Стихийное бедствие - Валентина Мельникова

— Кто-то взял на себя руководство всем этим кошмаром? — спросил Ташковский. — Я имею в виду сторонников Арипова.

— Взял. Командующий армией Шагбазов. Он — парень крутой и жестокий. С ним будет потруднее, чем с Ариповым или Рахимовым. Он уже заявил, что заставит Россию заплатить кругленькую сумму за военную базу и разработку медно-никелевых месторождений. Ему наплевать на чьи-либо интересы.

Он из тех патриотов, кому не успели как следует надрать задницу. И если его допустить к власти, то можно считать, что наша политика в Баджустане будет окончательно провалена. Шагбазов все приберет к своим рукам.

— Но он опять будет диктатором? — спросил Ташковский. — Значит, опять полнейший беспредел? Опять пытки и казни без суда и следствия?

— А вы б хотели на его месте барашка с бантиком? — справился весьма ехидно Верьясов. — В этой стране хорошо понимают кулак, поэтому диктатура неизбежна. Но Шагбазов любитель перегибать палку. Возможно, это поможет ему ненадолго, но до той поры, пока он окончательно не рассердит нашего президента.

Ташковский нахмурился. В этом странном мире политики все перевернуто с ног на голову. Черное и белое слилось здесь в нечто серое, а люди из лучших побуждений совершали гадкие поступки, осуждая и отвергая благие намерения. Подобное поведение было ему чуждо, и Ташковскому захотелось поскорее покинуть этот мир и вернуться в свою уютную квартиру, к компьютеру, окунуться в сверхнадежную атмосферу романтических фантазий и выдуманных авантюрных поступков, которые влекли за собой не смерть, а лишь новые поступления на его банковский счет.

Но он не мог поделиться своими мыслями даже с Ксенией, потому что боялся обвинений в трусости. И хотя у него сильнее забилось сердце от предчувствия, что он мог бы вскорости оказаться в Москве, Ташковский знал, что останется с товарищами в любом случае, даже если потом очень сильно пожалеет. Правда, эти мысли не слишком долго занимали его сознание.

За последнее время Ташковский научился очень быстро избавляться от соблазнов. Он повернул голову и посмотрел на радиста.

Тот, прижав наушник к уху, что-то быстро записывал в свой блокнот. За его спиной Максим тихо произнес:

— Рахимов хочет с нашей помощью избавиться от Шагбазова?

Но Верьясов, которому адресовался этот вопрос, не успел ответить, потому что радист отнял наушник от уха и истошно заорал:

— Товарищ полковник! Важное сообщение!

Срочно!

Верьясов бросился к нему. Несколько мгновений он всматривался в текст сообщения, принятого радистом. Затем порвал его и развеял обрывки бумаги по ветру.

— Снимите с них наручники, — приказал он одному из своих гвардейцев. И пояснил:

— Ситуация изменилась. На нас вышел ваш знакомый Джузеппе. Они в районе озера Темирхоль. Кажется, Рахимов запустил в дело «Черных беркутов».

— С какой целью? — быстро спросил Костин, потирая затекшие под наручниками запястья. — Они готовят диверсию?

— Вполне возможно! Связь очень плохая, и радист мало что разобрал. К тому же Джузеппе то и дело сбивался на итальянский и английский.

— Это от волнения, — пояснил Максим. — Видно, и впрямь случилось что-то серьезное. Обычно Джузеппе хорошо говорит по-русски.

— Я считаю, нам следует двигать к Темирхолю.

Если перемычка и вправду пострадала от землетрясения, то хватит пары-тройки взрывов, чтобы вода вырвалась наружу. Ашкен сметет с лица земли, а вместе с ним Шагбазова и его армию, — сказал Костин. — Сколько отсюда до Темирхоля?

— Через перевал — километров двадцать, а напрямую, через горы, — километров пять, не больше.

— Давай поступим так. Женщину и писателя в сопровождении твоих орлов отправим на машинах через перевал, — быстро проговорил сквозь зубы Максим, стараясь не смотреть на Ксению. — А мы втроем налегке пройдем по горам. Если Джузеппе кричит о помощи, значит, дело не терпит отлагательств. Он совсем не паникер, я его знаю.

— Я никуда без тебя не пойду. — Ксения сжала кулаки. — Я не буду обузой, вы знаете!

— Мы знаем, — мягко сказал Верьясов, — но в моем бэтээре ваша камера и кассеты, которые я отобрал у солдатни. У вас будет возможность поучаствовать в операции, Ксения, я обещаю. Но согласитесь, вам надо подготовиться к съемкам.

— А я помогу таскать камеру, — быстро, словно опасаясь, что ему откажут, проговорил Ташковский. — Я не могу стрелять, но я когда-то подрабатывал грузчиком.

— Хорошо, — неожиданно покорно сказала Ксения. — Мне действительно надо посмотреть, в порядке ли камера. Но я вас ловлю на слове, Верьясов.

Я буду снимать все без ограничений. И пусть только кто-нибудь посмеет мне помешать! — Она бросила грозный взгляд на Максима.

Глава 26

Лишь только забрезжил серенький рассвет, Анюта осмелилась разогнуть затекшие ноги. Всю ночь она просидела в крайне неудобной позе, стараясь, чтобы на нее попадало как можно меньше воды. Но все-таки очень сильно промокла и замерзла. К утру гроза прекратилась, ветер ослаб. Он уже не завывал в скалах, как стаи голодных волков, не забрасывал внутрь их убежища ушаты холодной воды. Но мутный поток продолжал скатываться вниз по дну расселины и к рассвету стал еще мощнее. Вода ревела и бесновалась внизу, перекатывая огромные камни и превращая в щепу стволы деревьев. Даже не верилось, что вчера они страдали от недостатка воды. Сегодня ее было в избытке и в воздухе, и в земле, и на ее поверхности…

Ночь они провели скверно, но в их положении это было гораздо лучше, чем оказаться под открытым небом. В маленьком гроте под скалой они неплохо защитились от ветра, но от воды спасения не было. Падавший сверху поначалу тоненький ручеек быстро превратился в бурный водопад, который разбивался о скальный порог их убежища прямо у самых ног его продрогших обитателей.

По мере того как росла или уменьшалась сила ветра, стена воды, словно занавесившая их грот, то колебалась, как веер в руках китаянки, заливая соседние камни, то ее забрасывало внутрь их укрытия, и она окатывала сжавшихся в комок людей холодным душем с ног до головы.

Конечно, они могли сидеть вытянув ноги. Но тогда их не только заливало водой, возникала опасность получить ушибы и ранения от несущихся вместе с потоком веток и камней. Поджатые же ноги быстро затекали, а все тело деревенело и быстро замерзало. Приходилось постоянно менять позы, причем Галина Ивановна всякий раз толкала Анюту в бок то локтем, то коленом, и вскоре все промокли, казалось, насквозь.

Хохлушке, бесспорно, было теплее и уютнее, чем ее спутникам. Она втерлась между ними и, меняя позу, ворочалась, как бегемот в болоте. Именно это сравнение пришло в голову Анюте, хотя ее знание животного мира ограничивалось уроками зоологии в школе и просмотрами телепередач о жизни дикой природы. Но Галина Ивановна так шумно вздыхала, фыркала и кряхтела, а вода под ней вперемежку с грязью так булькала и чавкала (ну совсем как в том сюжете из «В мире животных», где огромные бегемоты возились в грязи африканских тропиков), что Анюта не выдержала и злорадно улыбнулась. По крайней мере, они были похожи на их спутницу — такие же толстые, самодовольные и… тупые.