Чудо - Ирвин Уоллес

— Да без проблем! Что тебе нужно? Хочешь выяснить что-то насчет профессора Толли?

— Совершенно верно. Мне надо знать, действительно ли Толли там работает, как говорит.

— Секундочку, Жизель. Дай-ка я возьму бумагу и карандаш, чтобы не было никаких ошибок. Подожди.— После короткой паузы снова раздался его голос: — Алло, Жизель. Давай, диктуй помедленнее.

— Мне нужно выяснить, работает ли сейчас на кафедре лингвистики Колумбийского университета некий профессор по имени Сэмюэл Толли. Или, может быть, работал там в недавнее время. У него есть квартира на Манхэттене и дом в Вермонте. Мне необходимо подтверждение, что он тот, за кого себя выдает, и входит в число преподавателей Колумбийки. Можешь это для меня сделать?

— Легко, дорогуша. Могу все разузнать в обеденный перерыв. Позвоню тебе и сообщу результат. В какое время лучше звонить?

— Подожди, дай подумать. Между нами шестичасовая разница. Когда в Нью-Йорке час дня, сколько у нас? Ну да, в Лурде будет семь вечера. Можешь завтра позвонить мне в час по своему времени? Я пока живу в чужой квартире. Сейчас дам тебе телефонный номер. Это здесь, в Лурде. Записывай: 62-34-53-53. Записал?

— Готово,— отрапортовал Цимборг.— В общем, в обед я тебе звоню и докладываю разведданные.

— Буду тебе крайне признательна, Рой. Отныне за мной должок. Что угодно для тебя сделаю, Рой. Все, что захочешь. Только дай знать.

— Ты все такая же красивая, дорогуша?

— Конечно, такая же. Может, даже краше стала.

— Тогда ты знаешь, чего мне хочется.

Жизель усмехнулась в трубку.

— Помоги мне выбраться к тебе,— проворковала она,— и получишь свое сполна.

Микель Уртадо терпеливо дождался полночи. Теперь можно было покинуть гостиницу и навестить грот в последний раз. Оставалось надеяться, что в этот поздний час последние паломники уже ушли и лежат в кроватях, а полиция, сняв усиленное оцепление, тоже освободила территорию. Времени в его распоряжении достаточно — он вполне успеет вскарабкаться на склон у пещеры, собрать все оборудование, присоединить к динамиту провод, заложить взрывчатку за статую Девы Марии в нише, поставить на таймере время взрыва и отойти от этого места подальше, прежде чем там рванет так, что небесам жарко станет.

За то короткое время, что он шел к пандусу, его целеустремленность не ослабла. Лишь одно обстоятельство вызывало сожаление.

Менее часа назад они с Наталией страстно предавались любви, во второй раз за день. Этот последний акт любви был необыкновенным — на свете не могло быть ничего сильнее и совершеннее. И, покидая сладко спящую Наталию, такую безмятежную, безоглядно любящую, доверчивую, Микель не мог не испытывать боль. Ему было больно не только потому, что он шел разрушать столь дорогой ей объект поклонения, но и потому, что, уходя из города этой ночью, он мог больше никогда не увидеть ее. Это было бесчеловечно по отношению к ней, да и к себе тоже. И все же, идя к пандусу, он не дрогнул душой. То, что задумано, должно быть сделано.

Наверху пандуса, ведущего к святилищу, не было видно никого, за исключением все тех же треклятых полицейских. Они снова топтались здесь, хотя и не в том количестве, что раньше. Как бы то ни было, полицейские были на месте: трое стражей порядка болтали о чем-то и курили.

Однако на сей раз Микеля это не отпугнуло. Ему нечего было бояться, нечего прятать. Просто еще один паломник, страдающий от бессонницы, решил лишний раз прийти к святому месту, чтобы вознести горячую молитву.

Уртадо, прихрамывая, перешел улицу и с невинным видом направился к стражам порядка. Когда он почти поравнялся с полицейскими, один из них, самый высокий, отошел чуть в сторону, чтобы лучше присмотреться к ночному прохожему. Кротко улыбнувшись стражнику и приветственно шевельнув рукой, Уртадо как ни в чем не бывало продолжил путь по пандусу. Полицейский не только не остановил его, но даже не окликнул. Добрый знак!

Уртадо спустился по пандусу к площади Четок, обошел базилику и взял курс на пещеру.

Он прибавил шагу, и внезапно грот и ряды лавок оказались у него перед глазами. На одной из задних лавок сидели двое полицейских в форме и при оружии. Эти тоже коротали время за беседой.

Они не видели его, зато ему были отлично видны. Похоже, что эти ребята собрались сидеть здесь до зари.

Уртадо выругался сквозь зубы.

Кто бы мог подумать! Ну когда же эти чертовы ищейки устанут следить за всем и вся? Когда наконец успокоятся сами и оставят его в покое? Он снова проклял их, а заодно и Августина Лопеса.

Развернувшись, он поплелся назад, повторяя маршрут в обратном порядке: пандус — улица — отель.

Входя в вестибюль, Микель размышлял над тем, как бы выяснить, когда в святилище будут сняты меры безопасности и он наконец-то обретет свободу действий. И тут он увидел за стойкой регистрации Ивонну. Вместо того чтобы дремать, она читала. А ведь именно Ивонна недавно по секрету сообщила ему о том, что полиция разыскивает террориста. Эту информацию она получила от подруги, которая спит с Фонтеном, начальником лурдской полиции. Может быть, ей известно кое-что еще и она не прочь снова поделиться сведениями?

Уртадо неторопливо подошел к конторке.

— Добрый вечер, Ивонна,— поздоровался он, достал пачку сигарет и вытряс из нее кончик сигареты.— Закурить не желаете?

— Спасибо, нет. Но все равно благодарю за внимание.— Она вложила в книгу закладку.— Вы вообще спите когда-нибудь?

— Захотел вот ночью прогуляться к гроту и помолиться в одиночестве. Но ничего не вышло. Там полным-полно полиции. А я, когда молюсь, не люблю, чтобы кто-то рядом над душой стоял. Ну, я и отказался от этой идеи. Все равно не будет толку. Каждую ночь там сторожат. И когда только они перестанут с ума сходить с этой своей безопасностью?

Ивонна отложила книгу в сторону и перегнулась через стойку.

— Скоро перестанут,— прошептала она.

— В самом деле?

— Скоро грот будет в вашем полном распоряжении. Молитесь, сколько душа просит.

— Когда же это произойдет?

— Полиция сохранит нынешний режим еще два дня и две ночи. А потом усиленные меры безопасности будут отменены, и с субботы все перейдут на обычный распорядок. Инспектор Фонтен сказал моей подруге, что, наверное, предупреждение по телефону передал какой-то чокнутый. Фонтен уже устал, да и все полицейские утомились от сверхурочных дежурств. Вообще-то нам не положено об этом говорить, но у полиции и без того хлопот хватает с загородными лагерями — это такие стоянки, где разместились люди, которые не смогли получить комнаты в Лурде. Вот ведь, кажется, едут люди, чтобы увидеть Пресвятую Богородицу, а значит, и вести себя должны соответственно. Как бы не так! В общем, моя подруга говорит, что инспектор Фонтен пригрозил вызвать войска, если его подчиненные и дальше будут вынуждены выполнять эту дурацкую работу. Если завтра-послезавтра ничего не случится, то на следующий день особый режим отменяется. Вот что я вам скажу.

Уртадо нагнулся и чмокнул Ивонну в щеку.

— Спасибо за добрую весть,— прочувствованно произнес он.— Когда я пойду туда снова, обязательно прочитаю отдельную молитву за вас. Спокойной ночи.

Он поковылял к лифту, внутренне негодуя, что ему придется ждать еще два дня, но в то же время ободренный тем, что дело все-таки удастся довести до конца. Отсрочка заключала в себе еще один плюс. У него появилась возможность подольше побыть вместе с Наталией.

12

В этот день Жизель Дюпре провела две экскурсии по Лурду словно на автопилоте. Мыслями она была в Нью-Йорке, пытаясь представить себе, насколько сопутствует или, наоборот, не сопутствует удача ее верному другу Рою Цимборгу в выполнении важного поручения. Иногда, правда, мысли ее возвращались в Лурд, на окраину городка, где ее будущая жертва — ее доктор Джекилл и мистер Хайд[30] или, если точнее, доктор Толли и господин Тиханов — столь невинно (но тем не менее тайно) совершала свои обряды восстановления здоровья.

По окончании второго тура, отдыхая в бюро перед началом третьего, Жизель дала понять окружающим, что у нее начинается мигрень. Никакая Рашель или Бернар[31] не могла бы сравниться с ней по части театрального мастерства. Играла Жизель великолепно — тонко, глубоко, сдержанно. Выяснив, что ее может подменить другой гид, она без труда отпросилась с работы, пожаловавшись, что через несколько минут у нее от боли лопнет голова, а потому ей срочно нужно выпить таблетку и завалиться в постель.

Вырвавшись на волю, она первым же попавшимся такси отправилась на квартиру Доминик, находящуюся вне территории святилища.

В гостиной было тихо и покойно. До международного телефонного звонка, способного решить ее судьбу, оставалось полно времени. Мнимая мигрень благополучно улетучилась. Жизель уселась у телефона, ожидая, когда тот зазвонит.