Любовь авантюриста - Вирджиния Линн

– Прекрасно. Зачем мне твое сердце, раз у меня есть это замечательное тело? – Обхватив жену за бедра, Джеймс прижал ее к себе и держал так до тех пор, пока она не почувствовала его возбуждение. – Я буду брать его до тех пор, пока тень Гарта Киннисона не покинет нашу спальню навсегда.

– Глупец – выкрикнула Саммер и принялась колотить кулаками по груди мужа.

– Ты права. – Смех Джеймса был полон горечи и самоиронии. – Я глупец, дорогая.

Виконт подхватил жену на руки, крепко прижал к себе и, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление, вышел из гостиной. Вернувшись в спальню, он опустил свою ношу на кровать.

Саммер молча смотрела на него. Она не станет сопротивляться. Джеймс был слишком силен, и она не хотела позволить ему насладиться победой. Но и отвечать ему взаимностью она не собиралась.

Но похоже, ее настроение ничуть не волновало виконта. Он долго смотрел на нее, невозмутимо окидывая взглядом ее тело и пылающее лицо.

Увидев в глазах Саммер вызов и неповиновение, Джеймс еле заметно улыбнулся.

– Ну, если ты хочешь, чтобы это было именно так... – пробормотал он и, опустившись на кровать, сорвал с Саммер ее бархатное темно-голубое платье. К ее облегчению, его движения были быстрыми и умелыми. Затем он вдавил ее в мягкую перину и, разведя ее бедра, вошел в нее. Джеймс не был жесток или груб с ней, просто делал свое дело методично и бесчувственно, но это было даже хуже.

Саммер готова была снести что угодно, но только не безразличие.

Когда Джеймс перекатился на бок и лег рядом с ней, она решила, что все кончено, что Джеймс получил от нее все, что хотел. Но вскоре она поняла, что ошиблась.

Саммер повернулась спиной к мужу и лежала не двигаясь, не в силах даже плакать, и тут внезапно он снова притянул ее к себе, чтобы, несмотря на все ее благие намерения и стоны протеста, силой вырвать ответ ее предательского тела. Губами, руками, всем своим существом он заставлял жену извиваться под ним, прерывисто дыша и сотрясаясь от желания. Он вошел в нее сзади, обхватив одной рукой ее грудь, а другую погрузив в светлые завитки внизу живота.

Джеймс брал Саммер намеренно неторопливо, оценивающе глядя на нее. Как же унизительно ей было осознавать, что он заставил ее испытывать самые острые ощущения, а сам не испытывал ничего! Саммер теряла все. Слова любви обжигали ей язык, и она почувствовала, что умрет, если не произнесет их.

Уткнувшись лицом в подушку, она приглушенно вскрикивала и бормотала проклятия, но лишь прохладная ткань подушки и перья слышали ее. Даже когда она достигла долгожданного пика наслаждения, которое окатило ее, словно прилив, Саммер не произнесла заветных слов. Она не могла. Джеймсу не нужна была любовь – он хотел только ее тело.

Свечи догорали, оплавляясь, огонь в камине потух, превратив поленья в мерцающие угли, луна побледнела в лучах рассвета, а Джеймс брал Саммер снова и снова, до тех пор, пока она не почувствовала себя обессиленной, обнимая мужа и шепча ему на ухо слова любви. Саммер слишком ослабела и не могла противостоять решительному напору шотландца.

Джеймс лежал, пригвоздив Саммер к кровати своим весом и погрузив пальцы в ее шелковистые волосы. Целуя жену сначала нежно и осторожно, а потом все более настойчиво, он разжег в ней тлеющие угольки страсти, превратив их в живое всепоглощающее пламя.

У Саммер перехватило дыхание, и она выгнулась, прикрыв глаза и задрожав от вновь проснувшегося желания. Похоже, Джеймс знал это. Когда Саммер обвила его шею и попыталась притянуть ближе, он неожиданно остановился.

Саммер открыла глаза. Джеймс смотрел на нее, и его взгляд был обжигающим, словно расплавленное пламя. В глубине его черных глаз затаилось что-то такое, что отражало желание Саммер, и она нахмурилась.

– Что еще тебе от меня нужно? – простонала она, задыхаясь. – Чего ты хочешь?

– Скажи это снова, – выдохнул виконт в приоткрытые губы Саммер, двигаясь внутри ее медленно и чувственно.

Эти движения заставляли Саммер дрожать всем телом и крепко обнимать мужа, скользя пальцами по его горячей влажной коже.

– Скажи, что любишь меня. – Пальцы Джеймса, сплетенные с ее волосами, сжались, его голос стал хриплым от страсти и еще какого-то чувства, имени которому Саммер не знала. – Скажи мне, дорогая.

Рыдая от нахлынувшего на нее облегчения, наслаждения и любви, Саммер произнесла:

– Я люблю тебя.

Она повторяла эту фразу снова и снова, а Джеймс впитывал ее каждой своей частичкой, и его тело возвращало слова любви Саммер.

Глава 18

Когда Саммер проснулась, Джеймса рядом не было. Она открыла глаза и заморгала, пытаясь проснуться окончательно. Сквозь полы опущенного полога пробивалась полоска серого света – стало быть, утро давно уже наступило. Порыв ветра подхватил и донес до ее слуха какой-то шум со двора, затем все стихло.

Саммер вновь закрыла глаза и уткнулась лицом в подушку. При воспоминании о прошедшей ночи горячая краска стыда залила ее щеки. Она вспомнила все свои слова, поступки, ощущения, мысли. Джеймс ни на минуту не давал ей отдохнуть, забирая у нее все, что она могла ему дать.

А еще она сказала Джеймсу о своей любви, и теперь он знал это.

Однако он не сказал, что тоже ее любит.

Каждая клеточка тела Саммер болела. Джеймс дотрагивался, изучал и целовал такие места, существования которых Саммер благополучно старалась не замечать на протяжении двадцати лет. Он увлекал ее на такие высоты, каких она еще никогда не видела. И она сказала, что любит его.

Саммер перекатилась на спину и уставилась на покачивающийся над ее головой полог. Кровать напоминала поле битвы: все еще влажные простыни перепутались, сбились в кучу и наполовину съехали с перины. Одеяло валялось где-то на полу – Саммер смутно вспомнила, что Джеймс отшвырнул его в сторону, когда она попыталась в него закутаться.

Но где же он сам?

Он даже не потрудился разбудить ее перед уходом, хотя, если бы и попытался это сделать, вряд ли его ждал успех. Чересчур утомленная, чтобы разговаривать, опустошенная и всхлипывающая, Саммер только перед самым рассветом затихла в объятиях мужа, а Джеймс, потеревшись подбородком о ее затылок, принялся ее убаюкивать. Ее не нужно было просить дважды, и она мгновенно уснула. Теперь же яркий луч света возвестил, что уже наступил полдень.

Слегка напуганная и смущенная тем обстоятельством, что она снова столкнется лицом к лицу со всеми домочадцами, Саммер медленно вылезла из кровати. После недолгой внутренней борьбы она протянула руку и дернула за шнурок колокольчика.

Ей просто необходимо было принять ванну и что-нибудь поесть, а заодно и одеться, если, конечно, у нее из одежды хоть что-то осталось, после того как Джеймс со страшной поспешностью разделался со всеми ее сколько-нибудь приличными платьями.