Время красного дракона - Владилен Машковцев

— Гришка Коровин идет! Это он, я узнал его! — подбежал панически Разенков к лейтенанту, переодетому в прораба.

— Он тебя знает?

— Знает.

— Тогда прячься в палатке, не кажись ему.

— Его надо схватить, товарищ лейтенант.

— Нельзя, мы спугнем остальных. А у них пулемет, винтовки, обрезы. Начало операции по захвату банды назначено на утро. Красноармейские роты еще не подошли, не окружили Чертов палец. Если мы скрутим Коровина, бандиты уйдут.

Разенков юркнул в палатку, спрятался за ящиками, где хранилось оружие. Гришка Коровин подошел к «строителям» без опаски:

— Привет, мужики! Чо вы тут колышки вбиваете?

— Пионерский лагерь строить будем, — спокойно ответил прораб.

— Лето на исходе, а вы лагерь строить...

— Лагерь для следующего года, столовую загодя ставить надобно, да склад, кой-какие домишки...

Возле палатки был вбит в гравий кол с фанерным листом, на котором выделялась крупно надпись: «Пионерский лагерь — «Горное ущелье».

Гришка Коровин осматривал по-хозяйски лежащую рядом горку красного кирпича, добротные бревна, тес, выражал удовлетворение:

— Лагерь — это хорошо. Детишкам нужен воздух, смена воды. Задымили мы город, запоганили. А смена воды — заглавно.

— Что значит «смена воды»? — не понял прораб.

— Из одного и того же колодца здоровья на всю жизнь не начерпаешь. Секрет есть такой в народе. В прямом смысле. Но место выбрали вы не самое лучшее, — присел Гришка на бревно рядом с лейтенантом.

— Чем же место плохое?

— Место не плохое, по красоте сказочное. Но до озера детишкам далековато бегать. А огольцы купаться любят. Да и здеся дожди чаще — из Гнилого угла.

Лейтенант мотнул головой в сторону Чертова пальца:

— Твой костер там ночью горел?

— Мой, в отпуску мы, как бы туристы.

— А как тебя зовут-кличут?

— Гришка я.

— А я Алексей Рудаков, прораб.

— Чой-то я тебя не видел в городе. И работяги твои не знакомы по лицам, не нашенские.

— А мы приезжие, из Челябстроя, в командировке. По всей области дома отдыха и пионерские лагеря строим, — загасил лейтенант папиросу о каблук сапога.

— Кормежкой снабжают хорошо?

— Нормально. Приходи вечером, Гриша, с друзьями приходи. У нас уха будет с водочкой. Много вас там, туристов?

Коровин хохотнул:

— Не так много, но и водки, и ухи у вас не хватит.

— Мы народ запасливый, Гриша. У нас цельный ящик водки припрятан. Да и грузовик в нашем распоряжении. В городе каждый день бываем.

— Продай, Лексей, коли горилка в избытке.

— А сколь тебе пузырей надо?

— Сколь дашь, стоко и возьму.

— А деньжата имеются? Учти, за каждый пузырь трешку сверх цены.

— Ты шкуродер, Лексей, однако.

— Без навару не прожить, Гриша. Вы, металлурги, деньги лопатой гребете. А мы Челябстрой, хоть работай, хоть стой, карман пустой!

— Ну, ладно: давай дюжину пузырей. Денег у меня навалом.

— Куда тебе так много, Гриша? Одуреешь, чать?

— Я ж не один, с кумпанией.

Лейтенант, переодетый в робу прораба, подмигнул подошедшему лохматобровому здоровяку:

— Принеси, Комар, пятнадцать сургучных головок, в рогожном куле.

Строитель Комар был, разумеется, работником госбезопасности — сержантом Комаровым. В часы досуга он гнул на шее рельсы, поигрывал связками двухпудовых гирь, а по пьянке опрокидывал оставленные без присмотра грузовики и колесные трактора.

— Глаз у него нехороший, — неодобрительно отозвался Коровин о Комарове, когда тот ушел за водкой.

Гришке очень хотелось быть прозорливым, читать мысли на расстоянии, как батюшка Никодим. И несколько опытов оказались удачными.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал как-то Коровин Держиморде.

— О чем?

— Тебе хочется плеснуть на каменку, выпить.

— Точно ить, — удивился Держиморда. — А с другой стороны, я мыслю о том завсегда. Не трудно и угадать.

— А мои мысли открой, — попросил Гераська.

Коровин точно угадал, о чем беспокоится мальчишка:

— Ты, значится, Гераська, сидишь и мыслишь, как спрятать лисапед здесь, когда пойдешь с нами через горы на Сундук.

— Волшебник! Колдун! — вскочил и запрыгал Гераська.

Угадыванием разных мыслей Коровин покорил всю банду. И виноваты в этом были Держиморда и Майкл. Держиморда поставил условие:

— Признаем тебя, Гриха, за чародея, ежели угадаешь — куда, в какое место Гераська умыслил ухоронить лисапед. А Гераська кажному из нас на ухо прошепчет заране свой умысел. Штобы без обману было.

— Валяйте, шептайтесь, — согласился Коровин.

Отец Никодим участие в игре не принимал, молился. Гераська что-то пошептал на ухо каждому и поднял руку:

— Чародействуй, Гриха!

Коровин поскреб затылок, закрыл глаза, развел согнутые руки, выставив указательные пальцы. Он сближал кончики указательных пальцев, приговаривая:

— Карды баба, карды дед... Где он будет — лисапед?

— Где? — нетерпеливо прищурился Гераська.

Гришка Коровин приложил ухо к скале, шепча приговорку, услышанную когда-то от Фроськи: «Стрижи, стрижи — над полем ржи. Ты, камень, тайну не держи. Я маков цвет заворожу и уроню зерно в межу. В зерне яйцо, в яйце — желток, а в камне — огненный цветок». Гришка не понимал смысла этой колдовской приговорки, не знал, что в ней зашифровано, но часто произносил ее — просто так.

— Не тяни, Гриха, говори! — потребовал Держиморда.

Коровин ответил Гераське:

— Ты спрячешь лисапед в пещерке, завалишь его там камнями. Ватага ответила на чародейство восторженными кликами, хотя велосипед, кроме пещерки, спрятать было просто негде! Майкл выкрикнул:

— Гриша, окей! Угадай, о чем думал я?

— Ты проклинал, Майкл, Сталина и Молотова за договор о ненападении с Германией. Тебе охота, штобы фашисты начали с нами войну. И драпанул бы ты к фронту, и переполз через границу. Штоб окиян переплыть и попасть в загнивающий империализм.

— Окей, Гриша! Так и есть, как русские говорят!

— Про меня не угадывай, — залилась румянцем Фарида.

Такими вот детскими забавами занимались они в канун своего разгрома и погибели. Гришка Коровин не был провидцем, хотя учуял в лохматобровом Комарове недруга. Простодушным и глуповатым Гришка не был. И к строителям пионерского лагеря он шел не один. На березе с дальней поляны за его визитом наблюдал Гераська. И за пазухой у Коровина был пистолет. Лейтенант Рудаков улыбнулся хитровато:

— Так почему полагаешь, Гриша, что у Комара глаз нехороший?

— Чую, да и я немножко колдун.

— А у меня глаза какие?

— У тебя, Лексей, глаза хорошие. Ты мне понравился.

— Тогда приходи с друзьями на уху.

— Нет, мы сами по себе.

— А может, Гриша, принести вам завтра утром короб рыбы? Мы с рыбаками в дружбе. А щуки — во! Как бревна! Рыбаки продают улов на сторону.

— Принесите, коли не лень.

— Добро, на зорьке притащим короб. Но не задаром, Гриша.

— Заплатим хорошо, деньги пока имеются.

Лейтенант заметил на дальней березе Гераську, отвернулся. Значит, следят, наблюдают: не схватим ли мы Коровина? Но когда появился в банде мальчишка? Откуда он? Не связной ли из города? Как правильно, что он, Рудаков, решил не трогать Гришку. Незамеченный чекистами наблюдатель-мальчишка убежал в банду. И головорезы могли атаковать внезапно лагерь. А у них ручной пулемет. Опасны ошибочные решения. Бандитов надо перехитрить.

— На рассвете завтра приволокем короб рыбы. Давай деньги наперед, не бойся, не обманем, — снова закурил лейтенант.

— А хлеба у вас не найдется? Булок пять-шесть, — решил разжиться провиантом Коровин.

— Комар, брось в куль четыре буханки хлеба, — крикнул Рудаков сержанту, вышедшему из палатки.

— С какой стати лейтенант взялся подкармливать бандитов? — не понимал Комаров.

— А сдачи? — заскупился Гришка, считая, что Алексей берет лишние деньги за рыбу и водку.

— Сдачи завтра утром отдам, вместе с рыбой.

— Не вздумай схитрожопить, — угрозил Гришка.

Из березового лесочка к лагерю строителей приближался конский табун. Пастух-башкирин Миндихан из поселка Кусимово был известен работникам НКВД. За ним наблюдали, подозревая его в связях с бандитами. Почему он держит табун так долго в Горном ущелье вблизи от Чертова пальца? Не на его ли конях Эсер совершил налет на арестантский вагон? Рядом с пастухом на коне деваха-башкирка. Но у Миндихана нет дочерей и молоденьких родственниц. И в Кусимово такая не проживает: платье — с нашитыми монетами. Надо бы подойти к пастуху, как бы за кумысом, присмотреться к башкирке. Комар принес рогожный куль с бутылками водки и хлебом. Гришка начал пересчитывать бутылки. Одна оказалась лишней. Комар ошибся: вместо пятнадцати сунул в куль шестнадцать бутылок водки. Коровин радовался: мол, вот и обманем вас, барыг, на одну головку! Лейтенант заметил обсчет, но промолчал, сказал сержанту:

— Сходи, Комар, к Миндихану. Может, продаст кумысу.

Комар пошел к табуну по-медвежьи вразвалку: