аргументов обеих сторон.

— Хотелось бы надеяться.

— Но в процессе подобного обсуждения далеко не всегда легко решить, что более разумно. В том, что верно, а что неверно, разберется в конечном счете история. «Разумное» обычно претворяется в жизнь.

— Значит, верно то, чему суждена долгая жизнь.

— Или наоборот: то, что живет дольше, оказывается верным.

— У тебя не найдется примерчика, чтобы мне было за что уцепиться?

— Полтора века назад многие боролись за равноправие женщин. Впрочем, у этой идеи было не меньше и ярых противников. Если мы попробуем разыскать и прочитаем тогдашние аргументы обеих сторон, нам будет несложно указать, чьи доводы были более «разумны». Но не следует забывать, что мы «крепки задним умом». Тут рассудило само время: правы оказались сторонники равноправия. Кстати, многие устыдились бы своих дедов, увидев в печати их высказывания по этому поводу.

— Могу себе представить. А что считал Гегель?

— По поводу равноправия?

— А мы разве обсуждаем другую тему?

— Хочешь послушать цитату?

— С удовольствием!

— «Различие между мужчиной и женщиной, — пишет он, — такое же, как между животным и растением: животное больше соответствует характеру мужчины, растение — больше характеру женщины, ибо она в большей степени являет собой спокойное раскрытие, которому в качестве принципа дано более неопределенное единство чувства. Если женщины находятся во главе правительства, государство в опасности, так как они действуют не согласно требованиям всеобщего, а из случайной склонности или мнения. К женщинам образование приходит неведомыми путями, как бы в атмосфере представления, больше из жизни, чем посредством приобретения знаний, тогда как мужчина достигает своего положения только посредством завоеваний мысли и многих технических усилий».

— Спасибо, достаточно! Предпочитаю больше не слышать подобных цитат.

— Но эта цитата великолепно иллюстрирует мысль о том, что представление о «разумном» постоянно меняется. Она показывает, что Гегель был дитя своего времени. Как, впрочем, и мы: представления, которые кажутся нам совершенно бесспорными, тоже не прошли бы испытания историей.

— У тебя есть примеры?

— Нет, на этот раз примеров у меня нет.

— Почему?

— Потому что, на что бы я ни указал, всё находилось бы в процессе изменения. Я, скажем, не мог бы привести такой пример: нехорошо ездить на машине, поскольку автомобили загрязняют окружающую среду. Такая точка зрения уже имеет много сторонников и служила бы плохим примером. Но история то и дело доказывает, что истины, которые мы считаем бесспорными, не выдерживают проверки временем.

— Понимаю.

— Интересно отметить другое: именно жесткие высказывания многих современников Гегеля о неполноценности женщины по сравнению с мужчиной ускорили женскую эмансипацию.

— Как это возможно?

— Мужчины выдвигали «тезис». И выдвигали его прежде всего потому, что женщины начали выступать за свои права. Ведь утверждать что-либо, о чем существует полное согласие, нет никакой необходимости. И чем жестче они высказывались о неполноценности женщины, тем сильнее было «отрицание», то есть «антитезис».

— Кажется, до меня дошло.

— Так что самое лучшее — иметь сильных противников. Чем более крайнюю позицию занимают противники, тем с большим отпором они сталкиваются. Это называется «лить воду на чужую мельницу».

— Во всяком случае, моя мельница явно завертелась быстрее от того, что я услышала.

— Даже чисто логически (или философски) нередко возникает диалектическое напряжение между двумя понятиями.

— Пожалуйста, примеры!

— Размышляя над понятием «бытие», я неизбежно должен ввести и противоположное понятие, то есть «небытие». Невозможно рассуждать о том, что ты есть, не вспомнив заодно, что твое существование не вечно. Напряжение между «бытием» и «небытием» разрешается в понятии «возникновение» («зарождение»). Зарождение чего-либо подразумевает одновременно как его наличие, так и его отсутствие.

— Ясно.

— Таким образом, разум Гегеля — это динамичный разум. Поскольку действительность проникнута противоречиями, ее описание также должно быть противоречивым. Вот тебе еще один пример: говорят, у датского исследователя атома, физика Нильса Бора, висела над дверью подкова.

— Считается, что она приносит удачу.

— Но это суеверие, а Нильс Бор отнюдь не был суеверным человеком. Однажды к нему зашел в гости друг, который не удержался и сказал: «Ты же не веришь во всякое такое». «Не верю, — отозвался Нильс Бор. — Но говорят, удачу она принесет независимо от моей веры».

— Ну, знаешь…

— Тем не менее его ответ диалектичен, если не сказать — внутренне противоречив. Нильс Бор, который, как и наш поэт Винье, славился своими парадоксами, однажды сказал, что существует два вида истин. Есть поверхностные истины, для которых противоположное суждение будет неверно. Однако бывают истины и более глубокие, антитезисы которых также верны.

— Что же это за истины?

— Если я, например, скажу, что жизнь коротка…

— Я согласна.

— Но при других обстоятельствах я могу всплеснуть руками и вскричать, что жизнь очень длинная.

— Ты и тут будешь прав. В некотором смысле такое утверждение тоже верно.

— В заключение приведу пример того, как диалектическое напряжение может спровоцировать импульсивный поступок, резко меняющий положение.

— Давай!

— Представь себе девочку, которая то и дело говорит: «Да, мама», «Хорошо, мама», «Как хочешь, мама», «Я сию минуту все сделаю, мама».