Персия — Иран. Империя на Востоке - Александр Широкорад

Англия официально присоединилась к Багдадскому пакту, подписав 4 апреля 1955 г. англо-иракское соглашение.

16 апреля 1955 г. МИД СССР сделал заявление о безопасности на Ближнем и Среднем Востоке, в котором указывалось, что западные державы втягивают страны Востока в военно-политические блоки с целью сохранения своего господства вопреки жизненным интересам народов этих стран. Причиной создания блоков, отмечалось в заявлении, является не «советская угроза», а корыстные интересы западных держав и правительств стран, вступающих в антисоветские пакты.

23 сентября 1955 г. к Багдадскому пакту присоединился Пакистан, а 3 ноября — Иран. Вступление Ирана в блок было не в последнюю очередь обусловлено получением Ираном от США экономической помощи на сумму около 100 млн. долларов.

Позже шах напишет, что нейтралитет, которого придерживался Иран в области внешней политики в течение 150 лет, ничего хорошего не принес, и «поэтому необходимо смело избрать свой путь, чтобы, с одной стороны, приобрести себе достойных союзников, а с другой — добиться уважения других государств»[214].

В связи с вступлением Ирана в Багдадский пакт МИД СССР заявил, что такая политика правительства Ирана может привести к использованию иранской территории для создания иностранных баз. В ответной ноте МИД Ирана от имени своего правительства заверил Советский Союз, что оно «не предоставит никакому государству права иметь ракетные базы всех видов на территории Ирана»[215].

Окончательное оформление блока состоялось 21—22 ноября 1955 г. в Багдаде на учредительной сессии. В его состав вошло пять государств: Ирак, Турция, Великобритания, Пакистан и Иран. США, хотя и являлись одним из главных организаторов Багдадского пакта, сами официально в него не вошли, а сохранили за собой статус наблюдателя.

Увы, после победы националистической революции в Ираке в июле 1958 г. Багдадский пакт остался без Багдада и стал именоваться СЕНТО (The Central Treaty Orgsnization).

В 1970-х годах цены на нефть резко возросли. Нефтяной бум и большие поступления валюты на время стабилизировали монархию в Иране. Мохаммед Реза почувствовал себя в седле и приступил к осуществлению так называемой «белой революции».

Так, весной 1975 г. произошел переход к однопартийной системе. По инициативе шаха была создана «Партия возрождения иранской нации» («Хозб-е растахиз-е меллат-е Иран»). Основными идейно-политическими постулатами этой партии являлись верность «шахиншахскому строю», конституции (хотя сам шах и нарушал ее) и программе «революции шаха и народа». Монархия провозглашалась единственной формой правления, соответствующей «национальным чаяниям» иранского народа. Шах именовался «командующим» и «вождем» иранской нации, а роль «вождя» в общественной жизни страны называлась «решающей». Программа «революции шаха и народа» подразумевала великодержавный персидский шовинизм.

Мохаммед Реза утверждал, что история иранского государства «в своем величии и самобытности представляет исключение во всеобщей истории». В программе «белой революции» шах писал: «Мы предложили ее [революцию] народу в качестве импортного товара. В течение целых тысячелетий мы сами являлись творцами идей, философии и логики. Для нас было бы недостойно рядиться сегодня в чужие одежды»[216].

24 апреля 1975 г. шах издал указ о включении реформы «расширение собственности в промышленности» в программу «революции шаха и народа». По идее шаха предполагалась массовая продажа трудящимся акций частных и государственных предприятий. Планировалось проводить распродажу поэтапно до октября 1978 г. 49% акций частных и 99% акций государственных и других крупных производственных предприятий (капитал каждого из которых составлял 1 — 1,5 млн. долларов) промышленным и сельскохозяйственным рабочим, крестьянам и представителям других классов. Однако реформа не распространялась на предприятия металлургической, нефтехимической, нефтедобывающей промышленности и на другие ключевые отрасли государственных секторов. (Как не вспомнить «ваучеризацию» в некотором царстве-государстве!)

К тому времени 54% иранцев жили ниже порога бедности — их семьи расходовали в год менее 800 долларов. Понятно, что покупать акции им было просто не на что. К тому же мы сейчас хорошо знаем на собственном опыте, как подлинный владелец предприятия обманывает мелких держателей акций.

Шахские власти, естественно, знали о бедности населения, и, чтобы помочь народу приобрести акции промышленных предприятий, были созданы специальные финансово-административные учреждения, обязанные приобретать акции фирм и предприятий, а затем, используя систему кредитов, продавать их рабочим и другим бедным слоям населения. Однако деятельность этих учреждений привела лишь к разворовыванию выделенных средств. В итоге реформа «расширения собственности в промышленности» провалилась.

При создании Партии единой иранской нации тоже возникли проблемы. Дабы избежать обвинений в проведении аналогий, процитирую С.М. Алиева: «Весьма показательным был провал попытки Мохаммеда Резы Пехлеви создать массовую партию. Несмотря на все формальные признаки существования партии "Растахиз", она оставалась организацией высокопоставленных чиновников и не пользовалась популярностью среди широкой общественности. Это публично признал даже такой лояльный к шаху политический деятель, как Эбрахим Хадженури. В письме, направленном генеральному секретарю партии "Растахиз" Дж. Амузегару, Хадженури писал, что абсолютное большинство народа до сих пор не уверенно в необходимости существования этой партии. Далее он отмечал, что формальное участие многих деятелей в работе партийных центров проистекает "из почитания директив шаха, который призвал весь иранский народ к участию в ее деятельности". Да и сам Мохаммед Реза Пехлеви (правда, несколько позже, в разгар революционных событий летом 1978 г.) заявил, что руководство партии "Растахиз" не сумело выполнить задачу, возложенную на него режимом»[217].

С треском провалились и другие реформы шаха. Так, в 1962 г. он затеял кампанию по борьбе с неграмотностью, а спустя 14 лет после начала этой кампании более трех миллионов иранских детей школьного возраста не посещали школы. Всего неграмотных в стране насчитывалось 14,2 млн. человек, то есть на 2 миллиона больше, чем в 1965 г.

Страна остро нуждалась в квалифицированных рабочих, инженерах, врачах, учителях и многих других специалистах. Однако большинство иранцев, получивших высшее образование за границей, не хотели возвращаться на родину, в основном из политических соображений. Поэтому правительство приглашало в Иран иностранных специалистов и квалифицированных рабочих, однако это лишь частично решало проблему. Шах же был против расширения сети высших учебных заведений в стране, считая студенчество нежелательным элементом для режима.

По тем же причинам опять предоставлю слово Алиеву: «Ограниченное число функционирующих государственных больниц и других учреждений здравоохранения, почти полное отсутствие таковых во многих сельских районах, острая нехватка врачей лишали смысла реформу о защите материнства и младенчества. По этим же причинам правительство обладало ограниченными возможностями для реализации реформы, предусматривавшей улучшение социального обеспечения.

Что касается борьбы с коррупцией, то эта реформа была, видимо, продиктована стремлением шаха обелить себя и свое окружение в глазах общественности. Казнокрадство, коррупция, взяточничество стали неотъемлемой чертой верхушки бюрократической буржуазии, включая высшие чины армий и полиции. Время от времени шах и его окружение вынуждены были принимать какие-то меры в отношении наиболее отъявленных казнокрадов. Иногда шах использовал эти меры, чтобы убрать с политической арены деятелей, в лояльности которых у него возникали сомнения.

Расширение функций государственного сектора и превращение его в самый мощный экономический организм страны, резкое увеличение доходов от нефти, рост объема импорта, особенно военных закупок в развитых капиталистических странах, сопровождались расширением масштабов финансовых злоупотреблений и коррупции. Вместе с тем закон о борьбе с коррупцией был составлен таким образом, чтобы не мог служить основой для организации эффективной борьбы с этим социальным злом, ибо против коррупции и других злоупотреблений финансово-экономического характера должны были бороться сами представители бюрократической буржуазии, в частности, действовавшие под руководства шаха "Организация шахиншахской инспекции" и "шахиншахская комиссия", без всякого участия широкой общественности. Реформа обязывала высокопоставленных чиновников извещать власти о размерах капитала и недвижимой собственности своего семейства. В период пребывания представителя семьи на государственной службе его капитал должен был быть обращен в ценные бумаги или вложен в анонимные компании, указанные правительством. Одним словом, капитал высокопоставленного чиновника должен был находиться под контролем правительства. Подобное "ограничение" отнюдь не закрывало путь к коррупции и другим финансовым злоупотреблениям, тем более что многие представители иранской элиты хранили большую часть своих капиталов в зарубежных банках»[218].