Скитальцы - Хао Цзинфан

– Как ты себя чувствуешь? – взволнованно спросила Джиэль.

– Хорошо, – ответила Люинь. – Очень хорошо.

Она взяла у Джиэль корзинку и поставила на тумбочку. Джиэль взяла апельсин и протянула его Люинь, потом взяла два яблока и протянула Чанье и Мире. Джиэль всем раздала фрукты. Руди достался последний апельсин, но он покачал головой и отказался. Джиэль смущенно покраснела. Заметив это, Люинь взяла у нее апельсин. Руди и не подумал уделить внимание Джиэль. Он с любопытством уставился на Чанью.

Руди смотрел на Чанью, Джиэль не сводила глаз с Руди, а Пьер, державшийся поодаль, пристально смотрел на Джиэль. Люинь эта сцена показалась забавной. Было совершенно ясно, что Руди интересуется Чаньей, хотя они не так много времени проводили вместе. Люинь видела, что ее брат смотрит на Чанью с тем же выражением лица, какое у него бывало, когда он встречал жутко интересную научную тему. Чанья, напротив, похоже, вовсе не замечала Руди и, жуя яблоко, о чем-то еле слышно переговаривалась с Сорином.

В палате воцарилась мирная атмосфера. Все, кроме Джиэль, разговаривали мало. Яркие солнечные лучи заливали комнату. Казалось, всё идет по плану – ребята навестили выздоравливающую Люинь, царило теплое дружелюбие. Свет озарял большую круглую кровать, бледно-зеленый пол, белые лилии в стеклянных стенах. Руди осмотрел сумки Люинь – удостоверился, что она ничего не забыла, и стал ждать. В палате царило спокойствие, как в комнате для медитации.

– Пьер, – проговорила Люинь, наконец нарушив безмятежность, – ты сказал, что хотел бы что-то со мной обсудить.

Пьер стоял у двери, в стороне от остальных. Его взгляд был рассеянным. Даже после вопроса Люинь он не подошел к друзьям. Он обвел палату равнодушным взглядом. Пряди курчавых волос прилипли к его лбу. Лица остальных друзей словно бы образовали туннель, в другом конце которого находилась Люинь.

– Во время своего выступления в тот день, – тихо проговорил Пьер, – ты не заметила ничего необычного?

Люинь задумалась:

– Наверное… да.

Все устремили взгляды на нее. Она растерянно продолжала:

– Всё время, пока я танцевала, мне казалось, что я легче, чем обычно, и никак не могла хорошенько оттолкнуться от пола. И поспевать за музыкой было сложно – а на репетициях такого не было.

– Разве это не здорово – чувствовать себя более легкой? – спросила Джиэль.

– Нет. Самый главный элемент танца – отталкиваться от пола. Если собственное тело кажется тебе слишком легким, невозможно добиться верного толчка. Я пыталась компенсировать это явление грубой силой, вот и не удержала равновесие. Видимо, я слишком долго репетировала и перенапрягла ноги.

Люинь вопросительно посмотрела на Пьера.

Пьер кивнул – с таким видом, словно она подтвердила какие-то его подозрения.

– Проблема не в перенапряжении мышц. Проблема была в твоем костюме. Ткань подбрасывала тебя вверх, как большой парашют.

– Но как такое может быть? – испуганно воскликнула Джиэль. – Что было не так с ее костюмом? Надеюсь, не я виновата в твоей травме, Люинь. Но ты ведь и до выступления в этом платье танцевала!

Люинь ласково похлопала подругу по руке, стараясь успокоить.

– Я уверена: это не твоя вина. Я несколько раз репетировала в твоем платье. Ткань была настолько тонкой… Я сомневаюсь, что всё случилось из-за нее.

Но тут Люинь заметила странное выражение лицо Пьера.

– По идее, никаких проблем не должно было возникнуть, – холодно произнес Пьер. – Но в день твоего выступления под полом сцены было включено магнитное поле.

– Погоди! – проговорила Джиэль, до которой наконец дошел смысл слов Пьера. – На твою ткань влияет магнитное поле?

– Нет, – с уверенностью ответил Пьер. – На мою ткань магнитные поля не влияют. Я специально измерял магнитный момент. Он был равен нулю. – Он сглотнул слюну, и его кадык подпрыгнул и опустился, будто рыба, уходящая в глубину. – Но твой костюм кто-то саботировал.

Люинь стало не по себе:

– Ты уверен?

Пьер кивнул:

– В тот вечер я попросил обследовать костюм после того, как тебя увезли на операцию. Я переживал – думал, что что-то не так с тканью, и обнаружил, что твое концертное платье кто-то обрызгал тончайшим слоем вещества с высоким магнитным моментом.

Он умолк и посмотрел на Руди. Теперь до всех, кто находился в палате, дошел смысл его слов, и даже Джиэль заметила в глазах Пьера подозрительность. Люинь показалось, что тихий, сдержанный голос Пьера звучит, словно раскаты грома. В палате воздух словно бы наэлектризовался.

– Ты… обвиняешь в этом Руди? – пробормотала Джиэль.

Пьер не ответил. Он медленно повернулся к Джиэль.

– Да какие у тебя есть доказательства? – прокричала Джиэль, шагнула вперед и заслонила собой Руди. – Наверняка проблема кроется в твоей ткани… Это ты виноват! Как ты только можешь бросаться голословными обвинениями!

Пьер уставился на Джиэль, оторопело вздернув брови. Он явно не ожидал от нее такой реакции. Вид у него был такой, будто его стукнули кулаком под ложечку.

Люинь была в таком шоке, что даже дышать не могла. Ей казалось, что ее душит воздух в палате. Она смотрела на Руди, ожидая, что он что-то скажет. Обвинение Пьера жутко расстроило ее, но не потому, что ей хотелось защитить Руди, а потому что она знала, что Джиэль теперь настроится против Пьера. Джиэль настолько явно стремилась завоевать расположение брата Руди, что сердце Люинь устремилось к Пьеру. Она видела в его глазах разочарование и испуг. Ей было жалко и его, и Джиэль. Ей очень хотелось, чтобы Руди развеял сомнения и что-то внятно объяснил. Сломанные кости у нее срослись, и теперь она уже не думала об этом. Главное сейчас было, чтобы ее брат всё честно и ответственно объяснил.

– Обвинения не голословны, – сказал Пьер, глядя на Джиэль.

– Нет, у тебя нет никаких доказательств! – вскричала она.

– Я говорю правду.

– Нет! Нет!

Тут наконец подал голос Руди.

– Он прав, – проговорил он медленно, глядя только не Люинь – так, словно Пьера и Джиэль рядом не было. Он стоял, прислонившись к стене, и выглядел неловко даже при том, как аккуратна была его рабочая форма. Держа руки в карманах, он всеми силами старался сохранять спокойствие. – Прости.

От изумления Люинь широко раскрыла рот.

– Я сделал это, не предупредив тебя, – сказал Руди.

– Но Руди, когда же ты…

Люинь была так ошарашена, что не могла подобрать слова.

– Перед твоим выступлением я взял твой костюм, чтобы его осмотреть – это был запланированный осмотр. Закончив проверку, я нанес на платье тонкий слой быстро сохнущей пленки, действующей по тому же принципу, что сиденья в зрительном зале театра. Толщина пленки – всего несколько нанометров, она неощутима, но при нахождении в