Спасти красноармейца Райнова. Книга четвертая. Райнов - Владимир Геннадьевич Поселягин

роту идти, там по обстоятельствам. А я затерялся. Да пошли они. На четвёртый день вышел к штабу дивизии, когда та всё же к своим выйти смогла, и в ближнем тылу перегруппировывалась, собиралась. Один стрелковый полк так и не вышел. Сдерживал немцев до конца, там и полёг. Собственно, выйдя к своим, я вынес его знамя. А у немцев отобрал, они его захватили. Весь пулями побит и кровью знаменосца пропитан.

— Ты где был? — в лоб спросил начальник штаба дивизии.

Отвечать тому, что летал в Берлин, а это так и было, три дня потратил, скупал кондитерские изделия, добывал ценное, понятно не стал. У меня свободным накопилось почти сто пятьдесят килограмм, вот сто килограмм всё сладостями и заполнил. Ещё пятьдесят кило занял свежими овощами, редиска, огурцы и помидоры прямо из теплиц. В прошлый раз мне не до тортов было и пирожных. А когда возвращался, сел в тылу у немцев, то за счёт потраченного топлива, полнил запасы патронов к «МГ», и поискал брошенные склады дивизии, там нашёл патроны для своих «ППШ», тут случайно и знамя добыл. Големы молодцы, хорошо сработали.

— Затерялся, вёл бой вместе с бойцами Семьсот Семьдесят Первого стрелкового полка. Полк погиб, но мне удалось вынести знамя.

Достав свёрток из вещмешка, передал его полковнику. И сразу лист прошения о переводе в стрелковые части. А лучше вообще в другую дивизию. Служить далее в разведроте я не намеревался.

— Почему такое решение? — изучив прошение, знамя уже унесли радостные политработники, обхлопав мне все плечи, спросил начштаба.

— Не желаю и дальше общаться с неадекватным комдивом, который вместо получения ценных сведений, кроет матом и брызжет слюной. Отсутствие полного доверия к нему. Не желание доказывать, что разведданные точные и остальное. Просто не хочу служить в разведроте. Подальше от командования, поближе к кухне. В общем, у меня убили всё желание быть разведчиком.

Тот нахмурился, но мои мотивы похоже понял.

— Пока свободны, насчёт вашего прошения решим.

Полковника не было, тот убыл в штаб армии, и видимо до вечера не будет. Я прогулялся до роты, где та стоит мне сообщили. Узнал, что мои вещи остались во взводной землянке, меня же выпустили, только документы и пистолет вернули, с ремнём. Не до вещей было. Думал бойцы заберут, а те не стали этого делать, в спешке всё. Кстати, обрадовались моему появлению, пока меня нет, командир первого отделения всем рулил, сержант Герасимов. Он же мой зам. Однако о своём решении, я сообщил:

— Подал прошение о переводе в стрелковые части. Пока у нас командует комдив-истеричка, что только орать может, не желаю дальше в разведчиках быть.

Бойцы кто как принял это, но в принципе нормально. Посетил и ротного, капитана Куницына. Тоже сообщил, что прошение подал. Долго писал рапорт в его свежей землянке, что у меня было за эти четыре дня, большая часть ложь, хотя сдал три десятка солдатских книжиц убитых немцев и пять десятков наших павших бойцов, чтобы оформили не как пропавших без вести, но выглядит рапорт красиво. Отправил через ротного в штаб дивизии. Дальше делами взвода не занимался, оно мне не интересно, перевода ждал, а сам посетил речку. Купался и загорал, пока можно было. Там меня и нашёл посыльный от комдива, вернулся значит, срочно в штаб затребовали.

— Это что такое? — потряс полковник листом с прошением.

— Прошение о переводе в другую дивизию, — спокойным тоном, ответил я.

— Вот тебе перевод, — начал тот рвать лист, и бросил клочки мне под ноги. — Служи где служил.

Козырнув, я чётко развернулся, и покинул землянку. Дальше дошёл до взвода, и сообщил Герасимову:

— Моё прошение порвали, и велели дальше тут служить, в общем, командуй взводом дальше, как и командуешь, я буду тут на месте руководить, сам ходить в разведвыходы не стану, оно мне не нужно, делай дальше что хочешь. Мне по*ер. В общем, я забил на службу.

Ротному это сообщать не стал. Дальше я в основном собой занимался, отвечал на письма родителей и сестрёнки, наконец первые пошли, описывал что у меня и как, купался, отдыхал. Что во взводе происходит мне до одного места было, ещё два прошения о переводе подал, уже чисто в другую дивизию. И снова отказы. Из плюсов, Политуправление дивизии выбило мне награду. За спасённое знамя. Ну до Героя не дошло, комдив думаю всё сделал, чтобы занизить, но орденом «Боевого Красного Знамени», на шестой день, а это очень быстро, был награждён. Командующий армией награждал, меня к нему возили. А так мы две недели пробыли на второй линии обороны, возводя окопы, укрепрайоны, получая пополнение. Немногие вышли из состава потерянного полка, едва три сотни, его по сути заново формировали, семь маршевых рот только ему ушло. Начштаба дивизии со мной серьёзно поговорил. А за мной приглядывали, видели, что я забил на службу, угрозы трибуналом на меня не действуют, откровенно пофиг на это было, да и у политуправления я на хорошем счету, вот и пообщался. Службы не будет на роте, тот это понял, и просто своим решением перевёл меня в командиры взвода пешей разведки во вновь формируемый Семьсот Семьдесят Первый стрелковый полк. Мой непосредственный командир, ПНШ-2, капитан Круглов. Там ещё был взвод конной разведки, но его только формировать начали. Я повздыхал, раз больше комдива не увижу, то согласен, так что ударили по рукам.

В полку меня приняли хорошо. Правда, взвод пришлось создавать с нуля, кроме двух простых бойцов, в составе никого не было. Так-то десяток вышло из окружения, с сержантом, но ими полнили разведроту дивизии. Ротный воспользовался связями. Что по фронту, то это не был прорыв у немцев под Мценском, хотя те там три дивизии использовали, две пехотных и моторизованную. Это лишь для отвлечения нашего внимания. Наши купились частично, перекинули резервы, но не все, и немцы ударили в другом месте. Там сейчас тяжёлые бои идут, почти двадцать километров отдали им. Если бы не резервы, что попридержали, больше бы продвинулись. Однако по сравнению со Сталинградской битвой, это всё бои местного значения. На нашем направлении, вымотав немцев в атаках на нашу оборону, с помощью резервов сами перешли в атаку. В общем, немцев откинули, но резервы снова забрали, так что занимали те же позиции на окраине Мценска, оставленные нами как немцы ударили, очищая старые окопы, хороня погибших. Немцы ими не занимались. Многие, что числились пропавшими без