Дин Рид: трагедия красного ковбоя - Федор Раззаков

Конечно, чехословаки вольны сами выбирать свой путь государственного развития. Однако знает ли подавляющая часть населения этой республики, в какое светлое завтра могут привести их нынешние реформаторы? Цели у них, конечно же, благие. Однако выбор путей небогат: либо социалистический, либо капиталистический. А чем последний лучше? Мнимой свободой? Нет этой свободы в природе и никогда не было. Есть право сильнейшего определять жизнь слабейших. Захочет Запад заставить чехословаков жить по своим законам – и они будут по ним жить. Разделять их идеологию, которая ничем не лучше нашей, а во многом и антигуманнее ее. Разве нынешняя война во Вьетнаме не указывает на это? Нет, Чехословакию мы отдавать ни в коем случае не должны. Странно, что это не понимают не только многие чехословацкие руководители, но и даже кое-кто из наших».

Андропов был всего лишь кандидатом в члены Политбюро, поэтому не входил в узкий круг главных руководителей страны, принимавших окончательные решения. В этот круг входили Брежнев, Косыгин, Подгорный, Суслов и Шелест. Однако информацию, которой Андропов снабжал «пятерку» по всем важным вопросам политики, эти люди старались не игнорировать. Но выводы делали разные. К примеру, если Шелест выступал за принятие радикальных мер воздействия на чехословацкое руководство, то Косыгин являлся сторонником умеренных действий. Ему казалось, что Дубчек проводит в жизнь социал-демократическую программу и стремится в итоге превратить Чехословакию в Югославию, а затем во что-то похожее на Австрию. Андропов считал иначе и требовал принятия решительных мер, поскольку любое промедление, по его мнению, будет стоит дорого. На заседании Политбюро 19 июля Андропов даже схлестнулся на этой почве с Косыгиным. Председатель КГБ тогда заявил: «Правые во главе с Дубчеком стоят твердо на своей платформе. И готовимся не только мы, а готовятся и они, и готовятся очень тщательно. Они сейчас готовят рабочий класс, рабочую милицию. Все идет против нас…»

А Брежнев, от которого многое зависело в раскладе сил в Политбюро, колебался: брать сторону председателя КГБ или нет. Но Андропов знал, как перетянуть генсека на свою сторону. Именно информация о том, что американцы не станут вмешиваться в чехословацкий кризис, могла окончательно убедить Брежнева в необходимости ввести войска в Чехословакию. Поэтому сообщение Дина Рида из Рима оказалось как нельзя кстати в раскладах председателя КГБ.

Вторжение в Чехословакию началось в 23.00 во вторник 20 августа. Части советской 24-й воздушной армии взяли под контроль основные аэропорты Чехословакии и координировали действия сотен транспортных самолетов «Ан», которые по воздуху перевозили войска и танки. Одновременно с этим советские войска и силы Варшавского договора пересекли границу ЧССР на севере, востоке и юге и перекрыли границу с ФРГ. Сопротивление войскам вторжения никто не оказывал: чехословацкая армия была поднята по тревоге, но не покидала мест своей дислокации, солдаты оставались в своих казармах. Дубчек и ряд его сторонников в Президиуме ЦК были арестованы и отправлены в Советский Союз, в Ужгород. Однако 24 августа в Москву прилетел президент ЧССР Людвиг Свобода и потребовал от Брежнева освободить арестованных. «В противном случае мне, как офицеру, придется застрелиться здесь же, в Москве!» – заявил Свобода. И Брежнев отдал распоряжение доставить Дубчека и его соратников для переговоров в Москву. Эти переговоры привели к тому, что Дубчеку было разрешено остаться у руководства страной, но с условием, что он выведет из руководства партии всех недружественно настроенных по отношению к Москве людей. Взамен Дубчеку было обещано, что советские войска покинут территорию Чехословакии в течение месяца.

Когда Дин узнал о чехословацких событиях, он немедленно позвонил Винчини, чтобы узнать у него последние новости. Но того уже не было в Риме – он с делегацией компартии Италии улетел в Будапешт на экстренную встречу руководителей европейских компартий. До этого Винчини принимал активное участие в подготовке документов ИКП к предстоящему в конце года Совещанию коммунистических и рабочих партий, однако вторжение войск Варшавского договора в Чехословакию поставило крест на этом мероприятии (во всяком случае, в том году). Собравшиеся в Будапеште лидеры европейских компартий осудили советское вторжение и выпустили гневное коммюнике, где потребовали от Брежнева немедленно вывести из Чехословакии войска. Дин, прочитавший это коммюнике в газете, его не одобрил по изложенным выше причинам.

Не одобрил Дин и своего недавнего кумира Джона Леннона, который из всей четверки «битлз» нравился Дину больше всех, поскольку он находил в его характере много похожих на свои черт: то же бунтарство, к примеру. И взгляды на политику у них одно время были схожие: пару лет назад оба увлекались маоизмом, а потом почти одновременно к нему охладели. Однако летом 68-го дорожки Дина и Леннона разошлись, а поводом к этому стал ввод советских войск в Чехословакию, который Леннон, в отличие от Дина, осудил. Поэтому не случайно, что именно 21 августа британское радио устроило премьеру новой песни Леннона «Революция», которую «битл» написал еще весной во время своей поездки в Индию к Махариши. Песня была своеобразным гимном пацифизма, и в ней давался рецепт ненасильственного изменения мира.

Ты говоришь, ты хочешь революции.Ну что ж, ты знаешь, мы все хотим изменить мир…Однако если вы толкуете о разрушении,То знайте – на меня можете не рассчитывать…

Сам Дин в те дни тоже не сидел сложа руки и сочинял одну песню за другой. В основном острополитические. Среди них была песня «Вам!», которую Дин написал 16 октября и посвятил рабочим Италии и других стран.

Вы – всего владельцы!Ваша нынче власть,Власть – обделать дельце,Власть – синоним – пасть!..Вы – владельцы прессы.Вы – владельцы лжи!Ваши интересы —В деньгах, торгаши!Вы – владельцы армий,Смерти и войны!Ваши тюрьмы нами,Посмотри, полны!Вы – владельцы хлеба,Голода и слез!

К нашим бедам слепыТе, кто в роскошь врос.Наши – грязь и сажа,Наши – боль и труд,Капиталы вашиДень и ночь растут.Только все же зря тыПыжишься, делец,Вашим час расплатыБудет наконец!Вспомним наши бедыНашим господам,Нашею победойПодавиться – вам!

Помимо политики Дина не менее сильно интересовала и культурная жизнь Италии, в частности ситуация в кинематографе. Как и многие левые, Дин выступал против американизации итальянского кино, которая, как уже упоминалось выше, в конце 60-х приобрела угрожающие формы. Голливуд буквально схватил за горло итальянский кинематограф, диктуя ему свои условия: во-первых, поставляя свою продукцию (часто не самого высокого качества), во-вторых, заставляя его работать по своим заказам. На многих киностудиях Италии дело дошло до того, что местных актеров обязывали произносить свои реплики по-английски.