Эмма - Джейн Остeн

«Бедная Джейн Фэрфакс! — думала Эмма. — Вы такого не заслужили. Вы, может быть, и дурно вели себя с мистером Диксоном, но это — непомерно жестокое наказание! Терпеть милости и покровительство миссис Элтон! „Джейн Фэрфакс“ да „Джейн Фэрфакс“! Силы небесные! Что, ежели и я у нее для каждого встречного уже „Эмма Вудхаус“! Хочу надеяться, что не посмеет, но у этой женщины поистине язык без костей!» В дальнейшем слух Эммы не обременяли более подобными каскадами бахвальства — по крайней мере, адресованными ей одной и уснащенными этим тошнотворным «дражайшая мисс Вудхаус». Вскоре после того в отношении миссис Элтон к ней наступила перемена и ее оставили в покое — не вербовали больше ни в закадычные подруги, ни в рьяные благотворительницы Джейн Фэрфакс и осведомляли о своих взглядах, замыслах и свершениях только наравне со всеми.

Эмма делала наблюдения, и довольно любопытные. Мисс Бейтс, не мудрствуя лукаво, разумеется, прониклась к миссис Элтон за ее внимание к Джейн бесхитростной и беззаветной благодарностью. Она превозносила ее до небес как очаровательнейшую из женщин: приветливую, милую, наделенную участливостью и прочими совершенствами — то есть в точности такую, какой и желала выглядеть мисс Элтон в глазах окружающих. Эмму удивляло другое — что Джейн Фэрфакс принимает эти знаки внимания и, судя по всему, не тяготится обществом миссис Элтон. То говорили, что она пошла прогуляться с Элтонами, то — что сидит с Элтонами или поехала к Элтонам на весь день!.. Никогда бы не поверила она, что вкус мисс Фэрфакс, что ее гордость способны мириться с тою компанией и дружбой, которую мог предложить дом викария. «Загадочная особа — настоящая загадка! — говорила она себе. — Предпочесть месяц за месяцем проводить здесь, подвергая себя всевозможным лишеньям! И теперь — предпочесть унизительное внимание миссис Элтон, ее убогую болтовню возвращению в изысканное общество близких людей, которые всегда дарили ее такой искренней, великодушной любовью».

Предполагалось, что Джейн приехала в Хайбери на три месяца — на три месяца уехали в Ирландию Кемпбеллы, — но теперь Кемпбеллы обещали дочери, что пробудут у нее, по крайней мере, до середины лета, и Джейн пригласили туда снова. По словам мисс Бейтс, а именно от нее исходили все сведения, миссис Диксон уговаривала Джейн с величайшей настоятельностью. Пусть она лишь изъявит согласие — изысканы будут средства передвиженья, присланы слуги — оповещены друзья по пути ее следования — устранены все трудности, связанные с путешествием; и все-таки она отказалась!

«Чтобы отклонить такое приглашение, у нее должен быть серьезный мотив… которого она не называет, — сделала заключенье Эмма. — Должно быть, это расплата за некую вину, назначенная ей либо Кемпбеллами, либо ею же самой. Чей-то величайший страх стоит за этим, величайшая осторожность, величайшая решимость. С Диксонами ей быть нельзя. Этот приговор кем-то вынесен. Но для чего ей надобно соглашаться быть с Элтонами? Вот в чем еще одна загадка…»

Когда она высказала недоумение по этому второму поводу в присутствии тех немногих, которые знали, какого она мнения об миссис Элтон, то миссис Уэстон нашла оправдание для Джейн:

— Трудно предположить, милая Эмма, чтобы она получала большое удовольствие, бывая у Элтонов, но это лучше, чем сидеть все время дома. Ее тетушка — добрая душа, но находиться при ней неотлучно, по всей вероятности, невыносимая скука. Раньше, чем изобличать дурной вкус мисс Фэрфакс за то, к чему она устремляется, надобно задуматься о том, от чего она бежит.

— Вы правы, миссис Уэстон, — горячо подхватил мистер Найтли, — мисс Фэрфакс не менее любого из нас способна составить верное суждение об миссис Элтон. Ежели б она могла выбирать, с кем ей знаться, она бы выбрала не ее. Однако, — покосясь с укоризненной усмешкой на Эмму, — тех знаков внимания, которые она видит от миссис Элтон, ей никто больше не оказывает.

Эмма поймала на себе быстрый взгляд миссис Уэстон — она и сама поразилась его горячности. Слегка покраснев, она отвечала:

— Мне бы казалось, те знаки внимания, которые оказывает миссис Элтон, должны не радость вызывать у мисс Фэрфакс, а скорей отвращение. Приглашения миссис Элтон, казалось бы, должны скорее отталкивать, а не привлекать.

— Я допускаю, — сказала миссис Уэстон, — что мисс Фэрфакс оказалась завлечена дальше, чем ей хотелось бы самой, из-за той готовности, с какою принимала назначенные ей любезности ее тетушка. Бедная мисс Бейтс, очень может статься, невольно связала племянницу обязательством и подтолкнула к видимости сближенья, от коего, несмотря на естественную тоску по некоторому разнообразию, ее удержал бы голос собственного рассудка.

Обе затаили дыхание, ожидая, что скажет на это мистер Найтли, и он, помолчав немного, заговорил:

— Тут еще надобно принять во внимание вот что… Миссис Элтон разговаривает с мисс Фэрфакс иначе, чем о мисс Фэрфакс. Всем нам известно различие между местоимениями «он» или «она» — и «ты», прямым обращеньем, — все мы испытываем при личном сообщении друг с другом влияние чего-то, помимо обычной учтивости, чего-то, опережающего ее. У нас язык не повернется намекнуть человеку в лицо о неприятном, хотя мы час тому назад, быть может, свободно о том распространялись за его спиною. Мы чувствуем себя по-другому. Это общее правило, а помимо того, можете быть уверены — мисс Фэрфакс внушает миссис Элтон благоговение превосходством своего ума и воспитанья и та при встречах в полной мере выказывает к ней то уважение, которого она заслуживает. Миссис Элтон, вероятно, первый раз в жизни сталкивается с таким созданием, как Джейн Фэрфакс, и — ежели не в мыслях, то на деле — не может, при всем своем тщеславии, не признавать своего ничтожества в сравнении с нею.

— Я знаю, как высоко вы ставите Джейн Фэрфакс, — сказала Эмма. На уме у нее был маленький Генри — тревога боролась в душе ее с деликатностью, и она в нерешительности замялась.

— Да, высоко, — отвечал он, — это ни для кого не секрет.

— И все же… — хитро поглядев на него, начала опять Эмма, но остановилась… нет, будь что будет, лучше сразу узнать самое страшное… и она торопливо продолжала, — все же, возможно, сами не до конца сознаете, сколь высоко. Возможно, в один прекрасный день вас неожиданно поразит сила вашего восхищенья.

Мистер Найтли в эту минуту сосредоточенно возился с расстегнувшейся нижнею пуговицей своей толстой кожаной краги, и, то ли от натуги, то ли по какой другой причине, к лицу его прилила краска.

— А, вот вы к чему клоните!.. Тогда вы безнадежно отстали. Мистер Коул уже недель шесть как намекнул мне об этом.